***
Я понимаю, что мне нужно собраться. Меня ждет пациент. Заведующий отделением мне его поручил, а значит, что я заслужила доверие и моя компетентность подлежит проверке, как и мои личные качества на прочность. Я выдыхаю, пытаясь успокоить своё стучащее сердце и тянусь к ручке двери. Черт! Ифань! Зачем ты мне это сказал в начале трудового дня? Что ты вообще задумал? В дверь вновь постучали, видимо мой мыслительный процесс продолжался довольно долго, и пациент начал терять терпение от ожидания. — Доктор Филлипс, мой рабочий день тоже расписан. На часах уже ровно десять, — послышалось с обратной стороны. — Извините, проходите, — последовал мой рассеянный ответ, когда я впустила посетителя внутрь. Я указываю ему на кресло, в котором обычно сидят пациенты. Профессионально окидываю взглядом его фигуру, походку на предмет нарушений. Мужчина присаживается напротив меня, и я рассматриваю черты его лица, пока он с любопытством осматривает мой кабинет. Мужчина высокого роста и худощавого телосложения. У него азиатский тип внешности, смуглая кожа, у которой оттенок скорее бронзовый, нежели желтый. На лице флегматичное выражение. Приподнятые внешние уголки его раскосых глаз придает взгляду игривость семейства кошачьих. Нос с небольшой горбинкой, открытый невысокий лоб и черные волосы, зачесаные назад. Особенно мое внимание привлекли его губы. Небольшие, изогнутой формы, немного припухшие, как после долгих поцелуев, чьи уголки стремятся вверх и создают впечатление, что их хозяин все время загадочно улыбается, как Мона Лиза. В целом его внешность показалась мне миловидной. В отличие от Ифаня, его черты лица мягкие и выглядят довольно женственно. — Итак… — прерываю я молчание возникшее между нами и присаживаюсь в кресло напротив. — Итак, — вторит молодой мужчина, при этом его в глаза находят мои, а губы растягиваются в хитрой улыбке, — Я чувствую в кабинете запах секса и вижу подарочный пакет. У вас сегодня день рождения? Если честно, то я растерялась от его смелости. Никто в этом кабинете не говорил подобные вещи вслух. Дети не в состоянии понимать подобное, а пациенты на грани развода не позволяют себе такой наглости. — Я отмечу в истории болезни о вашей наблюдательности, — процедила я, беря его документы в руки и пробегая глазами по записям прежнего психолога. — Конечно, можете отметить. Вам нравятся мужчины с азиатским типом внешности или это просто благодарность пациента за благополучное выздоровление? — продолжил он, цинично улыбаясь и вальяжно развалившись в кресле, закинул ногу на ногу. — Ифань не мой пациент. Врачам запрещено иметь какие-либо отношения с подопечными, кроме профессиональных, — как можно жестче ответила я, нахмурившись и с силой сжала в руках папку с его историей болезни. — Значит, я угадал с предпочтениями. А заниматься сексом в рабочем кабинете во время трудового дня не запрещено? — не сдавался он, продолжая хитро улыбаться, скрещевая руки на груди. — Послушайте, мистер Хуан. Если я не устраиваю вас как доктор, вы можете потребовать другого специалиста… — Я этого не говорил, — перебил он меня. — Я не имею ни малейшего представления о том, какой доктор сидит передо мной. Может вы отличный специалист, лучший в своем роде и поможете мне. Я не настолько глуп, чтобы отвергнуть вашу помощь только из-за любви к утреннему сексом на рабочем месте, — серьезно закончил он без тени улыбки. Моментальный переход из балующегося и дразнящего ребёнка в сдержанного и прагматичного взрослого мужчину поразил. Это подействовало на меня отрезвляюще и я напрочь забыла о словах Ифаня. Этот незнакомец окатил меня ледяной водой в жаркую погоду. — В таком случае приступим к консультации? — задала я вопрос и он спокойно кивнул, не меняя серьезного выражения лица. — Что заставило вас, мистер Хуан, обратиться ко мне? — начала я беседу и включив диктофон, положила его на столик. Посетитель