Avril Lavigne – Give You What You Like
Джекс сидит рядом, совсем близко, на соседнем от тебя стуле. Его рука покоится на твоем плече, и ты продолжаешь прижиматься к парню бедром, улыбаясь при этом, внимательно слушая подругу, что устроилась через стол, напротив. Энн так восторженно рассказывает про этот уик-энд ее семьи, в домике на озере. Ты слушаешь. Поддерживаешь ее. Улыбаешься. Кроуфорд, лучший друг, сидит рядом с ней и задумчиво потирает подбородок, тоже глядя на Энни. Он не совсем доволен тем, что она не послушала его совета и не уговорила папу спускаться на байдарках по устью ручья. Вечно требует от нее чего-то нереального.. Кроуф и сам бы, с радостью, спустился с кем-нибудь по устью ручья на байдарках, да только к семье Эннирейн он, вообще-то, совсем не относится. Так что, с чего бы им звать его с собой, на выходные.?! Тайлер появляется в столовке, как всегда, с опозданием. Улыбается во все тридцать два, здороваясь, хотя вы виделись на Биологии. Ставит баскетбольный мяч на стол, рядом с подносом Энни, снимая с плеча лямку школьной сумки. Ты и Джексон уже даже успели закончить завтрак; а эта Каланча только соизволил заглянуть, покормиться, - но его можно понять: у его команды важная игра в конце этой недели. Вы с Энн уже нарисовали баннер, твой парень с Кроуфом договорились с ребятами из класса, кто и на каких машинах поедет в Торнтон, - все, лишь бы присутствовать на таком важном матче для еще одного вашего лучшего. Тай — слишком хороший друг, вы его одного, в чужом городе, не оставите. Только не вы. У тебя такая хорошая, даже, наверное, крутая компания. И чего тебе на жопе ровно не сидится.?! Энни заканчивает рассказ и спрашивает Тая о тренировке. Все ребята вокруг тебя быстро и довольно легко переключаются на новую тему, искренне интересуясь жизнью уже другого друга, а ты отвлекаешься, - конечно же, все равно их слушая, - на свой мобильный, который тихо поет, оповещая о приходе новой смски. Джексон лишь на секунду спускает свой взгляд до твоего Айфона, но потом вновь смотрит на Тайлера, который рассказывает, на что они с его ребятами теперь способны. Он доверяет тебе. Не станет подглядывать, кто там тебе и что пишет. Зря, правда.? Ты все равно переживаешь, так что немного отворачиваешься от него, читая сообщение. Потому что тебе есть, что скрывать. Они бы никогда и не подумали о тебе такого, не так ли.?! «Все в силе.?» - гласит смска от отправителя, подписанного всего двумя символами. Сердце начинает стучать, как будто тебе только в вену значительную дозу адреналина бахнули, даже когда ты еще не видишь, что именно он написал. Стоит только заметить это таинственное `Z.` «В 3-и» - в ответ, быстро-быстро набираешь ты, напоминая ему, во сколько закончатся твои элективы, - хотя он и так знает, - тут же блокируя клавиатуру и убирая телефон от своего личика. Джексон перехватывает твой взгляд, когда ты заканчиваешь со всем этим. Растягивает губы в еще более теплой улыбке. Он ведь такой красивый, на самом деле.. Почему ты, дура такая, этого не ценишь.?! Он красивый, вежливый и добрый, - имеет те черты характера, которые, обычно, совсем не свойственны мальчикам с его внешностью. Он обходительный, внимательный, развит духовно и очень многими вещами интересуется. За ним, в очередь, пол вашего колледжа выстраивалось. А потом, сюда пришла ты. Он отказался, ради тебя, от многих «прелестей» этой жизни. Изменился, стал лучше. Совсем не смотрит на других девчонок, все время проводит с той компанией, которая сформировалась уже только с тобой в отношениях, сидит дома в пятницу вечером, если ты занята и не можешь провести с ним время. - Но это ведь совсем не причина начать с ним спать, не так ли.? - Телефон снова пищит, но ты заранее знаешь, что там и от кого. С губ срывается порывистый холодный воздух, даже как-то слишком истерично - столь быстро - кидаешься к трубке, желая убедиться в том, что Z. написал именно это. «Я за тобой заеду.» Он будет здесь, ждать на парковке, на своем FORD MAVERICK, ровно в 3-и, как вы договаривались. Что будет, когда мама узнает, что