***
Фриск принесли в камеру ближе к ужину, у неё было крайне недовольное лицо и гипс на правой руке, который выглядел несколько громоздким, особенно на фоне её тощей левой руки, которая тоже не оставляла ничего хорошего, вся в синяках и ссадинах, которые пройдут явно не скоро. Что же, Санс, ты хорошо постарался. Шатенку донесли прямо до её койки, после чего закинули её туда и ушли. Вот и вновь эти двое остались наедине. Стояла всё та же тишина, что была и в момент, когда кареглазой не было в камере, что несколько удручало. Она продолжала давить на мозги Сансу, Фриск же была привыкшей к такому режиму, она одно время отсидела около месяца в карцере и ей этого хватило, чтобы понять, на что способна изолированность. Так что теперь даже день молчания для неё просто детский лепет. Парень пытался найти тему для разговора, которого ему сейчас категорически не хватало, но подходящих слов он найти не мог, не каждый же день ты пытаешься удушить свою соседку, даже если учитывать, что она сама пытается тебя убить, причём самыми изощрёнными способами. Да всё равно на это плевать, но темы просто не находились, что он мог ей сказать? «Какой у тебя красивый гипс, откуда он?» — нет уж, спасибо, обойдёмся без усугубления ситуации. Так что не найдя тему к беседе, которая могла хоть немного разрядить обстановку, он так и уснул. Сама пострадавшая легла чуть позже, закрывая свои уставшие глаза.***
Ночь. Все заключённые мирно посапывают на койках, может только кто-то роет себе выход на свободу, хотя порой кажется, что свободы больше именно в тюрьме, нежели во внешнем от этого здания мира. Вся стража, ну или охрана, стоят на постах, лишь новички клюют носом. В здании тюрьмы очень темно, только из одного кабинета с бежевой дверью из-под проёма снизу льётся мягкий жёлтый свет. В камере №7 тоже стоит тишина, которая хоть и редко, но заглядывает туда по ночам (и не только). За окном с решёткой видно звёздное небо, которое только радует. В самом его центре огромная яркая луна, которая сегодня светит, а лучше сказать отражает свет, намного лучше. Поэтому на полу образовалась световая белая тень, которая смотрелась очень аккуратно и непринуждённо. На улице стрекотали сверчки, рядом с тюрьмой находилось небольшое озеро, где водились лягушки, больно любящие квакать в ночное время, и не спится же им. Пел свою песню соловей, так что на улице творился целый концерт. В относительной тиши ночи послышалось шуршание постели, а затем тихое шмыгание носом, но и этого уже хватило, чтобы Санс проснулся. Парень немного пролежал с открытыми глазами, пялясь на низ постели сверху, но когда прошло пять минут и ничего не изменилось, то он лениво встал со своей обители и посмотрел на причину его столь раннего пробуждения. Эта самая «причина» сидела, укутавшись в одеяло, по-турецки и смотрела совершенно испуганными глазами в одну точку — в тёмный угол камеры. На щеках в свете было видно поблёскивающие прозрачные дорожки от слёз. Её тёмные и длинные волосы были всё также спутаны как и раньше, лицо выглядело всё также по-детски: огромные глаза, губки бантиком и миниатюрный носик, но характер, конечно атомный, что не сочетается с её внешностью никаким образом. — Окей, мелкая, что на этот раз ты вдолбила в свою тупую голову? — Беловолосый облокотился на одну из стенок, с усилием смотря в её глаза. — Забей хрен и просто продолжай делать вид, что ничего не происходит, Сладкий. — Она пыталась говорить как можно каверзней и с насмешкой, но дрожь в голосе говорила за себя, так что голубоглазый естественно не послушался ни единого из двух её наставлений. — Если я сейчас «забью хрен», то точно не усну, пока ты не прекратишь разводить нюни. Я уверен, что, убивая людей, ты и глазом не моргнула, а побывав рядом со мной всего две недели, уже стала дряхлой свинотой, которая даже не может дать отпор, я был лучшего мнения о тебе, мелочь. — Парень явно