Не та любовь

Солнечным утром прозвенел раздражающий звон будильника. За окном пели звонко птицы, шумели машины, и текла бурная жизнь парижан. Маринетт не хотела вставать, ведь в её уютной и теплой кроватке гораздо лучше, чем на улице осеннего Парижа. Но услышав писклявый голосок квами, девушка открыла глаза. — Маринетт, пора вставать, ты же опоздаешь! — пропищала Тикки. Не увидев никакого продвижения, квами ущипнула свою хозяйку. — Тикки, ты что творишь?! — закричала Мари, но поняв, что это было слишком громко, она прикрыла свой рот, — Прости-прости, хорошо, я встаю, — промычала девушка и начала собираться. Тикки была права. Такими темпами Маринетт и вправду опоздает. Собрав сумку, девушка надела свитер цвета охры и красную юбку в клетку. Выскочив из комнаты, она быстро прошла перед мамой, которая кричала что-то про завтрак, но это уже не беспокоило синеглазку. В школу Маринетт пришла вовремя. Встретив Алью, которая была слишком энергична, чем обычно, что насторожило девушку, Маринетт прошла в уборную, захватив при этом свою подругу. — Сегодня или никогда, — сказала мулатка, — Ты должна ему признаться, Маринетт! — А? Что? Сегодня?! А почему именно сегодня? Алья ничего не ответила, она лишь улыбнулась и взяв за руку Мари, повела её к кабинету. На уроке химии было слишком скучно. Ребята занимались своими делами и лишь изредка поглядывали на учителя. Маринетт сидела и теребила край своей юбки. Она волновалась. Все из-за слов Альи. Но из раздумий вывел её оглушающий школьный звонок и девушка начала собирать вещи, как вдруг: — Дверь закрыли, — сказал Адриан синеглазке, которая потеряла дар речи. В её голове все мысли смешались в кашу, которую было довольно трудно размешать. Поняв, что нужно что-то сказать, она не раздумывая ляпнула: — Наревно, они мпециально! То есть, я имела ввиду специально. Точнее, я имела ввиду — случайно, — шлепнув себя по лбу, Мари почувствовала на своём плече теплую, тяжелую ладонь. — Не переживай ты так! — с улыбкой сказал зеленоглазый. В его глазах цвета изумруда была искорка доброты и трепетности, а в этой милой улыбке скрывалось нечто успокаивающее и хорошее. — Адриан, мне нужно тебе кое-что сказать, — пролепетала Маринетт, и тут все заранее составленные предложения покинули её голову, и там стал гулять ветер, сердце начало колотиться с невыносимой скоростью, руки начались трястись, а ноги подкашиваться.  — Раз мы тут остались наедине, докладывай, — сказал Адриан, посмотрев на Маринетт. — Я… Ну я… я… — не решалась брюнетка сказать тех три заветных слова. Она буквально не стояла на ногах, и от его требовательного взгляда ветер, гуляющий в голове, превратился в сносный ураган. — Ладно, потом скажешь. Вижу, ты не в состоянии что-то говорить. Не переживай ты так. — улыбнувшись, сказал парень. — НЕТ, СТОЙ! — крикнула Мари блондину, который решил снова испробовать шанс открыть дверь, — Я… Я… — сделав глубокий, чистый вдох, — Я… Адриан, я люблю тебя! — тяжело выдохнула Мари. У нее стало на душе так легко, что ноги, которые подкашивались, стали ватными. — Ох, Маринетт… — вздохнул блондин, — Понимаешь, ты стала мне очень хорошим другом! Ты талантливая, смелая, добрая и отзывчивая девушка, но есть одна, которая покорила мое сердце.  Мари больше не желала слушать продолжения этих слов. Они как ножи, втыкались в её хрупкое тельце. Услышав плач, Алья открыла дверь и Маринетт выбежала, как пуля, из кабинета, потирая васильковые глаза от слез. Придя домой, девушка надела пижаму и легла в кровать, проливая свои горькие слёзы в свою подушку. Тикки, как могла, пыталась успокоить хозяйку, но чуть позже квами сказала: — Как бы не было тяжело, тебе нужно идти на патруль.