— Хён, о чём ты? Я в порядке. Что ты здесь делаешь?
— Я… Поговорить хотел, мне Чимин ключ дал, — честно поднимает руку, демонстрируя звякающую связку. — Зашёл, а тебя нет нигде нет, потом балкон увидел, и ты там наклонился низко… Я испугался, — говорить трудно, язык будто чужой — совершенно не слушается.
— И ты подумал, что я…
— Да.
Юнги не может смотреть ему в глаза. Стыдно, но всё же безумно хорошо, что ошибся. При этой мысли уголки губ ползут вверх. Всё в порядке.
— Хён, ты не должен был приходить.
Теперь уже черёд Юнги смотреть с непониманием. Он вскидывает голову, вглядываясь в лицо Чонгука. Тот на секунду отводит глаза и сразу же возвращает. Вот он явно ведь давно всё для себя решил, даже не спросив Юнги.
Но всё равно. Что?!
— Что? — озвучивает Юнги спокойнее, чем у себя в голове.
— Ты не должен был приходить, хён. Из-за меня у тебя будут проблемы, которые тебе не нужны! Если они тебя узнают, — а это чудо, что не узнали — то обязательно тебя найдут, посыплются угрозы и будет скандал. Я этого не хочу, поэтому ты не должен был приходить. От меня тебе одни проблемы, как ты не понимаешь, хён?!
Глубокий вдох. Подождите, дайте Юнги передохнуть, успокоиться и познать дзен. Ещё раз, что этот ребёнок сейчас сказал? От него Юнги одни проблемы, да? Выдох. Юнги справится, Юнги сможет. Юнги молодец и всё выдержит.
— Скажи, почему ты решил, что от тебя одни проблемы.
Чонгук смотрит испытывающие, как бы говорит: «Ну всё же очевидно, хён. Я же сказал, как ты не понимаешь?»
— Ты ушёл из-за меня.
— Бред, — опасно, они ни разу толком не затрагивали эту тему. Но правда ведь бред. И как Чонгук только доду… Ха. Мин так быстро снова привык к Чонгуку, что уже и забыл, как было до. Ошибка. Зря, вон что у младшего в голове творится. — Неправда. Тогда я, — останавливается, жмурит глаза. — был очень зол. Казалось, что все меня предали. И-и-и я трус. Не смог принять обстоятельства и обвинил всех вокруг. Тебя.
— Ты… — Чонгук смотрит всё ещё тяжело, удивлённо, хмурит брови. Юнги почти видит, как его мозг обрабатывает поступившую информацию. Жутко неловко.
— Прости. Мне очень жаль. Но, пожалуйста, не считай себя бесполезным. Не считай себя никому ненужным, — приближается, берёт чужое лицо в ладони. Чонгук сейчас потерянный, сомневающийся и неуверенный. Хрупкий, не смотря на крепкое тело. — Потому что это не так. Почему ты пропал?
— Боялся, что с тобой что-то случится из-за тех фотографий. Что ты не захочешь меня видеть, — веки закрываются, голос тихий и под конец почти не слышный. Юнги большими пальцами разглаживает складки на лбу, массируя кожу.
— И решил, что будет лучше, если ты прекратишь со мной общаться? А со мной поговорить и не подумал.
— Прости, — и сам к руке льнёт ближе.
Юнги топит нежностью. Когда волнение наконец схлынуло, оставляя после себя рой мыслей и чувство теплоты. Но думать и копаться в себе Юнги уже устал жутко, а сейчас ресницы Чонгука так трогательно трепещут, мягкость кожи под пальцами ощущается так правильно, что слова срываются сами собой.
— Глупый. Глупый Гукки. Я тебя люблю, а ты? Уйти решил. Никуда я тебя не отпущу. Потерял один раз, больше на те же грабли не встану.
Чонгук голову ниже опускает, улыбается робко. Резко лбом Юнги в плечо утыкается, обнимая. Бормочет что-то неразборчиво, прядками тёмных окрашенных волос щекочет шею.
И выдыхает гулко, когда чужие пальцы ложатся на затылок, массируя. Путаются и перебирают.
А Юнги думает, что пора давно. Времени утекло сколько. Всё могло быть намного раньше. Но какая разница, если сейчас Чонгук рядом, если можно всё-всё наверстать.
Юнги осторожно отстраняет от себя младшего, тот смотрит широко раскрытыми глазами. Его губы тёплые, чуть сладковатые. Целовать их приятно невозможно, втягивать нижнюю. Поцелуй лёгкий, чистый. Вместо слов, выражая привязанность действием.
Отстранившись, Чонгук смотрит с поволокой и удивлением. Красивый. Неужели не верит?
— Люблю, — Юнги целует уголок губ. — люблю, — тёплая покрасневшая щека, — люблю, — кончик носа. — Останешься со мной?
