Слабость демона

Кровавое поле паучьих лилий простиралось до самого горизонта, и не было ему ни конца, ни края. Кажется, в глазах стояли слёзы, и поэтому белое пятно на их фоне было совершенно невозможно разглядеть. Но словно толкаемый какой-то неведомой силой, Сюэ Ян бросился туда. Спотыкаясь о кочки и срывая цветы смерти, он в миг очутился перед высокой фигурой в белом одеянии. Фигура стояла спиной к нему, он дёрнул её за руку и отшатнулся, падая назад, когда перед ним предстал Сяо Син Чэнь. Из-под повязки по его щекам текла кровь, а кожа казалась такой бледной, что сливалась с его одеждами, его губы были искусаны и мелко дрожали. Сюэ Ян смотрел на него и не мог понять, умер ли он, сон ли это, или всё было ложью и его даоцзан всё ещё жив. Невольно тень улыбки коснулась его губ: всё неважно, если он рядом. — Син Чэнь… — позвал он севшим голосом. Но фигура над ним осталась безучастной, продолжая стоять неподвижно. Тогда Сюэ Ян взял руку Сяо Син Чэня и поднялся с земли. Холодная кожа показалась чужой, у даоцзана всегда были тёплые руки. Он попытался всмотреться в лицо, что уже столько времени было неподвижным. Глаза его в тот же миг раскрылись от удивления, потому что искусанные губы раскрылись и становились всё ближе. И впервые Сюэ Ян растерялся, не зная, отпрянуть ли ему или позволить другому то, что тот задумал. И вот, когда с его собственных губ был готов сорваться вздох нетерпения, губы напротив расплылись в кривой усмешке, а затем Сяо Син Чэнь, откинув голову, засмеялся, разрушая кладбищенскую тишину. Он стянул повязку и Сюэ Ян смог увидеть, что с лица даоцзана на него смотрели его собственные глаза. — Что за… — Идиот! Теперь сомнений не было, что это всё был плод его больного разума, ослабшего от ран, или предсмертная горячка совсем свела Сюэ Яна с ума. — Из-за тебя мы умираем, слабак! — фигура отвесила ему звонкую пощёчину. — Кто ты? — Кто я? Кто Я! — фигура схватила его за грудки и начала трясти. — Вопрос в том, кто ты? Слабак, решил сдаться? Неужели одного ласкового слова и миски риса достаточно, чтобы приручить тебя, Сюэ Ян? Слышать такое из уст даоцзана казалось невыносимым. Эти губы не были такими грязными, а лицо… Да, пожалуй, даже в миг, когда Сяо Син Чэнь понял, кто именно стоял перед ним все эти годы, его лицо не было запятнано яростной злостью и гневом. Там были боль, разочарование и отвращение. Даоцзан в самом деле ненавидел его, и Сюэ Ян был рад, ненависть лучше, чем ничего. Но Син Чэнь был слишком хорош для этого грязного мира, даже до мести он не стал опускаться, а просто покончил со всем одним махом. — Я потерял смысл! — вдруг закричал он в знакомое лицо. — Я хотел отомстить всем, кто вытирал об меня ноги. И я отомстил! Но потом появился он, и посмел обвинять меня. Да что он вообще мог знать об этом мире, спустившись со своей горы! Весь из себя чистый и невинный, — под конец речи он сорвался в истеричный смех. — И чего ты добивался? — Хотел показать ему мир и людей, что он так рвался защищать. Даоцзан сражался за них, а они предали его. Я заставил его сбежать, но даже тогда он не видел мир таким, каким его видел я. — Но это смог он. Ты увидел его мир. И стал слабаком! Неожиданно фигура склонилась над ним и вложила в руки меч. Сюэ Ян удивлённо взглянул в лицо Сяо Син Чэня. — Ты должен пронзить меня этим мечом. И тогда ты сможешь найти силы, чтобы выжить. Я это все твои воспоминания о нём. Если ты забудешь, то станешь вновь сильным, каким был до встречи с ним. Нет. Это невозможно. Он не мог потерять этих воспоминаний! Это всё, что у него осталось… — Я выживу! Осколки души Сяо Син Чэня всё ещё где-то там. И я найду каждый, даже если они будут размером с песчинку, даже если мне придётся пройти по самому тёмному пути, но даоцзан не сможет сбежать от меня так просто. — Хорошо. Если это поможет нам выжить, то я сохраню эти воспоминания. Если эта слабость помогает Сюэ Яну двигаться вперёд, тогда я отступаю. Но не смей больше сдаваться. Фигура вновь склонилось над ним, и Сюэ Ян почувствовал мягкость чужих губ на своих губах. Грудь пронзила дикая боль, и он вздохнул с протяжным хрипом. Вокруг вновь была темнота, и стоял противный запах крови. Он снова был один, но на этот раз он не собирался умирать здесь, как побитый пёс. — Син Чэнь… — прошептал он в темноту одними губами, словно давая обещание им обоим.