Control

Как бы странно это не звучало, Пол знал, что рано или поздно его маленький мирок с сыном разрушится на крупинки. Торд должен был вырасти, стать взрослым, поступить в отличный университет и уехать в общежитие, оставив отца одного в старом доме. Вурде-Ларссон младший должен был найти работу, обзавестись своей семьёй, вместе с ней путешествовать и Вурде был уверен, что он не будет входить в будущие планы Торда так часто, как это было сейчас. Его мальчик станет независимым, птицей, которая должна будет вылететь из гнезда. Но быть честным, Пол не пугался этого, ведь это неизбежно. Как бы он не старался, момент взросления своего ребёнка невозможно остановить. Пускай и кажется, что всё это такое далёкое и будет не скоро, Пол знал, время летит всегда слишком быстро, если не заостряешь на нём внимание. Пол был готов отпустить сына с самого его рождения, потому что был уверен, что сможет вырастить из него прекрасного человека. Но сейчас он не уверен. Ни в чем. Сидя в своём же подвале, мужчину хватала дрожь только от одной мысли, что его сын сейчас воспитывается настоящим дьяволом. Пол не знал чему может научить Патрик Торда, но был уверен, что ничему хорошему. Даже после слов Дулевекиза о том, что он учит Торда играть на пианино, Пола был ужасно против того, чтобы Патрик был рядом с ребёнком. Какой-то псих, серьёзно, как это вообще возможно, чтобы такой ублюдок мог всё это провернуть? Медленно дыша, Пол старался собраться с мыслями. Сегодня ещё один день в этом месте, который уже нельзя назвать домом. Он чувствовал себя здесь небезопасно, будто бы это было совершенно ему незнакомое помещение. Уже как две недели он здесь торчит, честно, верёвки очень больно давят на руки и ноги. Хотелось бы от них избавиться и сбежать, но Пол знал, что не сможет. Слишком долго сидит на одном месте, лишь изредка двигаясь, когда Патрик приносит поесть, немного пообниматься или когда…приходит мыть его. Черт. Звучит так унизительно! И отвратительно. Настолько, что тянет блевать. И самое ужасное, Вурде не может ему врезать каждый раз, когда тот снимает верёвки, ведь Патрик специально ждёт момента, когда Полу тяжело двигать телом. Такой унизительный процесс, что становится стыдно даже просто за себя самого. — Чёрт, — хрипит мужчина, слыша как скрипит входная дверь подвала. Ещё одна неприятная встреча, вот бы она прошла быстро. Пол поднимает голову вверх и смотрит на лестницу, слегка царапая ногтями подлокотники деревянного стула. Сердце колошматит, а в висках появляется пульсирующая боль, из-за которой нижняя губа была в очередной раз прикушена. От этого, ещё незажившая кожа на ней, снова была расцарапана и из неё потекла кровь. — Добрый день, Пол, — раздаётся тёплый и мягкий голосок Патрика и тот наконец вступает на холодный пол подвала, бросая взгляд на возлюбленного. В своих руках он держал небольшой тазик с тёплой водой, в которой плавала губка и также мыло. На плече же было полотенце и чистая одежда для Вурде, черт возьми, не повезло, — Торд ушёл погулять со своими друзьями, так что я решил, что сейчас прекрасный момент помыть тебя, ты ведь не мысля уже три дня, — говорит спокойно Патрик, проходя чуть дальше и после останавливаясь, замечая кровь на губе Пола. Он выдохнул и опустился, ставя тазик на пол и после делая несколько лёгких шагов в сторону мужчины, наклоняясь. Его рука аккуратно коснулась подбородка Вурде, вытирая стекающую кровь. Красная, тёплая и такая… мягкая что ли. Пол вздрагивал каждый раз, когда Патрик прикасался к нему, а потому и сейчас это не стало исключением. Он зажмурил глаза и слегка дёрнул головой, чтобы убрать от себя руку Дудлевекиза. — Пол, сколько раз я просил тебя не кусать свои губы так сильно? Она ведь только недавно начала у тебя заживать, — качает головой высокий парень, становясь прямо и смотря на свой большой палец, на котором осталась кровь Пола. Он протянул к себе руку и