Ромашки из моего сердца

Сырой промозглый вечер в одной европейской столице. Противный дождь моросит, в воздухе пахнет сыростью. Краска на старых кирпичных домах темнеет от влаги, стекла же высоток мутнеют от капель воды. По улицам города ходят замёрзшие и озлобленные люди: кто-то благополучно забыл дома зонт, кто-то неистово чихал и кашлял, и обе эти группы завидовали всем тем, кто мог в столь неприятный день отсидеться дома. — На этом собрание закончено. Можете идти, — провозгласил голос в одном из высотных зданий. Минута, две, три — на улицу высыпали все те, кто так недавно спокойно сидел в высотке. Теперь им предстояло добраться до своего временного жилья без зонтов и верхней одежды. А ведь утро так хорошо начиналось… «Как же я так забыла даже куртку? — сокрушалась Яна, перебегая от навеса к навесу. Иной раз ей приходилось балансировать на одной ноге, чтобы не упасть. — Смотрела же прогноз погоды, но нет, понадеялась на авось, как всегда!» Но продолжить ей не дал рослый мужлан, грубо оттолкнувший русскую в сторону. Она приземлилась аккурат в клумбу с цветами и чем-то неприятным и липким. — Эй! Смотри куда прёшь! — крикнула она амбалу вслед, но он её уже не слышал. — Ох он… Но сокрушаться было некогда — дождь усиливался, начинался ливень. Пришлось спешно вылезать из клумбы, вытирать грязные от непонятной слизи руки об юбку и бежать в отель. — Проклятье… кха! — уже по приходу в номер Яна начала кашлять. — Попала под дождь, а теперь ещё и простудилась! Прекрасный день! Ей становилось всё холоднее, изредка бросало в дрожь. Раздевшись, она без промедления пошла отмываться от грязи и слизи, а заодно и прогреваться после холодной улицы. Настоящим наслаждением было чувствовать, как озябшие от холода пальцы вновь двигаются, наполняясь теплом. На секунду Яна даже зажмурилась от удовольствия. Одна из немногих положительных эмоций за весь день. Вскоре душевая кабина была покинута, просторный халат с лейблом отеля был накинут на плечи, а сама Россия заказывала порцию мокко по телефону. Она редко пила кофе мокко, но сегодня был один из тех дней, когда он был ей необходим. С ним она всегда могла обдумать всё, что случилось за последнее время. Наверное, именно поэтому она так сильно любила его. С шоколадным сиропом, взбитыми сливками, в прозрачной чашке с резной ручкой — настоящее наслаждение. Его доставили девушке ровно через десять минут. «Явно отпивал» — брезгливо заметила она, отирая край чашки от следов губ работника отеля. Впрочем, даже такой неприятный эпизод не мог помешать её раздумьям. Она с ногами забралась на мягкое кресло и сделала глоток. Сладкий напиток полился прямиком по глотке, оставляя после себя тепло. Яна облизнулась и погрузилась в свои мысли… Сегодня Кохеку как всегда был надменен и держался так, будто был правителем всего мироздания. Однако, Яна не могла не заметить, что такой образ ему очень шел. Плавная и ровная речь, выверенные слова, их постановка в предложении, и что пожалуй самое главное — мягкие, бархатистые нотки каждый раз, когда он пытался выговорить букву «л» на английском. Ох, эта буква сводила русскую с ума. Она была готова вечно слушать, как он говорит её. Время от времени даже казалось, что всегда уверенный и смелый Хонда… теряется, когда говорит её! В такие моменты Яне хочется лишь одного — завладеть растерянным японцем в самый беспомощный момент. От одной только мысли об этом на лице расползалась блаженная улыбка… Яна сделала второй глоток. В нос ударил запах корицы. Слегка терпкий, он переключил внимание Яны со слуха на иной фактор восприятия — на запах. Кохеку всегда пах приятно. Умел подбирать туалетную воду так, чтобы от неё не слезились в глаза, но в то же время после него