тренировки по теннису, - на которые ты, якобы, отправляешься после занятий, два раза в неделю, часа на два-три, - на самом деле, ты бросила еще в начале октября, м.?! - Сходим в кино после пар.? - негромко спрашивает у тебя Джекс, немного наклоняясь к твоему лицу ближе, когда ребята заканчивают беседу о важных в их жизнях моментах и переключаются на обсуждение листьев салата в вашей столовке. Услышав вопрос своего парня, ты лишь поджимаешь губы. Изо всех сил стараясь не показать настоящую мощь той вины, что ты сейчас чувствуешь. - Теннис, - напоминаешь ты, и Джекс кивает, вспоминая, какой сегодня день недели. Молча соглашается, сам, кажется, не очень радуясь тому, что его придуманным планам пришла крышка. Но потом старается расслабиться. «Вы ведь не последний день видитесь!» - Отвезти тебя.? - спрашивает он, снова начиная смотреть в твои глаза. Хочется прокусить самой себе губу. Он ведь такой заботливый! Такой хороший, такой внимательный! - Или..? Перед ответом, сглатываешь всю воду, что накопилась во рту. Страшно.? Страшно. Словно семиклассница. - Зейн заберет меня, - как всегда, не скрывая часть правды, говоришь ты, и Джексон кивает, соглашаясь, и не думая задавать лишних вопросов. Кто бы подумал задавать лишние вопросы, после той легенды, которой ты себя окружила.?! Твой парень уверен, что знает все, обо всех твоих отношениях. Тай ловит знакомое имя краем уха и хмурится, забывая о листьях салата. - Кто он, этот Зейн.? - спрашивает друг, заставляя тебя, - только внутренне, - тут же броситься во что-то сродне дикой паники. Сильнее сцепляешь пальцы вокруг кружки с еще теплым капучино. На лице же — ни единой лишней эмоции. Ни один мускул не дрогнул. Кто и когда научил тебя так мастерски врать.?! - Ее тренер, - отвечает Энни, кидая на Тайлера беглый взгляд. Она хмурит лобик, удивляясь тому, что он не знает. Да никто ничего не знает, на самом-то деле! - Напарник, - поправляет ее Джексон, уверенный в том, что говорит. - В начале года тренер разделил нас на группы, где один сильнее другого, чтобы, ну, знаете, мы чему-то друг у друга научились, - обыденно объясняешь ты, пожимаешь плечиками. Вся такая правильная, хорошая девочка, которая, ради хобби, немножко занимается спортом. - И Зейн подтягивает меня, с начала осени. Детка, тебе самой от себя не противно.? Тема разговора отпадает, потому что «всем все ясно», и ребята снова заговаривают о поездке в Торнтон. Ты тихо и незаметно выдыхаешь. Знали бы они, в чем именно Зейн тебя `подтягивает`.. От картины, вырисовавшейся в голове, - Z в руках с ракеткой, с губ срывается беззвучный смешок. Какая же чушь! Теннис — совсем не его вид спорта. Хотя, в чем-то ты, все же, не соврала своей компании. Вы, действительно, познакомились на главном корте Бредфорда. Только вот он привозил туда кое-кого, а не ходил заниматься сам. Привозил свою дочку. Еле удается досидеть до конца Химии, а на Английском россказни Мистера Рейдена о Шекспире угнетают и нервируют еще больше. Отстукиваешь ноготками одной тебе известную мелодию, последние минуты занятия просто не отводя взгляда от настенных часов, над выходом из аудитории. «Скорей бы, скорей бы, скорее..» А ведь он уже приехал. И у тебя просто звездочки в глазах, когда, наконец, запрыгиваешь на высокое сидение Форда, по привычке тут же забрасывая сумку с учебниками на заднее сидение. Зейн улыбается уголком губ, наблюдая за тем, как ты устраиваешься на соседнем от водителя кресле. Напоминает о ремне безопасности. Газует с места сразу, стоит тебе только усесться, не кидая даже единого взгляда на всех ребят, что спешат домой и заполнили собой парковку. Проезжая мимо главного входа в здание вашего колледжа, замечаешь на ступенях свою компанию. Энни с Тайлером, снова, о чем-то спорят, Кроуфорд недовольно бухтит, не желая слушать препирания вашей Мармелашки и Самого Высокого. Джексон же просто смеется, спускаясь по лестнице. Он смотрит куда-то в сторону, на город. Выглядит таким статным. Таким свободным. Он не знает, но отношения с тобой висят на его шее, словно веревка. - С тобой все в