кончиком языка слизнул её, хмыкая, — Я люблю тебя целовать, но лишь тогда, когда твои губы аккуратные и целые, — он мягко мурлыкнул и после потрепал волосы возлюбленного. Вурде этим пользовался. Потому каждый день кусал свои губы, лишь бы избежать неприятных поцелуев. Этакий механизм защиты себя любимого, кому ведь приятно целоваться с человеком, который насильно держит тебя в твоём же собственном подвале? — Сейчас развяжу верёвки и аккуратно раздену тебя, — сообщает свой «план» Патрик, тяня руки к верёвкам и начиная развязывать крепкие узлы, которые держали Пола на стуле. Вурде продолжал молчать, даже не открывая своих глаз, — Снова не хочешь смотреть на меня? Я понимаю, ты обижен, но поверь, это единственное, что я могу сделать, чтобы ты стал только моим, — извиняется кареглазый, тут же ловя на себе гневный взгляд. Иногда Пол готов был сорваться и накричать на Патрика, но всегда вовремя заглушал гнев внутри себя, опасаясь за свою жизнь и жизнь Торда. Проблем не хотелось, потому иногда Вурде притворялся или слишком уставшим, или уже морально сломанным (хотя от части так и есть), чтобы Патрик в лишний раз с ним не говорил. Но это. О, он обижен? Блять, нет, Вурде одновременно испуган и зол на Патрика, он ненавидит его настолько сильно, что готов был разорвать его глотку, но нет возможности. И из-за этого, Пол ещё и ненавидел себя временами. За то, что боится сказать то, что думает из-за возможных последствий. За то, что иногда приходится отвечать на поцелуи или отвечать ответное «я люблю тебя», когда Патрик вновь и вновь говорил это. Подавляя гнев внутри себя, он фыркает и отводит взгляд в сторону, ничего не отвечая. — И всё же, как бы ты не старался, ты иногда выражаешь то, что чувствуешь ко мне на самом деле. И именно поэтому ты до сих пор здесь, Пол, — говорит ему Патрик на ухо, слегка прикусив мочку уха и после продолжая развязывать верёвки, — Я жду, когда твои глаза наконец не смогут оторваться от меня, — он мягко смеётся и наклоняет голову в сторону, — А до тех пор, ты будешь здесь и я буду растить твоего чудесного мальчика. Он такой милый, я готов тискать его за щёчки хоть целый день. Патрик точно хочет вызвать у Пола стокгольмский синдром*. Но Вурде не позволит своей психике окончательно поддаться влиянию Дудлевекиза. Нужно просто научиться прятать свои чувства более аккуратно и более продуктивно. Знает ведь Пат на что нужно надавить, чтобы выявить настоящие чувства Пола. Совсем скоро, верёвки были сняты и пальцы Патрика начали касаться одежды Пола, снимая её. В его глазах можно заметить искорки, ему явно нравится тело сероглазого мужчины. Интересно, почему даже имея почти полный контроль над Вурде, Патрик ничего не делает с его телом? Лишь моет и лишь иногда целует какой-то участок. Неужели ждёт «взаимности»? Тц, мудила. — Ты такой красивый. Мне всегда нравилось наблюдать за тобой во время тренировок, — говорит кареглазый, тихо хихикая и бросая взгляд на руки Пола. Яркие синяки от верёвок, фиолетовые с лёгким синеватым оттенком, наверняка болезненные. Ох, Пату нужно что-то придумать, чтобы его возлюбленный получал меньше дискомфорта, чем имеет сейчас. Тем более, ему не нравилось, что Пол большую часть времени не имеет способность двигаться. Может, стоит притащить кандалы, чтобы хотя бы иногда днем Вурде мог походить по подвалу. А также спать ночью на матрасе, на стуле ведь так неудобно! И почему Патрик не подумал об этом раньше? — Надо будет найти потом мазь. Твои синяки такие большие, прости, что из-за меня они появляются, — виновато говорит Патрик, наклоняясь вперёд и после оставляя поцелуй на руке Пола. Тот дёрнулся, явно ощущая боль из-за чего Дудлевекиз виновато ойкнул, — Ох, прости! Я не удержался! Пол бросил взгляд на свои руки и после вновь посмотрел на стенку, стараясь сохранять спокойствие. Честно, тела он своего не чувствовал, лишь боль от того, что Патрик коснулся