Надо поговорить.

      Вырвавшееся из груди громкое рычание. Пульс, припадочно бьющий по вискам. Тишина. Неумолимая, звенящая, заглушающая всё тишина. Грубые мужские руки, словно тиски, впиваются в нежные, девичьи плечи. До невозможного распахнутые, голубые глаза смотрят ошалело, алые, напротив, в точности их повторяют. Докатились.       А катиться они начали давно. Еще в средней школе, когда на первом году обучения Мидорима, Мурасакибара и Акаши после тренировки застали в спортивном зале Аомине с миниатюрной, незаметной девочкой.       Невысокая, худощавая, бледная, как поганка, с очень короткими, вьющимися волосами, торчащими в разные стороны, но совершенно невероятными большими глазами, она была похожа на испуганного олененка. Впрочем, к всеобщему изумлению, Акаши, который сам тогда еще мало чем от олененка отличался, эта серая мышка заинтересовала. Как игрок, разумеется.       Как игроку Сейджуро уделял Тецуи времени чуть больше, чем остальным. Хотя к чему эти жеманности теперь? Он уделял ей времени намного больше, чем остальным. Беспокоился о ней больше, чем об остальных. И хотя Тецуя входила в пятьдесят лучших учеников Тейко, за плохие отметки от капитана ей доставалось больше, чем Аомине. Но, однажды, Акаши Сейджуро исчез. Потерялся во тьме в полном одиночестве.       Пребывая там, за толстой стеной, которую сам и возвел, Акаши скучал по ней, но больше всего тосковал по баскетболу. Тецуя тоже скучала по нему, но не больше, чем по всем остальным.       К концу первого года в старшей школе Тецуя бесцеремонно пробила ногой дыру в, казалось бы, непробиваемом «укрытии». Не колеблясь, девочка вытащила Акаши из тени, поставив тем самым твердую точку в бессмысленном противостоянии между бывшими сокомандниками. Сейджуро еще никому не был так благодарен и обязан. Однако, стоит заметить, никто ни до этого, ни после так не утирал ему нос. То, что не смог сделать он – удержать поколение чудес вместе – смогла сделать она – маленькая серая мышка с потрясающими, голубыми глазами. Иногда, когда смотрел на нее, Акаши ловил себя на мысли, что был бы не прочь придушить ее за это! Ну так, слегка, несерьезно.       Серьезно хотелось задушить только Кагами, который позволял себе слишком панибратское общение с Куроко. То булочками накормит, то волосы, и без того растрепанные, взъерошит, то вообще у себя ночевать оставит! Впрочем, на первом курсе университета, (в который поступила вся честная компания, резко повысив уровень баскетбольной команды), выяснилось, что у Кагами вкусы весьма специфические, более, чем конкретные и, что не мало важно, взаимные. Акаши принял это к сведению, успокоился и продолжил переживать, и заботиться о маленьком олененке (по его личному мнению) так же, как и об остальных членах его команды.       Поначалу Тецу не замечала особого отношения к себе. Потом решила снисходительно мириться. Но навязчивая забота капитана с каждым разом все больше душила и раздражала, как раздражает тринадцатилетнего подростка слишком пристальное внимание гиперопекающей мамаши. Тецуя, которой упорства не занимать, продолжала терпеть до сегодняшнего вечера, который она представляла себе совсем не так…       Какого черта, спрашивается, она час терпела макияжные издевательства Момои? Два часа делала маникюр и столько же педикюр? Полтора часа угрохала на укладку, зачем? И для чего накануне вечером потратила три часа на выбор удобной и подходящей для случая одежды и обуви? Для чего все это?! Да для того, чтобы пойти на посвящение в студенты, а не получать нагоняй от Акаши за слишком короткие шорты, неустойчивый каблук, вульгарный макияж и блядский топ!       Последнее, неаккуратно выплюнутое капитаном высказывание, активировало всё накопившиеся за эти несколько месяцев раздражение, и у Тецу, в буквальном смысле, сорвало тормоза. С истеричного крика: «Я в этом топе на пары хожу!» – начался феерический скандал, сопровождаемый руганью, битьем посуды, переворачиванием мебели и высунувшимися в коридор общежития любопытными головами соседей. Однако закончилось все так же быстро, как и началось. Тецуя, экспрессивно высказав всё, что она думает об Акаши и его по горло стоящей «заботе», не желая больше выслушивать нелепые претензии, собиралась покинуть секцию, громко хлопнув дверью. Но Сейджуро, совершенно обезумев от такого действия девушки, с грудным рыком подлетел к ней, развернул за плечи, впиваясь в них крепкими, натренированными руками и, сам от себя не ожидая, поцеловал. Молниеносно, коротко, очень горячо.       Пару секунд Акаши шокировано смотрел на обалделые глаза напротив, и этого времени хватило, чтобы, наконец, понять, осознать и принять свои чувства к девушке, которая уже давно не была олененком, превратившись в гордую, красивую лань. — Куроко, нам надо поговорить, — уверенно выдавил из себя Акаши, отпуская из тисков пойманную добычу, которая тут же влепила ему звонкую пощечину, заставив впасть в ступор второй раз за этот вечер. — А теперь давай поговорим, Акаши-кун.