Eros and Thanatos

- Ну и дыра… Слова раздражили слух Вайолет словно неприятное касание незнакомца в транспорте. Она с презрением оглядела источник фразы. «Это у тебя в голове дыра, раз сунулась сюда» - подумала Вайолет, не прекращая монотонного болтания ногой, свешенной с подоконника открытого окна второго этажа; колготки изредка цеплялись за шуршащий оторванный край обоев. Вайолет со временем привязалась к дому – как образно, так и буквально, - но и сама поначалу ненавидела это место, а посему услышанное отвращение, это вот первое впечатление чужака показалось ей не столько возмутительным, сколько даже ироничным. За особняком никто больше не следил, и он действительно походил на дыру: заброшенная территория с пожухлой, будто выгоревшей травой и увядшими кустами некогда благоухавших роз ее мамы, немытые окна, засыпанные песком и листьями дорожки с крыльцом. Отнюдь не черная, но беспросветная дыра, засасывающая души. Легкая, уверенная походка по скрытому под сухими листьями кирпичу. Вайолет понимала: не все тощие разодетые блондинки являются шлюхами, но от этой непрошеной гостьи исходила такая бешеная самоуверенность, столь сильная женская энергия, какая бывает у некоторых девушек – не та самоуверенность, какая была у Вайолет, а другая, из разряда «весь мир мне должен, потому что у меня хорошенькое личико и подкачанный зад» - за пять лет это был уже третий раз, когда Вайолет убеждалась в том, что призраки остро ощущают ауру живых. И короткая улыбка сама собой на миг тронула ее губы: затянувшиеся на пять лет каникулы теперь ярко дали о себе знать, навеяв воспоминание о школе. Эта тонконогая девица напомнила о задирах, которые доставали Вайолет просто потому, что она отличалась. Они напомнили о… Лее. Впервые Вайолет осознанно подумала о ней, о той, кого, в общем-то, можно было назвать если и не подругой, то хотя бы единственной приятельницей. Лея, как ей казалось, тоже была причастна к ее смерти: не дай она выписанное врачом снотворное, и черта с два Вайолет бы смогла достать таблетки где-нибудь еще. «Черта с два…» - задумалась Вайолет над выражением, перестав болтать ногой. Уместно ли было произносить это слово в доме, пускай даже и не вслух? ♪ …I open my eyes to take a peep… ♪ Вайолет невольно закатила глаза. Снова этот альбом! У Констанс появилась раздражающая привычка: порой она ставила одну и ту же пластинку дни напролет и кружила по комнате, пока виски не отключал ее разум полностью. ♪ … me gazing with tranquility… ♪ Каблучки отстукивали ритм по дорожке. Сокращая расстояние от ворот до крыльца, блондинка то и дело подносила фильтр к губам, и Вайолет на мгновение задумалась о том, где оставила свою, выигранную в карты у Констанс пачку – мысль настолько приземленная, такая прозаичная, что Вайолет неприятно передернуло. И она даже не задумалась о том, что ворота открылись по простому взмаху руки второго гостя – в конце концов все, что происходило в этом месте было за гранью мирского понимания, поэтому такая мелочь как самораспахивающиеся ворота в духе семейки Аддамс осталась попросту незамеченной. Вайолет мотнула головой, словно избавляясь от навязчивых мыслей. Злость на непрошенных гостей, сменившаяся жалостью, а затем любопытством, эфемерная тоска по Лее и школе – Вайолет позволяла себе эти редкие проявления человечности, чтобы просто оставаться уверенной в том, что она все еще способна чувствовать что-то, кроме ставшего привычным отчаяния. А потом ее лицо вновь окаменело, и эмоции стирались, и взгляд становился отсутствующим – это была игра, одна из тех какие были доступны в приземленной вечности. Кроме как играть, здесь больше нечего было делать… Стоило входной двери распахнуться, как музыка разом стихла. «Хвала небесам» - подумала Вайолет, соскакивая с