***
Сумерки сгущались, воззывая своим морозом к туману. Он постепенно укрыл большую часть травы. Когда я ступал по ней, будто через обувь ощущал ее мокрую мягкость. Я очутился в знакомом лесу. Совсем скоро и вовсе вышел к озеру. Его темная гладь утопила в себе последние лучи севшего солнца. Было невероятно свежо, тихо и спокойно. Я опустился на каменистый песок. Воспоминания пытались проникнуть в голову, но я умудрялся отогнать их, держа фокус на песнях сверчков. Хорошо. Тихие шаги сзади. Я замер, подобно статуе, боясь даже выдохнуть. Вокруг достаточная темень, чтобы меня не сразу было заметно. Но шаги больше не повторились. Лишь легкое копошение, а затем тишина. И только по истечению долгих минут позволил себе обернуться. Мысленно «включил свою лампочку на минимум», и в глазах притупилась тьма. Появился зеленоватый оттенок у всего, он позволил неплохо так уловить некоторые очертания. Не идеально, но лучше, чем было. Я увидел паренька сидевшего на скамье, неподалеку от меня. Его белая футболка очень хорошо виднелась в темноте. Лица, к сожалению не увидел — парень сидел запрокинув голову назад. По крайней мере, он выглядел очень расслабленным. Я поерзал на месте. Камни неприятно впились в ягодицы, ноги начали затекать. Пришлось подняться, и я был уверен, что парень уже заметил меня, но не подавал виду. Чтобы вернуться в лес, нужно было пройти его. Я с тяжелым вздохом поплелся, будучи совершенно не готовым к посторонним взглядам. По мере приближения воздух поменялся. Я замедлил шаг, и втянул его большую часть. Распознал знакомые нотки, и глаза сами распахнулись в немом удивлении. Сердце застучало чаще. Тревога приковала к земле. Я боялся шелохнуться, но продолжал ловить полюбившиеся свежие ноты, которые вызывали в голове ассоциации лимона и мяты. Странная комбинация, но такая приятная и родная. Колени затряслись. Копошение впереди вызвало очередную бурю мандража. Парень поднял голову и тут же вынул что-то из ушей. Кажется, наушники. Он смотрел на меня, а я на него. Тишина вокруг придавала картине больше неловкости, но вместе с тем имела свой особый шарм. — Вот уж не думал, что когда-то еще встречусь с тобой, Ангел. Ангел. Это прозвище, сказанное с невероятно тихой и мягкой интонацией вот вот лишили бы меня земли под ногами. —Бля, я даже надеялся на это. Конечно его терзала обида. Я его понимаю как никто другой. И полностью принимаю это отношение к себе. — Прости меня, — я опустил глаза к песку. — Пожалуйста… — уже тише добавил. Ветер принес с собой морской запах. Ночные тучи закрыли звезды. — Проясним несколько моментов, — он все также оставался на месте. Не желал подходить ко мне. Его голос был груб. Он напомнил мне того самого Билла в его первый день в школе. Грубый, дерзкий, но такой уверенный. — Ты убежал от меня тогда, но заверил, что с тобой все хорошо, — он сложил руки на груди. — Когда говорят «хорошо», это, блять, подразумевает под собой продолжение встреч или общения, — его голос с каждым словом становился все более злым. — Ни того, ни другого от тебя, не последовало. Вообще по нулям. Он так резко поднялся со скамьи, что я тут же отскочил на шаг. Кажется, Билл вовсе не заметил это. Его полностью поглотила злость. — Знаешь, что самое отвратительно из всего? — глаза сверкнули золотом, в ночной темноте особенно четко можно было уловить ярость его зверя. — После всего дерьма, которые ты заставил захавать, после всего… — он сделал тяжелей вздох. — Ты еще в придачу оказался гребанным, блять, принцем Орианы! Его словами заставили огромный комок подняться к горлу. Было ожидаемо, что он когда-нибудь узнает о моем положении. Вопрос времени. Я стоял с опущенной головой, позволяя себя отчитывать, как пятилетнего щенка. — Ранделл Тейлор собственной персоной! У меня до сих пор в голове не укладывается, что все это время я возился с принцем. Теперь понятно, почему ты был таким святым. «Возился». Так он видит наше времяпровождение? В груди что-то ухнуло вниз, вдребезги разбиваясь о грубость прозвучавшего слова. Мне резко захотелось оправдаться, отбелить свои пропитанные ложью действия. Билл надрывно вздохнул, вновь падая на лавочку. Его излюбленная манера широко раздвигать ноги в стороны никуда не делась. Только на этот раз он не пригласил присесть на колено. Он вообще больше ничего не говорил. Я проглотил накопившуюся в горле горечь вины и сожаления. Собрался с духом. — Билл, я… — Типа сожалеешь? Тебе жаль? — я ощутил его издевательскую ухмылку в темноте. — Заезженно. Попробуй по-другому. А я не смог по-другому. Я совершенно не понимал, как подступиться к нему. Его поведение и характер особенно отличались от моего «стандартного» окружения. Он всегда заставлял меня врасплох. Он непредсказуем. — Я полностью принимаю твои эмоции. Они, действительно, оправданы, и… — я запнулся, пытаясь подобрать слова. — Я поступил, как последний глупец наплевав на твои чувства, — Билл недовольно хмыкнул. — Но были обстоятельства, над которыми у меня не было никакой власти… и да, это снова не оправдание, просто… Я не