Трудно быть старшим.

      Маркус ровным шагом вышел из лифта, прекращая разглядывать рыбок в аквариуме, вмонтированном в одну из стен механизма. Перед его глазами предстал длинный коридор, в котором привычно не работает освещение, пока не подойдёшь к светильнику и не ввинтишь лампочку посильнее. Знакомый зелёный ковролин на полу, его раз в неделю приходит пылесосить милая старушка миссис Огливи. Одинаковые двери с когда-то отливающим золотом номерами квартир, но теперь из-за долгого срока службы едва выделяющиеся на почти чёрном дверном полотне. Манфред был тут лишь пару раз, когда всё же смог выпросить у приёмного отца адрес матери. Вернее, миссис Декарт, которая благополучно сдала Маркуса в приют и помчалась крутить роман с известным художником Карлом Манфредом. Поскольку Маркус знал историю семьи, ему было прекрасно известно, что Амелия Стёрн, спустя несколько лет после первого бурного романа с каким-то послом, результатом которого стал сам мулат, смогла завоевать сердце творца. А после его забрали из приюта сразу же после свадьбы, и уже через год пятилетний Манфред гордо носил звание старшего брата. Правда, маленький Лео пугал его, пожалуй, даже больше, чем приведения, но это было не так важно.       У них была замечательная семья, но продлилось это счастье недолго. В памяти крепко засела сцена, когда мама в новом лимонном платье и широкополой шляпе руководила грузчиками, которые выносили коробки с вещами из дома. Выкатывая чемоданы из дома, женщина ни разу не обернулась, чтобы посмотреть на растерянных сыновей. Маркусу было девять, но именно тогда мальчик понял, что жизнь никогда не станет прежней. И что за маленьким Лео, который удивленно разглядывал огромный грузовик, придётся смотреть именно ему. Карл, вернувшись с выставки, нашёл дома записку от жены и заснувших на диване детей.       Спустя несколько лет в один из дней художник случайно обронил поздравление с рождением троих братьев. Жизнь почти подростка Маркуса снова сделала крутой поворот, однако виновников этого поворота он так и не увидел. Мама не отвечала на звонки и двенадцатилетнему мальчику тогда казалось, что он записал тысячу сообщений на автоответчик. А потом в трубке слышался лишь записанный женский голос «Аппарат выключен или находится вне зоны действия сети». После этого Маркус перестал пытаться. Мальчиков он увидел лишь на своё пятнадцатилетие.       Но Вселенная сжалилась над ним и подарила счастливое время в лучшей школе. Пансион для одарённых детей, из которого он с неохотой возвращался летом, а потом и колледж отнимали всё его свободное время. А братьям, между прочим, уже… Лет девять. Даже интересно, какие они. Похожи ли на Лео и совсем другие? Манфред-Декарт остановился как вкопанный, прерывая угрызения совести. Из дальнего конца коридора, где была расположена квартира семьи Декартов, доносились приглушенные детские всхлипы. Парень сглотнул, прогоняя мысль, что на этом этаже из детей живут только его младшие братья и ускорил шаг.  — П-почему он ещё не вышел? — Колин, всхлипнув, обеспокоенно посмотрел на закрытую дверь с едва различимыми цифрами «2500». Ричард прекратил прижимать руку к щеке, на которой была довольно большая ссадина, и философски пожал плечами. Маркус облегченно выдохнул и шагнул в коридор, тихо называя братьев по именам. Младшие Декарты тут же оказались возле своего брата, уткнувшись в него и облегченно улыбаясь.  — Кол, где Коннор? — Разноглазый потрепал Колина по голове и обернулся, пытаясь найти старшего из тройняшек. — Ещё с отцом, наверное. — Вместо брата ответил Ричард, поднимая свои большие карие глаза и с облегчением смотря на старшего, зная, что теперь они в безопасности.       Маркус побледнел и бросился к квартире, судорожно выискивая в карманах плаща ключи и пытаясь открыть дверь без них. Полотно поддалось, пропуская старшего в дом. Манфред влетел в кухню и только успел крикнуть «Нет!», как глава семейства разжал руку, которой удерживал Коннора с разбитой губой и огромными испуганными глазами над шестнадцатиэтажной пропастью.       