подоконника. Еще бы немного и у нее развилось отвращение к музыке шестидесятых. *** Как бы Вайолет ни старалась убедить себя, что ей все равно на новоприбывших, что дни помощи несчастным жильцам в стиле «суперсемейки» остались в прошлом, ей было любопытно. Эти двое не были похожи на других: без багажа да еще и одежда эта пафосная. Но стоило им разложить содержимое чемоданчиков в главной спальне, как Вайолет убедилась в своих подозрениях окончательно. Магический ритуал? Здесь? Ну-ну. Она усмехнулась, усевшись в коридоре на пол перед распахнутой дверью. Была своя ирония в том, что они выбрали именно эту комнату – спальню ее родителей. Шесть лет назад Вивьен точно так же напрасно ходила с пучком полыни, и горьковатый аромат пропитывал обои гостиной и панели из перуанского красного дерева. Чем занимались эти двое Вайолет не до конца понимала, однако с любопытством и даже легким волнением наблюдала за зажиганием свечей, расставлением мисочек и переливанием чего-то бурого и противного – точно джем с косточками - из баночек в миски. Блондинка уселась на светлый безворсовый ковер, и черные обтягивающие легинсы из искусственной кожи заскрипели от телодвижения: Вайолет зажмурилась от невольного воспоминания… - … духи не хотят, чтобы мы их видели, - вникла в разговор двоих девушка, крепче сжимая подол цветного платья, - … если хотим с ними поговорить, нужно их выкурить из укрытия… Вайолет прыснула со смеху. Выкурить. Слово насмешило, поскольку дефицит сигарет в доме на чуть ли не дюжину курящих духов порой казался забавной темой для разговора. Ей было скучно, поэтому поиграть с этими двумя представлялось хорошей возможностью убить несколько минут из своей вечности. Когда они поймут, что никакая магия в доме не действует, они сразу уйдут? И где там сумка этой блондинки? Наверняка у нее Мальборо… Мужчина коснулся записной книжки, затем оба вздохнули и принялись за чтение нелепицы на латыни. Вайолет зажмурилась, вспоминая, чему ее учили надоедливые близнецы… подумать о материальной вещи, представить и… С последним выкриком свечи вокруг разом погасли. Вайолет отпустила ткань платья, что успела намокнуть от вспотевшей ладони. У нее получилось! Теперь ее зачислят в ряды полтергейстов? Странные гости замотали головами, оглядываясь, словно бы ожидали появления Битлджуса или еще какого персонажа. - Получилось? – спросила блондинка. Но Вайолет как и прежде сидела прямо напротив них, и уж если бы и получилось, то не могла остаться незамеченной. Заскрипели половицы, и быстрое движение истертых теннисных туфель заставило обернуться не только Вайолет, но и этих двоих чудиков. Глэдис! Медсестра протопала по коридору, заворачивая в ванную комнату. Вайолет в страхе подскочила, но быстро поняла – они не видят ее: мужчина, не моргая, смотрел сквозь девушку, блондинка от испуга сжала колено. Значит, Глэдис показалась по собственному желанию… Вайолет доплелась до ванной комнаты. - Ты зачем это сделала? Зачем дала себя увидеть? - Посмотри, что он сделал с нами… Вайолет прислонилась лбом к светлой двери, тяжело вздохнув. Опять одна и та же фраза… Умершие здесь медсестры были не из самых разговорчивых, лишь сетуя на случившееся. Эти чокнутые новоприбывшие пытались воззвать к духам, но появилась одна лишь Глэдис, которая, на пару с Марией, в общем-то являлась всем живым просто потому, что это было единственным ее развлечением в загробном мире – жаловаться на случившееся. Вайолет так и подмывало сказать милочка, ты открыла дверь Ричарду Спеку*, чего ты еще ожидала? Новой автомагнитолы? Зачета по анатомии? Вайолет стукнула кулаком по стене, и глухой звук нарушил тишину помещения. В родительской спальне послышалась возня. - … ты слышал? – спрашивала блондинка. - Дом старый, все трещит и рассыпается, - был