синяка. Про отвращение заикаться не стоит и так понятно. Ударить бы Патрика по его самодовольной роже, притворяется милым и заботливым, а сам держит в этом… месте. Твою мать. Совсем скоро вся одежда была снята и Патрик аккуратно приподнял Пола с помощью своих рук, садя на пол. Правая рука взяла мочалку, а левая мыло, начиная мылить мягкую ткань. Со стороны кареглазого было слышно лёгкое напевание мягкой мелодии, пока мочалка наконец не коснулась спины Пола, начиная покрывать кожу лёгкой пенкой. Наконец мужчина почувствует себя чистым, хоть какое-то облегчение сегодня. Губка скользила все ниже и ниже, пока Пол чувствовал холодок по всему телу. Вода хоть и была тёплой, но все-таки в подвале было холоднее, чем на первом этаже. Почему Патрик моет его здесь, а не в ванне? Стоит ли об этом спросить? Быть может, если Вурде попросит, кареглазый начнёт мыть его в ванне и тогда у Пола появится хоть какая-то надежда на побег? — Почему ты моешь меня не в ванной, а здесь? Ведь тебе потом приходится вытирать всю воду с пола, — говорит мужчина слегка хриплым голосом. Патрик на несколько секунд замер, явно не ожидая что его любимый заговорит с ним сегодня, но внутри появилась радость, ведь Дудлевекиз любил голос Вурде. Парень аккуратно прошёл вперед, становясь уже перед лицом Пола и присаживаясь на коленки. — Слишком большие риски, милый. Вдруг Торд вернётся раньше времени? В твоей ванне даже замков нет, он может запросто войти и увидеть тебя. А в подвал он не сунется, потому что я всегда запираю за собой дверь на ключ. Да и он, кажется, боится этого места. Всё время эту дверь он стороной обходит, — легко засмеялся Патрик, протягивая руку вперёд и начиная мылить уже шею Пола, плавно перемещая на грудную клетку, — А насчёт воды… Я считаю это небольшой платой за то, что вижу тебя целиком без одежды. Повторюсь, я люблю твоё тело и тебя в целом, «Паули», — Патрик томно выдыхает и свободной рукой касается бедра Пола, прмкусив губу. Сука, это звучит так приторно. Не зови меня Паули, тупой ты ублюдок. Чёрт, Пол так и знал. Мужчина кусает свою губу вновь, когда Патрик коснулся его бедра. Ещё немного и его охватит дрожь, потому что он ненавидел каждое прикосновение Патрика к себе. Он закрывает свои глаза и старается игнорировать неприятные ощущения, которые даже отдавались лёгкой болью в голове. Настолько все серьёзно. — Пол, хватит уже кусать свои губы, ну я же серьёзно! Не хочу, чтобы тебе было больно в лишний раз, — недовольно фыркает Патрик, слегка щипая Вурде за бедро и заставляя издать тихие «ай», — Пускай губы и восстанавливаются очень быстро, но таким темпом они всегда будут неприятными на ощущения, — кареглазый цокнул и опустил руку ниже, уже водя губкой в паховой области. Аккуратно, мягко, так, чтобы очистить всю грязь оттуда. Патрик даже покраснел, протирая всё там. И как назло смотрел вниз. Заткнись заткнись заткнись заткнись заткнись. Убери свою чёртову руку, ты мне противен. Через некоторое время, Патрик отстранился и ушёл в сторону полок, доставая небольшой ковшик. Этим можно будет смыть пену. Парень вернулся к Вурде и зачерпнул немного тёплой воды, начиная поливать кожу своего возлюбленного, пока тот прикрыл свои глаза. Сердце до сих пор колошматило как бешеное. Пальцы же невольно впились в мягкую кожу на ногах. — Вот теперь ты чистенький, — хихикает Патрик, кидая ковшик в тазик и беря полотенце, что оставил на стуле, начиная вытирать Пола насухо. Он тёр довольно нежно, будто бы кожа у Вурде была из шёлка. Продолжая все также напевать мягкую мелодию, он иногда специально наклонялся, оставляя тёплые поцелуи то на ключицах Вурде, то на его шее. Так противно. Но всё, что может Пол — это лишь молча сидеть и терпеть это. Осталось лишь немного: Патрик оденет его, вновь привяжет, поцелует на прощание и уйдёт, не возвращаясь до времени ужина. Как быстро Патрику надоест всё это? Пол надеялся, что очень скоро.