И Чонгук кивает, наконец улыбаясь.
Когда они вдвоём заходят на кухню, там сидит с кружкой в руках какой-то мужчина. Рукава тёмной рубашки закатаны, открывая крепкие руки. На одной из них часы, на которые он иногда посматривает. Он встречает их со сдержанной приветливой улыбкой. Юнги без понятия, кто это. Он не слышал, как он зашел.
— О, привет. Ты давно вернулся? — спрашивает Чонгук.
— Не слишком. Не хотел мешать, — так же спокойно отвечает мужчина, смотря почему-то только на Юнги. — Мин Юнги, верно?
— Да, — настороженно. — а вы…
— Ким Сокджин. Психотерапевт. Ответственный за психическое здоровье группы. Временно живу с ними.
Юнги кидает взгляд на Чонгука, но тот смотрит куда-то в сторону и лишь аккуратно цепляется пальцем за палец Юнги. Этот жест замечает и Сокджин, но виду не подаёт.
— Мне звонил Тэхён, они скоро вернутся.
Вернулся не только Тэхён, но и Чимин, при этом вместе с Намджуном и Хосоком. Сейчас они все разместились в гостиной. Чонгук и Юнги в кресле. При этом Юнги устроился на подлокотнике, опираясь на спинку и держась за Чонгука. Чимин, Намджун и Хосок на диване, Тэхён же на отдельном стуле, поставленном спинкой вперёд. Сокджин просто облокотился поясницей о высокую тумбу. Уверенным себя, похоже, чувствовал только он.
— Думаю, некоторым из нас есть, что сказать. Предлагаю прямо сейчас во всём разобраться.
Юнги напрягается. Ну вот только что они с Чонгуком более или менее разобрались. И что сейчас? На ощупь находит запястье Чонгука, поглаживает большим пальцем тёплую кожу.
— Можно сначала я скажу? — приподнимает руку Намджун. И взгляд у него очень серьёзный. Что, чёрт возьми происходит —
Что бы сейчас не было озвучено, я был рад с вами общаться.
Кстати, на счёт Намджуна. Юнги был так занят Чонгуком, что даже не успел подумать, почему здесь Намджун и Хосок. Честно сказать, Юнги в последнее время не очень-то с ними общался. Ему становится стыдно, но не спросить он не может.
— Извините, я, похоже, кое-что пропустил. У меня вопрос. Как давно вы сблизились, что сейчас сидите здесь?
— Мы… — уже начинает Хосок, как его перебивает задумчиво молчавший всё это время Чимин.
— Я ухожу из группы.
— Что? — Чимину некомфортно из-за направленных на него шести пар глаз, но голову не опускает. Только вглядывается в Сокджина, как бы ища поддержку и одобрение своих действий. После лёгкого кивка смотрит на всех по очереди.
— Я не готов продолжать. Я не справляюсь, и есть то, над чем мне стоит подумать и с чем разобраться. Это моё осознанное решение, уже обговорённое с директором. Я ухожу.
— Я тоже, — вдруг негромко добавляет Чонгук. — Я тоже хочу уйти.
— Ты уверен? — шепчет Юнги ему в ухо, наклонившись.
— Да, — Чонгук тепло улыбается ему и накрывает ладонью руку Юнги, всё ещё находящуюся у него на плече. — спасибо.
— Стоп-стоп! Подождите, — громко прерывает их Тэхён — То есть вы сейчас оба уходите? После всего, что было? Всех стараний и трудов? А мне что делать прикажите? Я не собираюсь завершать карьеру.
Под взглядом Сокджина он сбавляет пыл, но продолжает решительно сверлить всех взглядом из-под чёлки. Старший же предлагает, уже не смотря на него.
— Выступай сольно. Чонгуку продолжение деятельности только во вред пойдёт, с решением вопроса я помогу.
— Тогда, получается, ухожу и я.
— Хён! Ты серьёзно? — Чонгук разворачивается всем корпусом в кресле.
— Вполне.
— Бросаешь нас, да? — щурится Хосок, наклоняясь вперёд, опираясь руками на колени.
— Ну, похоже на то.
— Тогда… Может выпьем? У нас вроде была заначка, — предлагает Чимин и с согласия остальных поднимается и уходит на кухню.
***
Чимину паршиво. Ему просто пусто. Чимин смотрит на Юнги и Чонгука, у которых вроде как всё наладилось, и не завидует, нет, — нечему, там обоих не слабо подкосило — но из-за их улыбок друг другу как-то тянет внутри.