оставался шлейф головокружительного запаха. Последние нотки слегка горчили, плавно переходя в запах сандала — именно так пах Хонда сегодня. Этот запах, как казалось Брагинской, описывал японца совсем с иной стороны. Твердый снаружи, он казался таким мягким и теплым на самом деле. «Может, если бы эту скорлупу эгоизма и можно было бы распахнуть, мы бы увидели иного Кохеку» — Яна улыбнулась своей мысли. Новый глоток — перед взглядом предстала пенка, припорошенная корицей и тёртым шоколадом. Яна прикрыла глаза — теперь настало время зрения. Перед ней предстал Кохеку как живой — в идеально выглаженном черном костюме с таким же черным галстуком и кипельно-белой рубашкой. По позвоночнику Брагинской прошел разряд электрического тока. Она выпрямилась, но глаза не открыла. Иллюзия начинала двигаться: Хонда размеренным шагом шел против часовой стрелке по воображаемой оси. Вот он пригладил выбившуюся прядь волос, ненадолго нахмурился, но после сменил выражение лица на равнодушное и глубоко вздохнул. Вот грудная клетка медленно поднялась, на считанные доли секунды замерла, и плавно опустилась. «Он такой же, как и все мы, — с надеждой думала Яна. — Не создатель мира, не властитель всего и вся, а просто страна. И он будет моим» Яна широко распахнула глаза — она уже выпила половинку чашки. Почти все взбитые сливки уже сошли на нет… Кроме маленького участка на самом стакане. Пальцев она подобрала кучку пены и с удовольствием слизнула её. Теперь настало время осязания, ведь сегодня она смогла коснуться его руки. На секунду, испытав после взгляд отвращения, но смогла. Мягкая, теплая, с небольшой царапиной от бумаги на большом пальце… Размышления прервал звонок телефона. Яне пришлось отставить кофе в сторону и взять в руки телефон. Больше она ее в руки не брала. — Алло? — рассеянным голосом промямлила она, часто моргая. Возвращение в реальность оказалось не самой посильной задачей из возможных. — Здравствуйте, мы предлагаем вам блестящее предложение! — пронзительный голос, вероятно, рекламщика, вынужденно вернул её в реальность. — Кредит от десяти процентов годовых на пять ле… — Проклятье, — Яна прервала звонок. Теперь она была озлоблена в край. Швырнула телефон на кровать, а сама встала с кресла, разминая затекшие ноги, и подошла к панорамному окну комнаты. Дождь был в самом разгаре, шел стеной, заливая дороги и бедолаг без зонтов. «Дрянное собрание, дрянной день… дрянной телефон! — Яна резко выдохнула. — Так ещё и заболела! Ну что ещё сегодня испортит мне настроение? Внезапное падение рынка? Инфляция? Третья мировая? Да это худший день за весь последний год!» Но худшее было впереди. К горлу Брагинской подкатил ком. Закрыв рот руками, она ринулась в ванную комнату. Приступ тошноты — и к своему ужасу Яна обнаруживает, что вовсе не завтрак решил выйти из неё тем же путем, что и попал в тему, а её собственная кровь, в которой мирно плавали белые лепестки. — Что… Это? — Яна кашлянула. — Ромашки? Из меня? В голове русской всплыли сотни вариантов — от того, что это лишь безумный сон и до того, что её отравили. Но от перебирания каждого из этих вариантов лучше не стало — девушка лишь озиралась по сторонам, пока по ее подбородку лилась кровь, пачкая белоснежный халат, застывая на ворсинках намертво. Яна вскрикнула, бросилась к стене, схватилась за нее руками, на ватных ногах выпрямилась и побежала вперёд, рвано вдыхая воздух. На пути у нее оказалась стена, в которую она с разбегу врезалась. Упала на пол, в ушах зазвенело. Как ошалелая, хваталась за ворс коврового покрытия, впивалась в него костяшками пальцев, бешено оглядываясь по сторонам. Рядом раздался мелодичный звон — то со стены на пол упали часы, разлетевшись на тысячи кусочков…