ответ. - Почему у нас не получилось? Вайолет заглянула в спальню: мужчина качал головой, поднимая с пола расставленные подсвечники. - Наверное, здесь вообще никакая магия не работает. Нам придется пробыть тут какое-то время, завоевать их доверие… И, будто бы и правда умея читать мысли, блондинка озвучила обоюдное возмущение: - Мы жить здесь собираемся?! *** «Пару дней или неделю» все продолжал крутиться в голове ответ мужчины. Вайолет брела по темному второму этажу до лестницы – ей нравилось как и раньше двигаться и ходить, а не исчезать и появляться в конечном пункте назначения. Новые жильцы пугали ее просто потому, что она не понимала, чего от них ожидать. Из-за собственных мыслей она прослушала половину их разговора, за что и ругала себя по пути. Некогда тронутый рукой ее матери дизайн интерьера практически полностью сошел на нет. Исчезли многие предметы интерьера, привезенные ковры, картины, постельное белье в комнатах не меняли месяцами, отчего оно покрылось слоем пыли и плохо пахло. Исчезло значительное количество мебели, и дом казался пустым и холодным. Не было даже отопления, в котором, конечно, не было нужды, но порой Вайолет нравилось касаться теплого бойлера и вспоминать о горячем душе. И лишь горящие во всех комнатах светильники, лампы, торшеры и люстры напоминали о том, что дом еще заселен… пускай и умершими. Ей нужно было кому-то рассказать об увиденном. Вайолет перебирала в голове имена, доставая из темного секретера припрятанную, почти опустевшую сигаретную пачку. Задвинула нервирующую цепь подальше под низкую кроватку Бо, с которым в этот час где-то играли дети Ларри, приоткрыла окошко над постелью и, прокрутив колесико зажигалки, принялась расхаживать по чердаку. Преимущество смерти в том, что можно открыто курить, не боясь быть пойманной родителями… Сразу отпадали Нора, ее муженек, Трэвис, все Лэнгдоны и остальные ноющие и скорбящие души. Оставались самые вменяемые, но мама была занята с ребенком, Хейден, попроси у нее помощи, просто желчью изойдет, Констанс, судя по крикам, снова ругалась с Мойрой, и к разговору с кем-то из них двоих после перепалки нужно было готовиться как ко второму пришествию – то есть Вайолет понятия не имела как именно. Чед и Патрик не разговаривали друг с другом, а по отдельности каждый из них был еще той занозой. Она потушила докуренную сигарету о деревянную раму окна и выкинула окурок на улицу. - Паа-ап, - придерживая передние пряди, протянула та, спускаясь вниз по лестнице. *** Посасывая нижнюю губу и чувствуя горьковатый табачный привкус, Вайолет тыкалась то в одну, то в другую комнату в поисках отца. Констанс так громко отчитывала Мойру на кухне за невымытую плитку над раковиной, что этот уверенный сильный голос перекрывал все остальные, и Вайолет с трудом различала отцовский в шквале шепотов дома. Возле столовой ее слух был привлечен голосом копошившегося в кладовой Чеда. - Все не то… какая дрянь… - шуршали пакеты, со скрежетом отдирался скотч с картонных коробок. - Что ты делаешь? – держалась Вайолет за дверной косяк. Рукав коричневого кардигана съехал, обнажив тонкое запястье с исполосовывавшими кожу ровными и не очень шрамами. Но Вайолет не одернула рукав: она перестала это делать. Всем давно уже было плевать… Всем, кроме него… Вайолет поморщилась, отгоняя мысль, и продолжила испытующе смотреть на мужчину. - Как это что я делаю? – вспылил тот. – Ищу гирлянды для Хэллоуина. - До него ведь еще два месяца… - смешок был лишним, но девушка не смогла сдержаться. Чед приостановил свою деятельность, с грохотом опустил одну из коробок и вытянулся. - Кыш, - махнул тот рукой, - иди куда шла. Вайолет вскинула брови, словно на нее ругался пятилетний ребенок. Чед смягчился, сунул руку на полку под стопку свалявшихся простыней и продолжил: - Разве вы с родителями не должны сейчас пугать новеньких? Я их возню даже отсюда слышал. Еще одни недоэкзорцисты? – говорил мужчина, продолжая ощупывать полки под сложенным бельем, словно украшения к празднику могли врасти за месяцы прямо в древесину. - Они что-то вынюхивают… - девушка почесала предплечье. Чед обернулся. - Так с родителями об этом и поговори, - подняв голос, медленно отчеканил тот. Но по его секундной улыбке Вайолет поняла, что он не злился - лишь напускал на себя виду, чего не делал раньше в отношениях с Патриком. Вайолет закусила уголок губ, сдерживая ответную улыбку. - Папа сложил оставшиеся с того года украшения в подвал, - уходя, обернулась девушка, почти перекрикивая возобновившийся шорох пакетов, - в бывшем кабинете Чарльза… Ответа не последовало, но Вайолет была рада помочь. В этой и без того одинокой вечности вовсе не хотелось ссориться. - … мы каждый день с тобой говорим уже вот сколько лет подряд… - различила девушка родной голос. Наконец-то отец! Вайолет подбежала к гостиной, затормозив у входа. Она и забыла о «сеансе» потеряв счет времени во всех возможных смыслах слова. В кресле сидел ее отец, сливаясь своей темной одеждой с обивкой мебели; диван напротив не пустовал. Вайолет, будто оглохнув, слов не слышала, хотя видела шевеление губ. И так интенсивно она смотрела на него, что в какой-то момент Тейт отвел взгляд от Бена, переводя на девушку. Он словно бы просто почувствовал ее, а Вайолет вжалась в темную деревянную панель, будучи уверенной, что была невидима для него сейчас. Она стояла на этом самом месте больше пяти лет назад, так же подслушивая сеанс. А после они показывали друг другу шрамы и свежие порезы, и даже этот чертов его свитер в крупную полосу походил на насмешку над ситуацией – он был в нем, когда они впервые встретились, когда Вайолет не закрыла дверь в ванную… - Это пытка… - не голос даже, скорее выдох. Тейт озвучил взаимное чувство, и Вайолет еле удержалась от стона, что шел откуда-то из самых низин грудной клетки. Она вспомнила все, каждый момент, и так горько от этого стало, таким тяжелым весом вновь надавило прошлое, что Вайолет дернулась, исчезая и появляясь на чердаке, скидывая пыльные книги с тумбы, остервенело выворачивая содержимое узкого комода и вытряхивая свои вещи из бельевого мешка в платяном шкафу в поисках драгоценной коробочки с лезвиями. Ее угол на чердаке совсем не походил на просторную спальню с чудесным цветом стен, но она не могла больше оставаться там. Слишком сильными были воспоминания. Она добровольно передала комнату прежнему владельцу… Сколь яростно Вайолет ни металась по чердаку, лезвия найти не смогла. Она хранила их в резной шкатулке, которую, вытащив из тайника, когда-то ей показал Тейт – держала их здесь, прямо на старых фотографиях дома, - однако шкатулка пустовала. Вайолет не спятила - за скудным количеством оставшихся в ее распоряжении вещей она уследить могла, но лезвий не было. И кроме нее самой только одно существо знало о них… Второй раз за все время Вайолет вновь переступила порог своей старой спальни – и не переступила, влетела скорее. Череда последующих владельцев дома почти полностью избавилась от старой и привычной Вайолет мебели: все, что удалось спасти, было на чердаке. Но ни пушистого ковра, ни меловой доски с которыми столько было связано. Антикварные комоды и кровать с кованым основанием сменили простой мебелью в стиле восьмидесятых. Тейт все переставил. Наверное, чтобы тоже не мучили воспоминания. Вайолет быстро раскрывала ящики, перерывая старое барахло в поисках своего законного имущества. И застыла перед незаправленной кроватью, перед ее бывшим сине-сиреневым смятым постельным бельем. Она бросилась к постели, запуская руку под вторую подушку – ту, что была заткнута