вопросительно посмотрел сначала на устройство, затем на меня. — Мистер Хуан, вы у психотерапевта. Можете не волноваться, потому что кроме меня эти записи может запросить и прослушать только полиция, если будет вынесено постановление о подозрении или обвинении вас в совершении преступления. В ином случае, всё сказанное является врачебной тайной и дальше моего кабинета не уйдёт. Посетитель еще какое-то время сидел нахмурившись, что-то обдумывая, но спустя пару минут расслабился и одобрительно кивнул. — Мистер Хуан, так почему вы здесь? Почему вам не помогло посещение психолога? — Этот пожилой индюк не годится даже для супа. Он не понимает сути проблемы, лишь цепляясь за моральные аспекты дела. Сидящий напротив меня пациент продолжал меня шокировать. — Что вы имеете в виду? В чем суть конфликта между вами? — уточнила я. — Он возмущен фактом, что у меня есть любовница, с которой я встречаюсь с периодичностью несколько раз в месяц, в зависимости от моих поездок по рабочим делам. — И что в этом необычного? — задала я вопрос, не до конца понимая суть, но чувствуя, что эта история с душком, раз опытный психолог не смог справиться с личной неприязнью. — Ну может его смущал факт того, что я плачу ей за приезды ко мне. Признаться я даже оторвала взгляд от записей и посмотрела на говорящего, однако его лицо было спокойным и невозмутимым, словно мы обсуждали дела бизнеса. — Можете рассказать как это происходит? — поинтересовалась я и продолжила делать записи у себя в блокноте. — Она содержанка, а не проститутка. Живет в квартире в престижном районе. Ей запрещено встречаться, знакомиться и тем более спать с другими мужчинами. Я оплачиваю ее содержание, занятия и прочие расходы касающиеся проживания, ухода за телом или здоровья. Когда я в городе и свободен, то звоню и посылаю за ней машину. Мы занимаемся сексом, иногда она остается ночевать у меня, если я испытываю такую потребность, но чаще всего уезжает обратно домой. — Почему вы не можете познакомиться с обычной девушкой? Вы против отношений? Не хотите завести семью? На сколько я понимаю, то вы обеспеченный, здоровый, молодой мужчина. Или есть что-то, что мешает это сделать? — Начнем с того, что я достаточно занятой человек. У нашей семьи сеть ресторанов в разных странах. Обычные представительницы прекрасного пола статусом не потянут быть моей девушкой, не говоря уже о чем более серьезном. Кто согласится меня постоянно ждать? И ещё… — он замолчал. Подняв на мужчину свой взгляд, я увидела, что он нервно теребит свои пальцы, при этом кашляет, как будто прочищая горло. «Интересный пациент и наличие неврозов на лицо», — пронеслось у меня в голове. То он с завидным спокойствием рассказывает про свою, как он выразился, содержанку, а когда речь зашла об отношениях с простыми девушками, то вся его невозмутимость мгновенно исчезла. — Так в чем ваша проблема при общении с обычными девушками? — не выдержала я, видя, что он продолжает нервничать и молчать. — Я боюсь даже заговорить с девушкой, которая мне понравилась. У меня немеет язык, горло схватывает спазм и я не могу произнести слово, — наконец выдал он. Приехали. Выходите. Станция эмоционально неразвитый молодой мужчина. Такими неврозами в основном страдают неопытные, закомплексованные подростки, которые боятся отказа. — Проблема в том… Я понимаю, что мое время уходит. Меня уже не удовлетворяет моя любовница, какой бы опытной и умелой она не была. Я хочу любить и быть любимым, создать семью, а позже родить детей. Я правда люблю детей. Они меня не раздражают. Когда я наблюдаю за ними в парках, то мне хочется взять их на руки, прижать к себе, слушать их глупый непонятный лепет и вытирать грязные щеки, — на этих словах посетитель перестал нервничать и начал мечтательно улыбаться. Я понимала, о чем он говорит. Я помню, когда Ифань в очередной раз пришел в мой кабинет после визита