давил на больное, чтобы Фриск всё ему рассказала и он мог подкалывать её, как она его всю прошлую неделю. — Ты сейчас издеваешься надо мной, ДА?! Я ЖИВУ С ТОБОЙ ЦЕЛЫЕ ДВЕ ГРЁБАННЫЕ НЕДЕЛИ, Я ТЕРПЛЮ ВСЕ ТВОИ ВЫХОДКИ, Я, БЛЯТЬ, ПЫТАЛАСЬ СУИЦИДНУТЬСЯ, НО ТЫ, СВОЛОЧЬ, ПОМЕШАЛ МНЕ, ТЫ ПОГАНОЕ ОТРОДЬЕ, КОТОРОЕ Я ПРОСТО НЕНАВИЖУ! ТЫ ЧУТЬ НЕ УДУШИЛ МЕНЯ, СПАСИБО, ЧТО Я ОТДЕЛАЛАСЬ ПЕРЕЛОМОМ! ПОШЁЛ ТЫ НАХУЙ, ПИДРИЛА! — Девушка хоть и орала, но тихо, чтобы не поднять очередную шумиху, которая ей сейчас не требовалась, девчонке хватило сегодняшних допросов по поводу и без. — Ой, блять, хватит истерики мне тут закатывать, мне хватает твоего психоза и днём, я сейчас вообще должен спать, но нет, нахуй, надо же одной пизде развести тут театральную сцену, не так ли? — Парень искренне насмехался над ней, поэтому ухмылка с его стороны была крайне ожидаемой. — Короче, или ты мне сейчас говоришь причину, по которой Ваше Высочество разбудило меня среди ночи, или же ты отправляешься спать и оставляешь меня в покое, как тебе? М? — Девчонка вылупила на него свои карие глаза и просто смотрела, шевеля губами, не в силах сказать этому наглецу что-либо. — Чтож… я тебя понял, спать! — Но она быстро перехватила его руку своей здоровой. Он с непониманием остановился и посмотрел на неё, а она же, ошарашенная скорее своими действиями, пыталась сформулировать то, что хотела ему высказать. — Я…я… ах… — Фриск с силой выдохнула, закрывая глаза. — Я боюсь темноты. — Скелетон понимал, что это довольно комичная ситуация, убийца, которая боится темноты как ребёнок. Да про это же реально можно множество анекдотов придумать. Но он также понимал, что для неё это возможно действительно сильная эмоциональная нагрузка, поэтому смеяться сейчас над ней было бы крайне по-свински, что не было присуще ему, всё же он за год тюрьмы начал понимать принципы общества и человеческой психики. — Хорошо, чем я могу тебе помочь в решении данной проблемы? — Беловолосый был настроен по виду и голосу крайне серьёзно, что придало Фриск больше уверенности, которой ей сейчас особо сильно не хватало. Собравшись с духом, она начала говорить более уверенно. — Не мог бы ты… — Девчонка замолчала, переваривая то, что она хочет ему сказать и резко затыкается. — АЙ! ЗАБЕЙ! Нет-нет, ты вообще не должен ничего мне, как и я тебе, нет-нет-нет! Это же не правильно! — Она схватилась за голову левой рукой, ещё больше спутывая волосиное гнездо на ней, но когда на её правое плечо опустилась крупная ладонь, то ей оставалось непонимающе обернуть голову на обладателя этой руки. — Ч-что ты делаешь?! Хочешь посмеяться надо мной? Смеяться также удушающе и сильно, как те придурки из моего детского ада? Хочешь тоже издеваться над беззащитной Фрик, которая никогда не могла дать отпор? Ты хочешь довести меня до очередного истерического припадка?! ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ ОТ МЕНЯ?! ОТВЕЧАЙ! — И вновь тихий вопль шатенки, который был вызван всего одним прикосновением. Санс только улыбнулся краями губ и подхватил эту мелочь на руки, что породило несколько возмущённый возглас Фриск. — Я просто хочу, чтобы ты наконец успокоилась и поняла, что не весь мир настроен против одной тебя, он настроен и против меня тоже. Против нас двоих, потому что мы маньяки, которые завершили жизни некоторых людей раньше их срока отдачи коньков. — Блондин посадил её на свою койку и сам сел рядом, накрывая её своим одеялом. — Просто дерзай, расскажи мне, почему ты боишься меня не меньше темноты. — Удивлённые огромные глаза смотрели на него, но потом она поняла, что ему наверное можно доверить пару тайн, которые она копила в себе все те три года, что она прожила с удушающей мыслью того, что она убила около полу сотни людей. — Что же. Раз ты так настаиваешь, то… — Но он перебил её на мгновение, — Доверься мне. — И она впервые улыбнулась ему искренней, светлой улыбкой.***