Чимин просто задолбался, у него просто Тэхён. И нет, не в том смысле, что у тех же Юнги и Чонгука. Чимин и сам не знает в каком у него. Он просто хочет тепла и понимающего человека рядом. И самым подходящим на роль того, у кого подобного можно мысленно выпрашивать, стал Тэхён. Он… Чимин не знает. Они с самого начала были вместе, близкие друзья, но… Чимин хочет заботы. Хочет внимания конкретно этого Ким Тэхёна. И не поцелуев или что там у парочек бывает. Он хочет, ну, обниматься, энергией делится, тайнами самыми сокровенными. Он хочет Тэхёна настолько близко, чтобы понимать его без слов.
И Тэ ведь не откажет, если его попросить. И поделиться с ним можно, и обниматься — запросто. Тэ вообще тактильный. Проблема в том, что Тэхён такой для всех. Для многих уж точно. А Чимину хочется быть особенным. Хоть для кого-то.
Поэтому он и рвется так на сцену. Там он в центре внимания. Там все люди пришли специально для того, чтобы увидеть его. На сцене накатывает эйфория. На сцене Чимин чувствует себя почти счастливым.
Потом вернулся Сокджин. Чимин ведь не просто так предложил именно его. Сокджин помог ему ещё раньше, когда он только стал трейни. Тогда на этом настояли родители, которые Чимина, конечно любили и любят, но всё же постоянно заняты. Так что Сокджин не только наблюдал за Чонгуком, но и помогал конкретно Чимину.
Первым понял, что вообще происходит, Намджун. Чимин иногда ловил на себе задумчивые взгляды. Они ведь и правда сблизились. Намджун больше молчит, чем говорит. Но там за двоих болтает Хосок, и вот уж кто точно бесконечный источник энергии. А Намджун скорее наблюдает за остальными. При этом определённо читает каждого, разбирая мотивы. Это, наверное, интересно, но с другой стороны — держать в голове не только своих тараканов, но и чужих ужасно сложно. Чимин представляет, какого было бы ему, понимая и предугадывая поступки каждого, жить и жмуриться, передёргивая плечами.
Нет уж. Чимин видит это
знание в глазах Намджуна, и нет, лучше не надо. Бывало, он подкатывался старшему под бок или утыкался лбом в лопатки, обнимая со спины, получая снисходительную улыбку и растрёпанную чужой рукой шевелюру.
Он пробовал к Намджуна, как к Тэхёну. Этот хён ведь хороший, очень, и понимает без тех же слов. Чимину они в последнее время даются всё сложнее. Вот именно, что понимает, поэтому и качает отрицательно головой, смотря тепло.
Чимин уже и сам знает, что не прокатит. Не то, не так. Так что просто улыбается и кивает, предлагая посмотреть какой-нибудь фильм.
В принципе, с приходом этих двоих в его жизнь, Чимин стал чувствовать себя лучше. Но решение уже принято и менять его он не собирается. Он их всех правда любит, они всего самого лучшего заслуживают. Все.
***
— Ты когда вернёшься? — Чонгук с нетерпением смотрит в экран планшета и теребит ткань рубашки.
С устройства на него смотрит потрёпанный Юнги. Он совсем недавно проснулся, если верить растрёпаным волосам и опухшему лицу. Хотя Чонгук всё равно безумно рад его видеть и слышать, даже если через скайп. Впервые за несколько дней.
— Я не на долго. Я бы вообще не уезжал, не очень-то близкие у меня с родителями отношения, но у них тут какие-то важные проблемы с не менее важными документами. В общем, без меня никак.
— Ты перед отъездом виделся с остальными?
— Мм, да. Ну как виделся? С Чимином мы неплохо поболтали, а вот у Тэ, Джуна и Хосока много времени выкрасть не получилось. Они-то карьеру завершать не собирались, так что они все в работе, хотя передавали тебе привет. А ты сам как?
— Сокджин меня отпустил наконец. Теперь к нему сходить только через неделю. Поэтому давай заканчивай и приезжай. А так, ничего нового, здесь скучно ужасно.
Чонгук улыбается. С тех пор, как Сокджин настоял на курсе психотерапии, Чонгук стал реже общаться с Юнги. Потому что Чон вынужден был какое-то время провести в специальном центре под наблюдением и только недавно вернулся домой. Только Юнги до этого улетел к родителям «по срочному делу». Предупредил, конечно, но возвращатся в пустую квартиру всё равно не очень приятно.
Юнги в планшете ноет Чонгуку, что «задолбался с умными бумажками бегать, все вокруг злые из-за этой нервотрёпки, я в том числе». Давит на жалость и строит милое лицо, напрашиваясь на ласку и похвалу. Наглый кот, честное слово.
— О, я таким темпом снова опоздаю. Пока, Чонгукки, я ещё позвоню. Люблю тебя.
— Я тебя тоже, — успевает произнести Чонгук, прежде чем видео выключается.
