***
Из Белой Башни теперь каждый день поступают заказы во все местные забегаловки с личной просьбой молодого упыря отправлять всех курьеров к нему напрямую. Он ищет. С надеждой и нескрываемым желанием всматривается во всех парней, входящих в двери его обители, но не находит нужного. Роман сходит с ума, с каждой ночью все ярче представляя во снах, как молодой и до ужаса простой, обычный, совсем не подстать ему парень, сладко стонет под ним, прося большего, насаживаясь глубже, умоляя двигаться жёстче. Роман тянется к ширинке своих идеальных, сшитых на заказ, брюк, уже рисуя в голове картину, как цыган своими невозможными пальцами мягко оттягивает резинку брендовых боксеров и обхватывает ладонью уже давно пульсирующий член. Годфри бесстыдно дрочит каждый день, воображая, как небесно-голубые чистые глаза робко, но в то же время напористо, поглядывают на него из-под ресниц, пока шершавый язык уделяет все своё внимание головке, а губы плавно двигаются вниз по стволу, огибая все чувствительные венки. Годфри грязно кончает себе на живот, мечтая увидеть, как столь желанный незнакомец слизывает все капли до последней. Роман сходит с ума, отчаянно желая какого-то непримечательного проходимца. В такой агонии проходит несколько месяцев. Император города мечется между снами, желаниями и реальностью, понемногу стирая все границы и уже почти не осознавая, где находится в тот или иной момент времени. Власть пошатнулась, сила угасает, внутренний стержень кричит и воет, жажда крови застилает сознание, потому что Роман нарушает график, забывая питаться. Готовый ко всему, сильный и собранный становится рассеянным, агрессивным и отчаянным. Крыша Годфри явно уже держится на честном слове, которое тоже, надо сказать, надежд не вселяет. Управлять собой становится практически невозможно. Эта эмоциональная мясорубка продолжается ровно до тех пор, пока Роман, в очередной раз надравшись ещё в офисе, не забредает в забытую богом кофейню на окраине города и не встречает там его. Своего внутреннего дьявола.I
29 октября 2018 г. в 15:07
Роман Годфри — самый влиятельный человек в округе Хэмлок. Казалось, он держит в своих идеальных руках все и всех. Может управлять всем: компанией, городом, жаждой крови и даже своей двинутой матерью. Молодой упырь шикарно справлялся со своей ролью — быть на несколько порядков выше других, жить, как истинный аристократ (читай «как мама научила»), совмещая это с животной, дикой страстью и желанием подчинить, уничтожить, вонзиться клыками в сонную артерию любого, кто только посмеет косо посмотреть в его сторону. Роман Годфри слишком достойно справлялся с любым испытанием судьбы. Его ничто не могло сломить или потревожить. Он жил по своим правилам и порядкам, которые сам же устанавливал и менял, как только ему заблагорассудится. Роман Годфри мог выдержать все, и это не ложь.
По крайней мере это было чистой правдой равно до тех пор, пока в его кабинет совершенно бесцеремонно не ворвался неказистый, неухоженный, такой, словно только что задушевно беседовал с жителями нижнего слоя общества — переходными слюнтяями, как их называл сам Роман, с явным переизбытком волосяного покрова, парень.
— Надеюсь, ты хоть примерно осознаёшь, что делаешь. Тогда мне доставит практически эстетическое удовольствие наблюдать за тем, как тебя отсюда выкидывают.
Паренёк был мягко говоря не из касты Романа. Смахивал внешне то ли на грязного итальянца, то ли на цыгана. Одет был более, чем скромно. Скорее в то, что наворовал несколько лет назад из разных дешёвеньких магазинчиков на углах улиц. Руки его, которыми он, к слову, довольно крепко удерживал пару коробок с пиццей, украшало множество колец, с вырезанными на них рунами. Кольца именно украшали пальцы условного цыгана, потому что, насколько бы он неудовлетворительным на вид ни был, его руки, Роман не мог не отметить, — практически восьмое чудо света. Идеальной длины пальцы мягко выливались из среднего размера ладони, при помощи колец изящно контрастируя с узелками вен, распространявшихся наверно от самых плеч. Руки никогда не были неким пунктиком Годфри, но в этом случае что-то внеземное буквально ткнуло его в них лицом и сказало: «смотри, пока не начнёшь представлять, как медленно скользишь по этим пальцам языком, сладко и пошло причмокивая, вылизывая каждый». И Роман представил.
— Не знаю, куда и за что я попал, но поступил заказ на две гавайские отсюда. Я просто курьер, расплатитесь, будьте добры, и я вышвырнусь отсюда сам. — парень устало пялился в пол, даже не удосужившись поднять взгляд на хозяина всея Хэмлока. Может ему было настолько плевать, может он просто понятия не имел о происходящем вокруг, что тоже вполне вероятно — торчков в районе хватает. Но с такими руками — вряд ли. Без доли дерзости или провокации условный цыганёнок просто устало вздыхает и дожидается оплаты за заказ. Ему плевать, что возможно это просто чья-то тупая шутка — он потратил время, он доставил пиццу, он должен получить деньги.
— И откуда же ты такой наглый, позволь узнать? — Роман отставил все возмущённые мысли, злость и чувство собственного превосходства отошли на второй план, уступив главенство интересу. Годфри должен увидеть его лицо. Годфри должен прикоснуться к этим рукам. Годфри должен получить от этого внеземного странного создания больше, и он несомненно получит.
— Из рая. — бесчувственно усмехается курьер, наконец поднимая голову и одним, ужасно изящным, красивым, четким и в тоже время непринужденным движением, откидывает упавшую на глаза челку. Настолько, мать его, возбуждающе, что Роману приходится скрестить ноги в попытке подавить нарастающее возбуждение.
— Устаревший ответ, не думаешь? — изучает, пристально смотрит огромными глазами, выискивая хоть толику эмоции.
— Нет, мне некогда интересоваться современными саркастичными ответами на глупые вопросы. Оплатите пиццу, и мы оба избавим себя от необходимости находиться в обществе друг друга.
После всепоглощающего изучения интересного незнакомца взглядом Годфри нехотя встает, швыряет на коробки несколько сотен с фразой «оставь все себе, и сдачи не надо» и заглядывает прямо в глаза, обнаруживая, что те будто бы наполнены жидкими сапфирами. Сумасшедший, сводящий Романа с ума, цвет мягко окутал зрачок и чуть приглушался ввиду отсутствия, видимо, самой тяги к жизни у обладателя столь чудесных завораживающих, конечно все это по мнению самого упыря, глаз.
— Премного благодарен. — покидает кабинет, так и не выдав ни единой эмоции, что заставило Годфри нехило так заинтересоваться и взбеситься одновременно. Упырь — он и в Африке упырь, только вот жажду они питают не только к крови. Чувства, эмоции — это остаётся на десерт. А Роман не привык оставаться без сладкого.