Принцесса, ты умеешь заинтриговать!

      Следующим утром Маринетт проснулась в комнате одна. Она переместила свое еще не проснувшееся тело в положение полулежа-полусидя. Потерев глаза, она разомкнула их, удивляясь тому, как быстро посветлело. Через пару дней Рождество, но почему-то в этот день с утра было подозрительно светло.       Черт.       Маринетт, сломя голову, подбежала к шкафу, достала свою одежду и принялась быстро переодеваться. Нацепив утеплённые джинсы и толстовку с рождественским принтом, синеглазка схватила рюкзак и помчалась на первый этаж. Незамедлительно убрав в рюкзак контейнер с едой, приготовленной заботливой мамой, она побежала в учебное заведение.       – Дюпен-Чен, остановитесь немедленно! – вскрикнул директор, случайно заметивший вбегающую в здание ученицу.       Маринетт лишь в свою очередь ускорила темп и влетела в свою аудиторию. Все обернулись, чтобы посмотреть на нее и пооткрывали рты. Кажется, было чересчур шумно.       – Маринетт, я, конечно, всё понимаю, но приходить к предпоследнему уроку – уж слишком. Я вынуждена отправить тебя к директору и поставить в известность твоих родителей, – с печальным взглядом сказала мадам Бюстье и, отвернувшись к доске, продолжила урок. «О нет, как так?!» – промелькнуло в голове у Маринетт. «Меня теперь точно не пустят на бал».       Унылыми шагами она попёрлась в кабинет к директору. Постучав, она зашла в сие жуткое помещение, ей начали читать морали и ссылаться на устав коллежа.       Кое-как договорившись о том, что это был «первый и последний раз», девушка смогла выпросить шанс на исправление. К счастью, директор также решил выполнить её просьбу не звонить родителям. Маринетт отправилась в класс с облегчением., придумывая извинения для Калин Бюстье.       Громкие звуки вывели девушку из своих мыслей. Совсем рядом с ней вдруг раздался резкий хлопок, в какой- то момент Маринетт потеряла сознание. Очнувшись в комнате с приглушенным светом, она не сразу заметила присутствие ещё кого-то, поэтому, как следует выругавшись на это всё, уже хотела произнести те самые слова, с помощью которых она трансформируется, но вдруг раздался слегка хриплый мужской голос из другого конца небольшого помещения.       – Не думал, что принцессы так грязно ругаются, – с усмешкой ответил незнакомец.       Маринетт, мягко говоря, успела неслабо испугаться, она схватилась за грудную клетку с левой стороны и чуть было не закричала, как вдруг вспомнила, кто её может так называть.       – Боже мой, Кот.       – Я рад, что ты меня так боготворишь, мяуцесса, – словно промурлыкал Нуар.       Резко у Маринетт всё внутри сжалось. Сердцебиение заметно ускорилось, в животе «запорхали бабочки». Она вспомнила про вчерашний вечер. И как только этот Кот спокойно сейчас общается с ней?       Мари опустила взгляд вниз, ее щёки порозовели, она старательно теребила в руках край своего пиджака, ожидая хоть что-то услышать от Кота.