знаю, Билл. Тут я уже сдался. Медленно осел на землю, чувствуя острую поддержку в какой-то опоре. Все так сложно. Я буквально разрывался между проблемами прошлого и настоящего. — Но я уже ничего не могу изменить, хотя сделал бы все возможное, чтобы объясниться перед тобой в ту ночь, — голос внезапно охрип. — Я.. черт, это так глупо звучит… — я закрыл лицо ладонями, ощущая, как кровь дала по щекам. — Ты дорог мне, ясно? Ты буквально помог мне взглянуть на мир чуточку шире, приоткрыл те двери, за которые я раньше и не думал заходить. Ты… очень странный оборотень, Билл. И это твой, блядский шарм, от которого я без ума. На удивление, «это нехорошее слово», далось невероятно легко. Я, кажется, в полной мере ощутил его вкус. И мне понравилось. — Нифига се, — Билл присвистнул. — Я теперь типа даже не уверен, звать ли тебя дальше Ангелом. Он улыбался? Он простил меня? — Поднимись с земли. Простынешь. Меня за шкирку поставили на ноги. Так резко, но так заботливо. Или мне показалось? — Знаешь почему я приперся сюда на ночь глядя? Я мотнул головой, хотя знал, что в темноте он навряд ли увидит это. — Сегодня прошел ровно месяц с нашего, типа первого «свидания». Ну… и я уже смирился с тем фактом, что ты бросил меня, — он заливисто рассмеялся. — Весь месяц я убивался по этому поводу. Ты бы видел. Это сущий пиздец, — его хохот походил больше на защитную реакцию, но все равно казался искренним. — Как будто колесо хапанул, честное слово. Мда уж…. Ну и короче, пришманатился сюда, чтобы с концами забыть тебя, так сказать, попрощаться там, где все и началось. Он прошел к озеру, совершенно точно зная, что я последую за ним. Воспоминания тонкими ниточками оплели сердце, которое так внезапно перешло на бешенные ритмы. Стало еще вдвойне обиднее от всего, что произошло. — Но судьба — злобная сучара. И, конечно, по ее иронии, ты оказался здесь. Билл скрестил руки на груди, всматриваясь куда-то вдаль. — И что теперь?.. — тихо спросил, опасаясь что перейду черту. — Ты простил меня? Слова полные надежды. Я не смогу дальше нормально жить, зная, что из-за меня еще одна душа страдает. В очередной раз. Ветер поменял направление. Мурашки пронзили тело. — Скорее отпустил. Смирился с твоим "королевским" положением. И да, уже давно, — он обернулся ко мне. Тепло его тела коснулось открытых участков кожи. — Но все стоило того, чтобы я, наконец, услышал от тебя первый мат. Я понял, что он сказал это сквозь свою идиотскую, широченную улыбку. Какого…. Лунного?! — Как съездил в лагерь? — Ч-Что? Он пощелкал у меня перед глазами. — Прием. Твой отец же на каком-то из интервью сказал, что ты несколько дней назад вернулся с лагеря. Не смотря на меня так, я просто краем уха услышал. Я никак не мог привыкнуть к ритму Билла. Он так быстро скакал с темы на тему, что невольно создавалось ощущение собственной глупости. Этот раз не стал исключением. — Как затусил? — А э… отлично… да… — я понуро опустил плечи, совершенно не зная, что ответить. Я даже не задумывался, что кто-то может спросить меня о подробностях этой небольшой лжи. И все же каждый раз от ее малейшего упоминания по телу проходил заветный тревожный ток. Все было взаправду. — Понимаю. Сам ненавижу подобные штуки, — он швырнул камень в озеро. — Все эти лагерные правила и рамки — лютая жуть и отстой. А затем настала тишина, в которой каждый думал о своем. Я мог лишь догадываться, что же творилось в голове у Беккера, но всем сердцем верил, что это не начало конца наших отношений. Я точно не желал терять такого друга. А затем Билл снова закопошился и как только все стихло, раздался его необычайно тихий голос. — Ставлю сотку, что твой отец вообще не в курсах, что ты здесь, — я сумел рассмотреть его ухмылку. — Время поджимает, Ангел. Мне пора, — он неловко приблизится ко мне. — И тебе, наверн, тоже. А затем короткие объятия чуть сжали мое тело. Они были настолько короткие, что волна страха поднялась к груди с запозданием — инициатор уже испарился.***
Чувство вины пульсировало в груди всю обратную дорогу к замку. Все так резко оборвалось. В прочем, как и началось. Меня тошнило от собственной глупости. Если бы в ту ночь я не поддался страху, проигнорировал Зверя, и вернулся к Биллу, все могло сложиться иначе. Мне отвратительно от себя и своих поступков. Стоило ввалиться в свою комнату, ко всему прочему добавилось еще полностью разбитое состояние. Тело молило о сне. Дрожащими руками стянул футболку, после чего запустил руки в карманы, намереваясь стянуть и штаны, но крохотная бумажка заставила остановиться. В памяти не возникло ни единого образа того, что этот клочок был моим. Я поспешил развернуть его и прочитал содержимое.Салют, Ангел. Мы увидимся еще? Подумал, что нацарапать вопрос на этом огрызке намного приятнее пустого сообщения. Да-да, я еще тот романтик ;)
Я обессилено рухнул на кровать. Закрыл глаза. Ветер из окна принес с собой глоток свежего воздуха, приятный мандраж охватил тело. Губы растянулись в улыбке. Сознание балансировало между сном и явью. — Конечно увидимся, Билл. Конечно.