На утро, когда в камеру зашли Ториэль, Альфис и Азгор, чтобы одну забрать на осмотр, а второго на приём к психиатру, то застали достаточно странную картину, особенно учитывая все две недели, которые они слушали каждодневные кордебалеты в исполнении этого дуэта. В окошко через решётку светило солнце, которое не попадало в область коек, оно вновь выбрало расположение своих лучей на полу помещения. А вот на кровати, что была ниже ярусом, мирно сопели два «танцора»* причём чуть ли не в обнимку. Голова шатенки располагалась на правом плече парня, его же белобрысая голова была чуть выше её. «Может не будем будить их?» — задала крайне нелогичный в данной ситуации вопрос Ториэль, но Азгор только покачал головой, мол надо и всё на этом. Так что им пришлось подойти и разрушить идиллию, которая крайне редко наблюдалась в камере №7. Тори легко коснулась их плеч и потормошила их, давая ребятам понять, что пора бы и проснуться. Оба открыли глаза практически одновременно так что их без лишних вопросов попросту заковали в наручники и вывели из их камеры.***
В кабинете Ториэль пахло достаточно вкусно, чем-то пряным, что не вызывало такого отвращения, как тот резкий запах, который стоял в помещении год назад, когда Санс был последний раз в этом месте. Сама комната была выдержана в светлых, бежевых тонах и не давала уставать глазу, смотря на какие-либо резкие цвета, вроде яркого зелёного и кислотно розового, который есть в кабинете другого сотрудника, о котором предпочитают умалчивать (Автор: Думаю вы поняли кто этот самый сотрудник, ага) остальные. На полу находился мягкий белый ковёр, который напоминал тот, что есть в сложенном состоянии в камере парня. В самом центре расположился стеклянный журнальный столик, по бокам которого стояло три очень мягких на вид бежевых кресла. на самом столике были видны ручка, блокнот, кружки белого цвета, а также карандаш с ластиком. На одной из стен располагались какие-то грамоты, дипломы и благодарственные письма, которых было довольно много, значит Ториэль — специалист своего дела. По всему кабинету было достаточно много растений, но их не было в правом углу, где была небольшая кухонька. В стене, которая была параллельна той, где располагалась дверь, было огромное окно в белой раме с красивыми белоснежными занавесками. На противоположной же висели рамки с фотографиями двух деток, которые играются в песочнице, эти двое напоминали кого-то знакомого Скелетону, но он не мог понять кого именно. Также помимо них были и изображения Азгора вместе с Тори: «Значит муж и жена, да?» — подумал Санс, садясь в кресло, на которое ему указала психиатр. — Итак, Санс, давай знакомится с тобой заново, — сказала женщина, садясь в своё кресло, и, кладя на столик две тарелочки с пирогом, — всё же наше с тобой знакомство вышло достаточно своеобразным, не думаешь? Ты же не против, что мы на «ты»? Конечно извини, но я сразу спрошу у тебя, любишь ли ты зелёный чай? — Она с абсолютным спокойствием смотрела на него, да и вела себя несколько… не так как остальные психиатры. — Во-первых, я не против, куда я денусь, да и не любитель я официальных разговоров, слишком нудно. А во-вторых, да, я люблю любой чай. — Женщина улыбнулась и встала с кресла вновь, забирая с собой две кружки. Через минуту она уже вернулась с сосудами, которые были наполнены светло-зелёной жидкостью. — Мне уже нравится твой подход. — Это льстит мне, но давай вернёмся к делу. Кстати, я думаю, что тебе стоит избавится от небольшого веса, — и она достала из кармана халата серебристый ключ, после чего с лёгкостью расстегнула наручники, которые были на блондине, а затем и сняла свой халат, повесив его на спинку кресла. Он удивлённо уставился на неё, ему ни разу не приходилось видеть такого специалиста. — Итак, меня зовут Ториэль, считай меня своим другом, который в любой момент поможет тебе, я люблю пить чай и готовить ирисково-коричные