в самый угол закутка. И нашла, нащупала пластик. - Вайолет? Она замерла, сжимая в кулак находку. Столь часто он произносил ее имя, что, казалось, оно потеряло всякий смысл. Что толку от имени, если ты призрак? Как ни назови, идентификационная карта тебе уже все равно не нужна. В доме игры были отдушиной, но, в отличие от чаепитий с дочками Ларри или карт с Констанс, эта игра носила карательный характер. Дни фразы «Исчезни, Тейт» давно были в прошлом, она остыла, и теперь спокойно расхаживала по дому перед юношей, считая, что это самое действенное наказание. А тот злился и бесился от отчаяния и тотального игнорирования. Так было всегда, но не сегодня. Вайолет не знала, влияли ли на это новоприбывшие или это какой-то ее собственный дефект, но она оставалась в тени. Тейт назвал ее имя потому, что почувствовал ее, потому что никому другому не было нужды копаться в его старье. - Вайолет… - вновь разрезал тишину надломленный голос. Вайолет зажмурилась, крепче сжимая коробочку. Как ей хотелось закричать! Наорать за то, что взял и спрятал ее лезвия, за то, что все тут переставил к чертям собачьим, что пользовался ее постельным бельем, что близость была невыносима и что это все было пыткой и для нее тоже! Но она не станет это делать, потому что появись она перед ним сейчас с таким желанием, выскажи она ему все, и опять начнется перепалка. Они оба слишком эмоциональны, они ничего не обсудят. И она снова оказалась на чердаке, и расплакалась от обиды и собственной чувствительности, и раздирала пластиковую крышку, и вновь исполосовывала и без того изуродованную светлыми шрамами кожу до тех пор, пока порезы не вздувались, а кровь не растекалась настолько сильно, что не было видно, где резать дальше. И даже Бо не трогал ее в такие моменты, предоставляя пространство в затхлом воздухе пыльного угла на ободранной вельветовой кушетке… *** Мэдисон пробыла в аду достаточно долго, чтобы с первых минут привыкнуть к особняку и воспринять его не как геенну огненную, а как простой застрявший во времени дом в стиле «Заклятия». Прошло двое суток, не давшие никаких результатов: ни один из духов больше не проявил себя, хотя Мэдисон, полагаясь на свои внешние данные, и лелеяла надежду вытащить на свет призрака какого-нибудь симпатяги. «Не все же тут старики дохлые» - думала та, блуждая по залитым рассветными лучами помещениям дома. Бехолд, не оставляя попыток с заклинаниями, продолжал листать свою книжечку в гостиной, решив, что, возможно, первый провал связан с выбором этажа. И Мэдисон было откровенно скучно. На кухне не нашлось ни намека на кофе, а к дрянным заветренным сэндвичам, которые остались с вечера, девушка даже не думала притрагиваться. Раз призраки не показывались ей сами, она пыталась найти что-то личное, чтобы лучше узнать обитателей: фото или, если повезет, дневники. Задача с самого начала была обречена на провал, но больше Мэдисон заняться было нечем. - Ну и стремные же здесь обои, - выкрикнула Бехолду та, разглядывая шизофренические росписи на стенах библиотеки. - Это называется панно, - подал голос мужчина. – Господи, вас там в академии только к ведьминским экзаменам натаскивают что ли? Мэдисон самодовольно усмехнулась. По паркетной доске застучали ее каблуки. - Я пойду осмотрю подвал, - пересекла холл та, заглядывая в гостиную, - может, там какой портал откроется и Майкл сам ответит на наши вопросы… В крохотной детской с потемневшими на стенах трафаретными зайчиками и медвежатами Вивьен замерла над пеленальным столиком. - Ты слышал? Бен засовывал исписанный лист в файл – продолжать вести документацию пациентов было делом еще и его загробной жизни. - Слышал что? - Они упомянули Майкла. Бен оторвался от бумаг, поднимая озадаченный взгляд на жену. Но не только они услышали это…