Детский лепет

      Мда… Чем дольше Роман беседовал с сыном, тем сильнее ему хотелось выпить, пришлось прятать свое беспокойство за хохмочками.       — Митяй, а вы с Настюхой не промахнулись с выбором профессий? Зачем вам «Зималетто», зачем быть управленцем или модельером, если вы уже готовые детективы? Так может, вам открыть свое сыскное агентство или… Или детективы писать, а?       — Не веришь, значит? — Димка набычился. — Ладно, в теорию заговора ты можешь не верить, кто я такой, чтобы мешать вам искать неприятности на ваши взрослые задницы? — вылетело у Митяя, и он на секунду замолчал, опасаясь реакции отца. Однако, Роман даже внимания не обратил на такое вопиющее хамство, слушал его внимательно и с уважением, как равного, как друга, а не как сына-подростка. — Но тогда и вы будьте людьми, не навязывайте нам с Аськой детишек ваших «закадычных друзей». Мы без них жили большую часть наших жизней, между прочим, прекрасно жили, ни с кем не ссорились и не враждовали. Пап, мы умеем ладить с людьми, у нас были приятели и даже друзья. А что теперь?       — А что теперь? — заинтересовался отец.       — А теперь… Вот зачем вы заставили нас общаться с Воропайчиками? Зачем? Хочешь, я скажу тебе что-то по правде? Хочешь?       — Конечно. Только по правде! Надеюсь, что ты меня разбудил не для того, чтобы повесить лапшу на уши.       — Это был самый худший год нашей жизни, вот тебе и вся правда. Из-за этих змей мы рассорились со всеми друзьями, в танц школе сплошные неприятности, на конкурс мы не попадаем, а теперь еще и Настюху сегодня наказали. Представляешь? Тетя Катя наказала Аську! Когда такое бывало?       — Никогда, — подтвердил Роман, — но может, Настя заслужила наказание?       — Папа, иди спать, — Димка махнул рукой, словно закрывал тему. И столько разочарования, столько обиды было в этом жесте, что отец понял: сейчас «эти змеи» сумели сделать трещину и в отношениях Мити с родителями.       — Ты руками перед моим носом не махай, отпрыск. Если я чего-то недопонял, это не значит, что я не хочу разобраться и понять. Давай-ка отложим в стороны проблемы наших взрослых задниц… Пока отложим! — добавил Ромка, заметив нетерпеливый порыв сына что-то сказать. — Рассказывай про ваши беды.       — Короче… — Дмитрий резко сел в постели и сразу же застонал, схватившись за голову.       — Не надо короче. Надо подробно и спокойно. Ты пока подготовься, а я схожу сварю себе кофе, а тебе принесу сок и таблетку. Договорились?       Митяй даже обрадовался, что отец дал ему время привести мысли в порядок, теперь-то ему было ясно, что начинать разговор с теории заговора и опасности для взрослых и для «Зималетто» не стоило. Надо было рассказывать папе о своих и Настюхиных проблемах и постепенно выкладывать все карты, не пряча их в рукаве. И пусть бы отец сам делал вывод.       — Пей таблетку и сок, а потом приступай к рассказу, — сказал Роман, снова присаживаясь на постель сына. — Вторая попытка.       — Не умеешь ты не хохмить, — улыбнулся паренек и расслабился. — В общем так… Субстанция запала на меня практически сразу. А может, не запала, может, ей просто нравилось Аську дразнить.       — А Субстанция — это?..       — Да, мы так Констанцию зовем. Па, вот скажи, как можно было дать девчонке такое имя? Констанция Никитична! Это как Жозефина Пупкина.       Они посмеялись, Ромка хотел было сделать замечание сыну, но не стал, это же и правда смешно. «Как всегда у Кирюши — одни понты, слова в простоте не скажет», — подумал он.       — Давай дальше, не отвлекайся.       — А дальше больше, пап. То у Аськи в танцевальных туфлях стекло появлялось. Само, представляешь? Наши так никогда бы не сделали — это фишка балетных. А кто у нас балетная? Правильно, Субстанция. То мы с Настей проходим мимо ребят слышим, как Скорпион рассказывает, что у его родителей фирму чуть ли не украли, и сделали это Аськины предки, а мама ее вообще не из их круга, работала секретаршей и… — тут Димка густо покраснел, но решил, что будет говорить всю правду. — И легла под своего начальника, зале… забеременела, вот он и вынужден был жениться.       — И ты ему в рожу не дал? — Ромка сжал кулаки.       — Не успел. Аська оказалась проворней, — глаза у Мити засияли, на лице появилось мечтательное выражение, видно, ему приятно было вспоминать этот эпизод. — Она такую оплеуху Воропайчику отвесила, что любо-дорого. Тот вскочил и замахнулся на нее, ну, тут уж и я подоспел. Пап, я понимаю, теперь понимаю, что это была провокация, и мы на нее поддались. А тогда… Ну, как мы могли вам рассказать за что нас не допустили к конкурсу? Как? Разве мы могли такое про тетю Катю повторить?       — Дим, ты же знаешь, что Настя родилась, когда Ждановы уже два года в браке были.       — Знаю. Я вообще ни одному слову этих змеенышей никогда не верю. Но они всегда умудряются выбить нас из равновесия. То… Вот представь себе, у Лилит на днюхе Сашка насильно поцеловал Настю, но я же не знал, что насильно. Я в комнату захожу, а он ее целует, — у мальчика глаза наполнились слезами. — Я такой болван, сразу убежал. Это мне потом Сережка Большаков рассказал, что Субстанция влетела в комнату за секунду до меня и рукой знак Сашке сделала, а тогда я же не знал. И не знал, что Аська ему потом вмазала, когда вырвалась. А мы с ней тогда впервые в жизни целую неделю не разговаривали. Представляешь?       — Тебе Настя нравится?!       — Пап, я люблю ее, — Димка ответил так просто и искренне, что Роман растерялся. Хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Как время-то летит, с ума сойти. Его сын говорит, что любит! — Знаешь, я же только из-за Аськи и математику не запускаю, ненавижу ее, а все равно учу. Потому что Настя сидит рядом и помогает. И танцы поначалу тоже только из-за нее, и английский. А она все силы свои на меня, на балбеса тратит. Честно.       — Значит, ты Насте тоже не безразличен, — решил поддержать сына Роман.       — Нет, не безразличен. Па, я хочу тебе открыть один секрет, если ты никому не скажешь.       — Никому, клянусь!       — Мы с Аськой вчера поцеловались. По настоящему, не в щеку.       И замер, ожидая, что ответит отец, как среагирует.       — Поздравляю. Ты стал совсем взрослым, сынок. Надеюсь, ты понимаешь, что у взрослых ответственности гораздо больше, чем у детей.       — Ты о сексе? Нет, мы про такое вообще и не думали.       — Вот и правильно. Всему свое время. — Малиновский облегченно вздохнул, но решил на всякий случай не тянуть с разговором об отношениях мужчин и женщин. — Ты и подрался из-за поцелуя?       — И да, и нет. В общем, вчера Настя пришла на тренировку уже в брекетах. Субстанция начала издеваться, подкалывать ее, Лилит — ржать. Эта кобыла единственное, что умеет, ржать, как лошадь. А Сашка… Пап, он опять сказал гадость о тете Кате, мол Аська такая же уродина, как ее мамаша, поэтому ей нужны железные зубы, чтобы откусить огромный кусок пирога с барского стола. Но что этому скоро придет конец и все Ждановы-Малиновские займут то место, которое им милостиво позволят Воропаевы. Мол его папочка с Кирочкой уже придумали, как вернуть украденную у них компанию.       — Так и сказал?       — Пап! Он много больше сказал. Ты мне не веришь, а за вашими спинами плетется заговор. Сашка же идиот, он сам такого придумать не мог, явно дома разговоры о «Зималетто» ведутся, и о том, как прибрать компанию к рукам.       — Ты его за это ударил?       — Нет, хотя надо было. Мы с Аськой покрутили пальцем у виска и отошли. А вот потом… В общем, он увидел, как мы целовались и заорал, что я дегенерат, мне должно быть противно целовать девочку с брекетами. И еще он крикнул гадость. Такую гадость, что я даже тебе не могу рассказать. Ну, я и бросился на него с кулаками.       — Это он тебе губу разбил?       — Ага. Но дело не в губе, мы вообще не хотим их больше видеть. Понимаешь? Хотя бы в своих домах.       — Димка, я горжусь, что ты у меня такой. И обещаю, больше вам не придется общаться с Воропаевыми.       — Честно?       — Обещаю.       Еще не было семи часов утра, когда Андрея Жданова разбудил телефонный звонок.       — Палыч, есть дело. Я, кажется, придумал, как избавиться от Воропатых.       — Опять твои планы-прожекты?       — Нет, в этот раз идеальный план. Не для нас, для детей старался…       Конец.