пироги, кстати ты можешь его есть, в нём нет ничего вроде слабительного или снотворного. — Тори и сама взяла к себе в руки тарелку с вилкой и начала отламывать по маленькому кусочку. — А теперь расскажи мне немного о себе, прошу, будь абсолютно честен со мной и не пытайся ничего скрыть и утаить. — Хорошо. Меня зовут Санс, я являюсь маньяком, который убил тридцать людей, из-за чего попал сюда, после трёх лет розыска. Я тоже люблю чай и пироги, а также мне нравится быть доминантом во всех делах, даже тех, которые не касаются меня самого. — Всё это Ториэль даже не пыталась как-то пометить в блокноте или записать, она просто слушала и всё, словно они сейчас не находились на приёме тюремного психиатра, а устроили посиделки в квартире у подружки с ночёвкой. — Просто прекрасно. А теперь давай так, я тебе что-то о себе и ты мне отвечаешь на эту же тему, но только естественно о себе. Согласен? — Она скептично взглянула на него, но весь этот скептицизм был просто вуалью ну хитрющие глаза, которые особо хорошо приметил беловолосый, поэтому весь во внимании он согласно кивнул. — Супер. У меня есть муж и два ребёнка, которые в данный момент находятся по близости со мной, но не могут видеть меня по определённым причинам, которые я тебе расскажу позже, хотя возможно ты и сам их сможешь сложить в пазл в голове, ты не настолько глупый, я это знаю. Теперь твоя очередь. — Пирог закончился и пустая тарелочка оказалась вновь на столе, как и полу-полная кружка. Санс улыбнулся, понимая, что ему в голову сейчас пришла гениальная шутка, которой он мог разбавить обстановку ещё больше. — У меня никогда не было влюблённости, как и детей собственно, я одинокий, как радикальная феменистка (Автор: ох какие шутки пошли, ниже плинтуса). — Ториэль прыснула в кулак, но попыталась скрыть это, что не укрылось от голубых глаз парня, который был очень внимательным к каждому действию человека. — Отлично, я тебя потом расспрошу об этом, но это позже. Ну так, вроде вновь мой черёд, да? — Она получила утвердительный кивок, — супер, но у меня довольно скучная жизнь, которую я пытаюсь разбавлять разговорами с такими как ты. Просто такие типажи людей меня привлекают в плане собеседников, очень интересно слушать. — Санс усмехнулся и положил на стол тоже опустевшую тарелочку. — Что же, у меня тоже скучная жизнь, особенно учитывая, что я сейчас заперт в одном помещении вместе с мелкой засранкой, которая мне несколько мешает. Также я понял, что разговаривать с такими как я мне не нравится, потому что Фриск не самый лучший собеседник, если у неё загорится что-то голове в очередной раз. — Женщина улыбнулась и немного облокотилась на подлокотник кресла спиной. — Тогда теперь мы прерываем игру и у меня к тебе вопрос. Что это сегодня с утра было, а? — Парень слегка впал в ступор, что было заметно по его глазам, которые начали немного бегать по сторонам, словно ища спасение в чём-либо, что могло его спрятать от того, чтобы дать женщине ответ, но его спасла одна вещь. — Ториэль, я забираю его. Стоп. Ну, Тори, я же просил не отстёгивать их от наручников! — Мужчина всплеснул руками и недовольно уставился на жену, которая только хихикнула и насмешливо улыбнулась. — Так, молчать, это мои способы и не лезь в мою работу! — Она подошла к Азгору и щёлкнула его по носу, после чего обернулась на Санса, — а с тобой мы на эту тему поговорим завтра, хорошо? — Парень кивнул. — Ну и отлично! Азгор, там с Фриск всё хорошо? — Недовольный последним действием в свою сторону он немного замешкался, но достаточно быстро сформулировал ответ. — Уже сидит дуется в камере, ждёт тебя, придурок. Идём уже. — И Ториэль помахала уходящему Сансу рукой, провожая их с её мужем до двери, после чего единственная бежевая дверь в здании закрылась, забирая с собой всё тепло, которое получил за этот час парень, который сейчас направлялся обратно в свою тёмную и леденящую камеру №7.