ребенка. На столе лежал конструктор, который был нужен для прохождения теста и на его холодном лице я увидела недовольный оскал. В тот день я поняла, что как бы не был прекрасен наш секс, но мы никогда не будем встречаться. Я давала себе отчёт, что не смогу быть с мужчиной, которого раздражает даже детский конструктор. Это создавало настолько огромную пропасть между нами, что совместное будущее становится невозможным. — Я понимаю вас, мистер Хуан. Однако в истории болезни упоминаются только ваши головные боли и бессонницу психологического характера. Ничего про невроз в общении с девушками не указано, — произнесла я, растерянно листая его бумаги. — А мы и не общались на эту тему. За два визита мы успели понять только то, что не подходим друг другу. Изначально к психологу меня направил мой лечащий врач. — Однако мне решили рассказать все сразу? — уточнила я, не веря в его внезапную откровенность. — Вы детский психотерапевт. Не удивляйтесь, я тоже про вас кое-что узнавал, прежде чем согласиться прийти на приём. Ничего личного, я бизнесмен и не трачу свое время и деньги впустую, — на этих словах он встал и подошел к моему столу. Он был спокоен, как пантера в джунглях, которая уверена в своей силе. В его движениях и манере говорить нет ни капли суеты или спешки. Удивительный контраст. В нем сочетается нервный неуверенный подросток и харизматичный властный мужчина. Он не стесняется это демонстрировать, а так же называть достаточно откровенные вещи своими именами. В этом не было никакой наигранности, и я женским нутром чувствовала в нем сильного альфа-самца. Как будто в нем две различные личности, которые мирно живут в одном теле и сменяют друг друга, в зависимости от ситуации. Он не спеша развернул фото моей дочери, стоящее в рамке на столе, и улыбнулся. — У вас прелестная дочь, очень похожа на маму. Однако вы не замужем. Почему? — Вы очень наблюдательны мистер Хуан, но мы здесь, чтобы разобраться с вашими проблемами. И будьте любезны, не трогайте мои личные вещи, — произнесла я, с трудом подавляя в себе желание ударить по руке, которая так бестактно посмела тронуть фотографию. — Извините, — спокойно ответил он и снова вернулся в кресло, — Вы защищаете то, что вам дорого и мне это нравится. У нас много общего, поэтому я думаю мы сработаемся. Он довольно улыбнулся, как хищник, который нашел противника подобного себе по силе. Неожиданно в кармане его пиджака запиликало и он грациозным движением руки достал телефон. Моему взору предстали часы в золотом корпусе и мобильный аппарат последней модели. Если бы я разбиралась в подобном, то возможно, оценила бы их стоимость, однако лишь дизайн и внешний вид вещей буквально кричали, что они качественные и дорогие. — Наше время вышло… Вас наверно ждут следующие пациенты, а меня работа. Мне сказали, что вы примите решение после нашей личной встречи. Каков ваш вердикт? — спросил он, вставая с кресла и застегивая пиджак. — Я подумаю и позвоню вам завтра до обеда. Если ответ будет положительным, то сразу и договоримся о следующей встрече, — задумчиво ответила я, поднимаясь следом за ним. — Хорошо, буду ждать вашего звонка, доктор Филлипс. Надеюсь, ответ будет положительным, потому что я уже сделал свой выбор, — улыбнулся он и протянул мне свою визитку. Этот мужчина был опасен, уверен в себе, хотя возможно даже самоуверенный. «Он медленно тебя окрутит и проглотит» — шептал мне голос разума. Интересно, что будет с его любовницей, когда он окончательно к ней эмоционально остынет? Меня передернуло от ощущения мороза, а по коже побежали мурашки. Вспомнились его почти черные глаза, напоминающие озеро из ртути или расплавленной стали. Справлюсь ли я с ним, если всё же соглашусь? За весь сеанс я так и не уловила суть его проблемы, возможно из-за его противоречивого поведения. Меня смутило то, что уже через минуту нашей встречи он доминировал в диалоге