Velvet Dawn

Британский музей по праву можно назвать музеем цивилизаций: в его стенах хранятся памятники древних и современных народов мира. Великий избранник сидел в центре зала посвященного Ренесансу. Строгий чёрный костюм подчеркивал худощавое тело, его шляпа- хомбург была надвинута на брови, тем самым скрывая лицо в своей тени. В ожидании ученика, он разглядывал одну из самых известных работ Леонардо Да Винчи «Тайную вечерю». - Мастер, - альбинос бесшумно сел рядом и нервно сложил пальцы в замок. - В истории фрески было немало опасностей. Когда король Людовик XII вторгся в Милан в 1499 году, он намеревался срезать изображение со стены собора и забрать его с собой. К середине XVI века фреска считалась полностью уничтоженной из-за влажности и расслаивания краски, - мужчина обернулся к ученику и пристально взглянул на него. – Величие никогда не умирает, Абифф. Наш орден считался утерянным, но взгляни на то, чего мы добились. - Моя жертва не погибла как было запланировано. Вмешался Холмс. В очередной раз. Позвольте мне убрать его с дороги. Мастер тяжело вздохнул. - Преграды на пути являются частью просвещения. Создавая фреску «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи очень долго искал идеальные модели. Иисус должен воплощать Добро, а Иуда, решивший предать его на этой трапезе, — Зло. Однажды, слушая церковный хор, он увидел в одном из юных певчих совершенный образ Христа и пригласив его в свою мастерскую, сделал с него несколько набросков и этюдов. Абифф внимал словам учителя и пытался проникнутся великой идеей художника. Он пытался восторгаться искусством, как и его Мастер, но его восприятие прекрасного было явно нарушено, как и система базовых ценностей. Тем не менее он всегда проявлял уважение к процессу обучения. - Прошло три года. «Тайная вечеря» была почти завершена, однако Леонардо так и не нашел подходящего натурщика для Иуды, - тем временем продолжил мужчина. - И вот после долгих поисков художник увидел валявшегося в сточной канаве человека — молодого, но преждевременно одряхлевшего, грязного, пьяного и оборванного. Леонардо да Винчи запечатлевал на холсте лицо человека, погрязшего в грехах. Когда он окончил работу, нищий, который к этому времени уже немного пришел в себя, подошел к полотну и закричал: – Я уже видел эту картину раньше! – Когда? — удивился Леонардо. – Три года назад, ещё до того, как я все потерял. В ту пору, когда я пел в хоре, и жизнь моя была полна мечтаний, какой-то художник написал с меня Христа… Абифф благоговейно поднял глаза на холст снова. - Мы не идеальны, мой мальчик. Но наша цель абсолютна, как наш Бог. Ты закончишь свою работу в нужное время. - Злость обуревает меня, Мастер. Я не могу ждать так долго. Холмс всё время пытается нам помешать. Я могу устранить эту проблему, сейчас он в больнице, никто не заметит! - Le vie di Dio sono misteriose! Пути Господни неисповедимы, не смей вмешиваться в божественное проведение, - мужчина положил руку на плечо парня и наклонился ближе, чтобы никто их не слышал. – Его кровь прольется совсем скоро. И эта кровь прольется от твоей руки. Жди. В это же время в Харли Стрит пришел в сознание Джордж Полиньи. В комнате горел свет, вокруг никого не было. Полиньи попытался пошевелить правой рукой, но его остановила острая боль. Он посмотрел вниз и увидел, что к его локтю прикреплен резиновый шланг капельницы. В дверь торопливо вошел человек в докторском халате. За ним последовал мужчина в полицейской форме. - Он пришел в себя. Можете приезжать, - отрапортовал полицейский в нагрудную рацию. - Что… происходит? Кто должен приехать? – кое-как выговорил Полиньи. - Не переживайте. Скоро прибудет инспектор Лестрейд. У него есть к вам пара вопросов, - ответил врач, проверяя показатели сердцебиения на кардиомониторе. - О Господи… Я был в огне. Я почти ничего не помню. Директор пребывал в абсолютно непривычном для него состоянии. Ведь человек привыкший контролировать огромную лабораторию, сейчас не может контролировать собственную память. Он закрыл глаза, воссоздавая в памяти логическую цепочку предшествующих этому моменту событий. Но другого результата кроме резкой головной боли, он не получил. Спустя двадцать минут в палату запыхавшись вбежал инспектор. Это были напряженные дни, к тому же начальство давило поскорее закрыть это дело. И сейчас он хватался за любую соломинку. - Я… я хочу вспомнить. Но не могу, - опередил все его вопросы Полиньи. Лестрейд придвинул стул и устало сел. - Но хоть что-то вы можете мне рассказать? Как вы оказались в руках похитителя? Что вы помните в тот злосчастный день? - Кажется, я вышел из лаборатории и направлялся в сторону парковки. Я не видел лица нападающего, но что я хорошо запомнил, так это его железную хватку. И еще ровное дыхание. Он был абсолютно спокоен. Черт, у меня до сих пор кровь стынет в жилах от этого. - А во время своего заточения, что вы помните? Любая деталь может быть важна. Прошу, постарайтесь вспомнить. Полиньи потянулся трясущейся левой рукой к стакану воды. И в сей же момент на него словно сошло озарение. Он кое-что вспомнил. - Его рука! Да – да, его левая рука исполосована! По крайней мере запястье точно! И это не какие-то мудреные символы, это обычные порезы, но разной длинны и глубины. И ещё, он говорил некоторые слова на итальянском кажется. Хотя я не уверен, - мужчина жадно выпил весь стакан воды и прикрыл глаза ладонями. – Слишком яркий свет. Выключите. - Свет усугубляет боль. Думаю, на сегодня достаточно. Пациенту требуется отдых, - не терпящий возражений врач уже стоял в дверном проёме, указывая на выход. - Инспектор, - окликнул пострадавший. – Не теряйте время, идите к Холмсу. - Для начала нужно чтобы он сам вернулся к нам. Он без сознания, с тех пор как вытащил вас их огня. Лестрейд вышел из больницы и закурил. Клубок запутывается все прочнее, он действительно нуждается в помощи более радикального ума. Сделав ещё несколько затяжек, Грегори прокручивал в голове слова Полиньи. «Человек с прекрасным самообладанием, склонен к мазохизму, и возможно итальянец? Хотя не исключено что он просто имеет талант к изучению иностранных языков.» Портрет мягко скажем нечёткий. Ему нужен Холмс. И если придется, он обратится к любому из них, лишь бы закончился этот кошмар. Затушив окурок, инспектор накинул капюшон и побрел к машине. Тучи сгущались, северный ветер неумолимо гнал грозовой фронт.