порядке.? - интересуется Зейн, заметив, что ты слишком задумалась. Лишь отмахиваешься, тут же прогоняя мысли о своих друзьях из головы. «Плевать.» Позже. Его квартира нравится тебе даже больше, чем своя собственная комната, хотя последнее — словно Рай, личный бункер, укрытие для твоей души и тела. В гостиной по дивану и возле кресел разбросаны вещи и игрушки Терезы — маленького ангелочка, с большими и карими, как у папы, глазками. Тебе нравится его дочка. Тебе нравится его все, чего скрывать; ты прекрасно это знаешь. Сегодня среда, а значит малышка у бабушки после школы, а ее мамочка — на занятиях по йоге, а потом в Книжном Клубе со своими подружками. Они там пьют мартини и разговаривают о последних бестселлерах в области современной литературы. Современные интиллигентные леди. Светские девицы. Никто не знает, что у Зейна в этот момент `личное время`. Никто в его жизни не в курсе, что у него, после обеда по средам и пятницам — ты, по расписанию. Все уверены, что он, все так же, занят на своей фирме. А он занят тобой. Твои, не чьи-то там, пальцы быстро расстегивают ремень на его брюках и стягивают с тела слегка свободную майку, желая побыстрее до голой кожи добраться. Пуговицы на твоей блузке поддаются, - не рвутся, - его движениям. Словно тоже хотят, чтобы он побыстрее тебя от одежды избавил. Легкие, рядом с ним, наконец-то полностью воздухом заполняются, - не как с Джексоном, не как с ребятами; чистым, каким-то даже сладким, заставляющим желать жить дальше, таким нужным тебе кислородом. По коже спины, по шее, лопаткам бегут мурашки, стоит ему только уложить свои руки тебе, на талию. Даже от такого `невинного` контакта. Ему 32-а, тебе — едва исполнилось 17-ть, и Зейну светит большой срок, если хоть кто-то узнает, чем вы тут по средам и пятницам, больше трех месяцев, так громко, регулярно и страстно занимаетесь. Но ему ведь нельзя сказать «Нет». Ему совсем не хочется говорить «нет», точно не сегодня, не завтра, - если получится пересечься, - не в пятницу, и не в следующую среду. Когда-нибудь, никогда-нибудь. От этого очень сложно отказаться, если у тебя душа тело покидает, стоит ему положить тебя на стол и, - даже если легко-легко, - коснуться губами ложбинки между грудью, начиная целовать, так чувственно, так горячо, так необходимо. Если ноги сводит, стоит только почувствовать теплые пальцы на своих бедрах, пока они стягивают с задницы удобные джинсы. Если-если-если. Если рядом с ним вообще никогда не хочется быть в одежде. Его квартира — не такая уж и большая, но он каждый раз, смеясь, отыскивает все новые места для того, чтобы сделать это с тобой, как только может, потрясающе. Ладони скользят по запотевшему стеклу в просторной душевой, пока ты упираешься в него руками, покорно выгибая спину. Его руки: одна придерживает тебя за бедро, то отталкивая от себя, то порывисто придвигая ближе, вторая — у тебя на животе. То гладит влажную кожу, - опять же, помогая себе двигать тебя так, как ему вздумается, - то спускается ниже, добирается до твоих ножек, пальцами прямо между половых губок, тут же надавить на клитор. Стонешь и выгибаешься, оставляя на стекле свои отпечатки. Так наплевать, даже если его стерва заметит это и поймет, что совсем к подобному непричастна! Главное, что тебе хорошо, сейчас, здесь, с ним; а весь остальной мир может идти.. туда, на что Зейн тебя, так успешно, иногда раскручивает. Он сам позади, он сам — в тебе, хватается за твое тело руками так, словно ты ему жизненно необходима, для дальнейшего существования. Твои стоны, крики, все то, что ты выкрикиваешь для него, совсем никого не стесняясь, как всегда, окрашивают в яркие цвета половину его квартиры. Ваши вещи, наспех сброшенными, складывают собой дорожку, прямо до ванной комнаты. Всего несколько часов, на удовольствие. Всего несколько мгновений, на близость твоей души к его, и двух тел. Ты не врешь себе: тебя все устраивает. Ты врешь всем остальным, делая вид, словно можешь быть счастлива в `обычной жизни`, без него. Все бы хорошо, но ты влюбилась, как дурочка, так что, временами, ждешь эти встречи