и задавал слишком личные вопросы врачу. В противовес этому он признался в робости перед девушками, которую я кстати не заметила, учитывая как началось наше общение. Хотя… Он говорил, что робеет только перед девушками, которые ему нравятся. Видимо любовница тоже не его типаж, если он более чем уверенно ведёт себя с ней. Я бы даже сказала, что через чур хладнокровно и цинично. Получится ли у меня подчинить его и выстроить линию отношений, где я доктор, а он мой пациент? Оказавшись в кабинете одной, я бросила взгляд на пакет подаренный Ифанем и наконец убираю его в шкаф. До следующего пациента еще полчаса и к моему облегчению это ребёнок. Я успеваю снять платье и переодеться в обычную одежду. Когда спустя полтора часа я сидела за своим рабочим столом и заполняла карты, делая необходимые заметки, мой телефон позвонил. Это был Чанёль. — Пчелка, ты будешь обедать или нет? Я иду за тобой и хочу услышать рассказ про загадочного и щедрого пациента. Он сказал, что готов подарить нашему детскому отделению новое оборудование в случае, если ты согласишься вести его лечение. Ты ему отказала? Этот нахал теперь хочет купить мое согласие? Не умеет принимать отказы? — Я заканчиваю и выхожу, встретимся в столовой. Там все и расскажу. До встречи, — раздраженно ответила я и сбросив вызов, сжала в руках телефон с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Настойчивый эгоизм посетителя напомнил мне поведение отца моей дочери, а я ненавижу его и ему подобных. В столь боевом настроении, я закрыла кабинет и отправилась на встречу к Чанёлю.***
Я подошла до столу, за которым сидел мой друг, заблаговременно купивший мне еду. — А где Бекки? Он сегодня не на смене? — бросила я вместо приветствия. — На смене, — ответил Чанёль и опустив взгляд в тарелку, продолжил обедать. — Если ты сейчас скажешь, что вы поругались, я тебя кастрирую без анестезии, — пригрозила я, опасно сжимая нож в руке. Я знаю об особенности друга включать начальника, альфа-самца, но при этом не слышать пожелания любовника. Физическое воздействие — это моя прерогатива. Я могу ударить друга или накричать на него, когда тот выводит меня из себя. Бекки не такой, поэтому я всегда принимаю его сторону, когда в их паре случаются разногласия. Однако Чанёль продолжил невозмутимо поглощать еду, делая вид, что не понимает о чем идет речь. Поднявшись из-за стола, я взяла его тарелку прямо из-под носа и вытряхнула содержимое в мусорку. — Если не будет есть Бекки, значит и ты не будешь, — ответила я на немой вопрос друга, видя как его глаза начали наливаться кровью. — Какого черта ты творишь? — порычал Чанель, дыша тяжело. — Я не твоя жена: молчать и терпеть твои эгоистичные выходки не собираюсь. Ешь в одиночестве, — с вызовом ответила я, и развернувшись вышла из столовой. Покинув территорию больницы, я зашла в любимое кафе, купила еды на две персоны и направилась в отделение психиатрии. Естественно, я нашла Бэкки на его посту и по одному его виду стало ясно, что он расстроен. — Бекки, я принесла тебе поесть. Ты ведь голодный? — промурчала я, наваливаясь на стойку и целуя его в щеку, которую он подставляет по привычке. — Я не обедал. Забыл еду и деньги дома, — попытался он предпринять неудачную попытку соврать, но я ехидно ухмыльнулась в ответ. — Ты же знаешь, что я ненавижу, когда мне врут. Если продолжишь в том же духе, то я отдам твою порцию бомжу и буду рассказывать незнакомому человеку о том, как оставила своего начальника без еды и своей компании за обедом. Бекки на секунду в изумление замер, затем улыбнулся и с грустью в голосе спросил: — Ты уже в курсе случившегося? — Да, поэтому не трать время на вранье. Я жутко голодная, а твои подчиненные справятся без твоего присмотра. Он предупредил коллегу, что уходит на обеденный перерыв и вышел из-за стойки, после чего мы направились в комнату отдыха. — Зачем ты из-за меня портишь