Маркус открыл глаза и загнанно задышал. Ровный белый потолок и первые лучи солнца, что освещали заявленный эскизами и бумажками с набросками речи для открытия очередной выставки стол. Он не в той квартире. Всё хорошо, это просто очередной ночной кошмар, в котором кто-то из братьев умирает. Такие сны стали нормой, но три года как не возвращались. Манфред выдохнул и потёр лицо. Спать больше не хотелось от слова «совсем». Парень поднялся с кровати и потянулся. Зря он засиделся за работой вчера до поздней ночи. Вот и кошмар приснился. Маркус взял полотенце, одежду и пошёл в ванную.       Этажом ниже, на кухне, уже собрались братья. Лео вертелся у плиты и напевал какую-то прилипающую ко всем песню, равномерно помешивая кофе в турке. Колин сонно моргал и пытался не угодить рукавом в овсянку, чтобы не идти потом наверх и переодевать школьную форму. Ричард под руководством Коннора лениво переключал каналы с желанием найти что-то более интересное, чем интервью со старшим братом, который стал очень популярным из-за своих картин.  — Доброе утро. — Маркус вошёл в кухню, и по пути к своему месту успел поправить воротник Ричарда и потрепать по волосам сонного Колина. В ответ донеслось нестройное пожелание утра и Лео поставил перед старшим высокий бокал с кофе.  — Кофе-глясе, как ты любишь. — Младшие тихо засмеялись, в который раз думая, что только их брат мог выглядеть на телеканалах таким серьёзным, а дома обожать приготовленный младшим кофе со взбитыми сливками. Колин продолжил сонно смотреть в тарелку, пытаясь проснуться. Именно за поведение утром братья ласково называли его «Совушка». Зато средний был единственным, кто мог смотреть сериалы по ночам и пересказывать их содержание остальным по пути в школу.       Ричард на несколько минут задумался, а затем осторожно поинтересовался: — Маркус, ты же помнишь, какой сегодня день?       Братья вздохнули. Естественно помнит. Все помнят. День, когда старшему разрешили оформить опеку над своими родственниками. Сколько судов пришлось ему выиграть, чтобы теперь Колин лениво ковырялся в овсянке, а не помогал младшему спрятаться от подвыпившего отца. Три года прошло, а Коннор всё ещё шарахался от прикосновений, Ричард то и дело просыпается ночью от кошмаров, и Колин, что при любом повышении голоса начинал молча плакать. Это немного злило Лео, но тот молчал и обычно специально говорил тише, а на ночь мог остаться и начать рассказывать что-то.  — Помню, Кол. И я помню, что хотел свозить вас в парк развлечений. — Маркус задумчиво отпил из бокала, пачкая нос в взбитых сливках. Вроде бы сегодня у него был свободный день и он мог поехать с братьями погулять… Тройняшки радостно улыбнулись. Старший старался сделать так, чтобы родственники не вспоминали больше свою жизнь до того, как они оказались в теплой обстановке дома Манфредов, то и дело придумывая разные развлечения. Не хочешь идти в школу? Пожалуйста, поедем на озеро рыбачить, но только чтобы в следующий день получил не меньше трех «А».  — Ну, тогда поедем, когда Колин доест овсянку. — Манфред указал младшему на тарелку и продолжил пить кофе. Коннор улыбнулся и отпил молоко из чашки, представляя, как побежит в тир и постарается выиграть мягкую игрушку.  — Маркус, он гадкая. — Колин отодвинул тарелку и хмуро посмотрел на старшего брата. Такие забастовки были не редкостью, потому что кареглазый «не мог впихнуть в себя утром ни ложечки», объясняя это тем, что он ещё не проснулся.       Мулат нахмурился, в кухне повисла гнетущая тишина, которую можно было резать ножом и намазывать на тосты. Лео выжидал, стараясь понять, какая из позиций сейчас будет верная.  — Колин. Мы уже говорили об этом. — Маркус отодвинул бокал с кофе и устало посмотрел на брата. Возможно, это разновидность защиты. Или всё же психологическая травма от девяти лет жизни с отцом. Кареглазый поджал губы. Манфред серьёзно посмотрел на младшего. Колин выдохнул и вернул кашу на место, начал с неохотой есть.  — Мы же не пойдём в школу сегодня? — Ричард выключил телевизор и посмотрел на Маркуса. Старший слегка удивлённо посмотрел на обычно рвущегося на учёбу Ричарда. Даже с высокой температурой и даже если вокруг всё замело. Парню ничего не оставалось, как улыбнуться и отрицательно покачать головой.  — Жду в машине. Как только Колин справится с кашей — выходите. Иначе без вас поеду мороженое есть. — Маркус улыбнулся и вышел из кухни, оставляя братьев придумывать план, как быстро избавиться от ненавистной овсянки.