сильнее его самого. У вас есть три часа, так что, влажной ванной все не заканчивается. Качаешь босыми ножками, сидя на высокой кухонной тумбе, молча дожидаясь свой кофе. На тебе его майка, у тебя таких дома — с десяток; и мама уже просто устала удивляться тому, откуда ты берешь новые шмотки. Улыбка: от уха до уха, особенно, когда он отвлекается от кофе-машины, загрузив ее полностью, и возвращает все свое внимание к тебе, вставая между твоими обнаженными ножками, целуя так, как будто никогда и никого больше нет и не было, в целом мире. Ему стоит только улыбнуться, появиться рядом, выключить свет, и у тебя перед глазами — сплошная романтика. Больше нет твоей обычной жизни, в голове. Только он. Только его действия и прикосновения. Сердце начинает биться быстрее, когда ты вновь поддаешься чужим рукам и откидываешься спиной на тумбу, представляя свое тело `таинственному Z`. Если он даст тебе то, что ты захочешь, то ты сделаешь все, что ему нравится. Вслух урчишь и нетерпеливо хмуришься, ощущая, как горячий язык, не отрываясь от твоей кожи, спускается по грудной клетке и животу вниз, медленно, томительно, специально дразня тебя, заставляя по скользкой столешнице бедрами ездить. Все, что ему хочется — забыть, как только ты уходишь. У него семья, прекрасная дочь, хорошая жена, прекрасная работа. Да только в твоих глазах и высоких нотках голоса что-то есть, что заставляет его сорваться с места в половину третьего по средам, и почти в четыре, по пятницам, даже если парой минут до этого он решил навсегда-навсегда стереть из телефона номер твоего мобильного. [Is this love?] И ты чувствуешь себя н а с т о л ь к о ж и в о й, находясь там, под ним, на его семейной кухне. Разводя свои ноги все шире, цепляясь пальцами за темные волосы, портя при этом такую модную и стильную, его новую прическу. Выкрикивая имя, которое ночью, полушепотом, сходит с губ, немного пугая твоего Джексона, если он заснул рядом. Под кожей, незримые, неосязаемые, от каждого толчка наслаждения, распространяются `корни`, его путы; и он даже не осознает, насколько все сильнее и сильнее привязывает тебя к себе теми ощущениями, что дарит. Ты не знаешь, но кажешься ему самой подходящей, самой податливой, самой ласковой и самой идеальной для этого из всех, что у него когда-либо были. Рядом с ним ты — как будто намного старше, намного разумнее, серьезней; и он не запрещает тебе заниматься тем, чем тебе хочется. Сидя в широком плетеном кресле на его балконе, стараешься делать вид, что не замечаешь, как он рассматривает тебя, выпуская сигаретный дым из им же искусанных губок. Тебе совсем-совсем не хочется курить, когда ты со своими ребятами или дома одна, и не вспоминаешь о Зейне. Эмоции не так уж сложно изобразить, если ты никогда [не] знал, что такое любовь.Его можно кусать, можно царапать, целовать, прижимать к себе так сильно, что будут трещать твои же ребра. Его можно шлепать, обзывать, где хочешь трогать и мять, как своего собственного, как будто ты его единственная, неповторимая, самая любимая. Можно даже называть его именно так, - тебе никто ничего не скажет.
А потом, неспешно застегивая пуговки на своей блузке, - быстро и «незаметно» хватая со стола небольшую стопку чистых и совсем несмятых купюр, пряча их в чашке своего лифа, - тебе совсем не нужно извиняться за то, что ты говорила. Как будто, ты вовсе не кричала ему о любви. Как будто совсем не просила трахнуть тебя так, как будто через пару минут настанет конец света. Тебе совсем-совсем не стыдно. Твоему телу вполне хватит, до вашей следующей встречи. Он тебе за это платит. Так всем, даже самой тебе, легче: не нужно корить себя ночами за то, что ты втрескалась и хочешь быть на месте его `любимой` жены — просыпаться с ним каждое утро. Не стоит думать о том, что ты идеальна во всем, что ему так нравится, - он заплатил и успокоился: между вами [типа] ничего нет, это просто секс, никакой неуместной химии.So don't turn on the lights I'll give you what you like.
Маленькая тайна, под покровом твоих ресниц и его расслабленных, в стиле «Счастливых» улыбок.