отношения с начальником? Наша ссора с Чанелем — это только наше дело, — спросил он, когда услышал мой рассказ о случившемся в столовой. — Потому что мы, сучки, должны держаться вместе в этом гнилом мире кобелей, — ответила я и продолжила есть. — Сучки? — хохотнул он и насадил кусочки фруктов на одноразовую пластиковую вилку. — Конечно, ты тоже сучка, раз ложишься под кобеля в физическом и моральном смысле этого слова. — Я раньше не замечал в тебе феминистического настроя, — хохотнул Бекки. — Я сегодня устала от мужчин. — Не хочешь после работы сходить выпить? — предложил мой друг-гей и я кивнула в ответ, затем он продолжил. — Я позвоню когда закончу смену, и приеду к тебе с вином. — Хорошо, я закажу твою любимую корейскую еду, — улыбнулась я. Вечером я закончила рабочий день и собиралась домой, чтобы подготовить все к приходу Бэкхена, как мой телефон опять позвонил. Чанёль. Я не стала отвечать на вызов. Увольнять за подобную дерзость он меня не станет, для этого нет оснований. Наша ссора произошла по личной причине, а решения по поводу пациента по имени мистер Хуан я еще не приняла. Я не проститутка. Конечно, нам нужна помощь в детском отделении, но не настолько остро, чтобы позволять лезть себе в душу богатенькому самовлюбленному петуху, который привык покупать секс и общество женщин. Я накинула пиджак, и вышла из кабинета, когда телефон снова позвонил. Бекки? — Да, Бекки. Вечер отменяется? — упавшим голосом спросила я, направляясь в сторону выхода. — Нет, просто небольшая корректировка плана. Приходи в наш ресторан рядом с клиникой. Я буду ждать тебя там, — быстро пролепетал он и сбросил вызов. Странно, этот ресторан дорогой, чтобы Бекки мог позволить себе просто попить вина и поужинать в борьбе с грустным настроением, но я все равно отправилась в назначенное место. Когда я вошла внутрь зала, то увидела Бекки, который махал мне рукой, но так же заметила сидящую за столиком знакомую макушку. — Что происходит? — задала я вопрос, подойдя к столу и смотря на друга, стараясь был максимально сдержанной. — Я позвал вас, чтобы извиниться. Перед Бекки я это уже сделал, он меня простил, а ты злилась на меня из-за него. Поэтому считаю, что конфликт исчерпан, — произнес заведующий отделением. — Я злилась на тебя не только из-за него. Вы, мужчины, очень часто ведете себя как эгоистичные деспоты. Я наказала тебя за это, а не за ссору с Бекки. Заставляешь взять в пациенты избалованного нахального мужчину, который хочет купить мое согласие, а ты готов меня продать. Ты ведешь себя не как мой друг, а как сутенер, — продолжала я свою тираду, стоя перед Чанёлем. У друга буквально глаза из орбит вылезли от ужаса и я видела, как осознание происходящего постепенно начинает до него доходить. — Прости… Я не думал, что он настолько ужасен. Мне даже в голову не могло прийти, что ты так отреагируешь на его предложение. Однако мне приятно, что моя подруга настолько понравилась будущему пациенту после первого же сеанса, что он готов сделать спонсорский подарок нашей больнице, — торопливо оправдавался мой друг и встав со стула, подошел ко мне, чтобы обнимать за плечи. Я видела не менее изумленное лицо Бекки, хотя он до конца не понимал ситуацию, о которой мы с Чанёлем говорили. — Простишь? — заискивающе спросил заведующий отделением, заглядывая мне в глаза. — Я завтра позвоню его помощнику и скажу, что ты отказываешься. — Не надо, я сама ему позвоню. Он дал мне свою визитку. Чанёль покровительственно поцеловал меня в лоб и пододвинул мой стул, предлагая начать примирительный ужин. — На зло тебе закажу самое дорогое, что есть в списке блюд, — буркнула я, открывая меню. — На другое я даже не надеялся, — шутливо ответил заведующий. Дело осталось за малым. Завтра мне необходимо так же стойко ответить отказом, как оказалось за ужином с друзьями, представителю одной из богатейших семей в нашем городе.