Дюжина Дней Чудес

Макс дрожал на осеннем ветру, от всей души ругая Меламори, ее бредовую затею сыграть в карты на желание, свой чертов азарт, неумение вовремя остановиться – словом, все то, из-за чего он теперь как полный дурак будет еще шесть ночей сидеть в лесу. Хотя сначала эту бы пережить, потом об остальных уж думать. Он поежился, придвинулся ближе к догорающему костру и с грустью понял – сухие ветки закончились. Будь на его месте кто другой, он бы просто срубил пару деревьев. Но этого бы не одобрила Марта, назвать которую бабушкой у Макса просто язык не поворачивался. Стройная, с ясным взглядом сияющих глаз, чуткая ведунья с детства втемяшила ему в голову целый свод правил: как овладеть собой во сне, как относиться к миру и как с ним же договориться. Научив этому своего найденыша, она исчезла, сказав на прощанье, что хочет теперь побродить по улицам одного из старых городов… Теплые воспоминания хоть немного, но все же согревали Макса, пока он пытался найти подходящие ветки в темном лесу. Увидев мягкий золотистый свет, он тут же устремился к нему. Небольшая поляна, на которую он вышел, была озарена странным кольцом. «Ведьмин круг!» - пронеслось в голове у Макса, когда он увидел грибы, из которых и было сложено сияющее кольцо. Пятясь назад, он заметил внутри круга чей-то силуэт, после чего рванул изо всех сил подальше от этого места. Но на следующую ночь ноги сами привели его на эту же поляну. Круг стал шире, и теперь в нем четко виднелись очертания парня, закутанного в странные цветные одежды. Макс ошеломленно выдохнул, вспомнив, что нечто подобное он видел на рисунках Марты, а затем замер, зачарованный танцем в круге. Очнулся он лишь на рассвете. Все следующие дни Максу едва хватало терпения дождаться наступления темноты, чтобы вновь вернутся на знакомое место. С каждой ночью круг расширялся, являя все больше чудес. Кареглазый смешливый парень по-прежнему танцевал, вот только теперь можно было рассмотреть и его прекрасное лицо, и его чудные яркие одежды. Иногда Максу казалось, что он видит второго такого же парня, стоящего за спиной первого. И тогда воздух над кругом темнел, а вокруг кружились цветные ветра под пение деревьев. Но гораздо чаще на поляне вырастал город. Полупрозрачные шпили пронзали ночную мглу, бесконечные мосты змеились над величавой рекой, сменяя друг друга, а среди всего этого великолепия то тут, то там мелькал ставшим родным силуэт. Иногда рядом с ним появлялись и другие: один белоснежный, статный, с сияющими руками, спокойно смотрящий на буйство красок рядом, а второй – серебристый, окруженный дымом (Максу иногда казалось, что он даже чует запах вишневого табака), с лукавым взглядом лиса... На пятую ночь тот парень заговорил с ним. Удивился, как это у Макса получилось его увидеть, а затем стал звать к себе. Манил, очаровывал бархатистым голосом. Улыбался, заразительно смеялся, стремился прикоснуться, но не мог выйти за пределы круга. Макс и сам пытался дотронуться до него, но каждый раз сгустившийся воздух опалял дрожащие пальцы. Ожоги на руках, замеченные на следующий день, окончательно развеяли все сомнения насчет реальности происходящего. На исходе шестой ночи Мелифаро – а именно таким странным именем представился тот парень, удалось выкинуть за пределы круга нечто, ярко сверкнувшее серебром. И пока он что-то говорил про своего начальника, у которого вроде получилось придумать способ им помочь, Макс искал среди опавшей листвы его подарок. Найденная металлическая лиса обжигала пальцы так же, как и круг, поэтому он, ругаясь, спрятал ее в карман и оглянулся. Поляна вновь была пуста. Весь день Макс ходил смурной, разрываемый между желаниями остаться дома, где все так привычно, и прорваться через круг в тот призрачный город. Меламори, навестившая его ближе к вечеру, увидела распахнутый сундук Марты, разбросанные рисунки и рукописи, посреди которых сидел нервно курящий друг. – Если бы ты могла отправиться туда, где, как тебе кажется, твое сердце, но при этом неизвестно, смогла ли бы ты возвратиться домой, как бы ты поступила? – выпалил Макс, не дав ей спросить, что тут происходит. – Отправилась бы. Хотя бы затем, чтобы проверить, а там ли мое сердце, – после небольшого раздумья ответила Меламори. – А если бы его там не оказалось, стала бы искать, куда же оно делось. Все равно невозможно вернуться назад, вместо нас всегда возвращается кто-то другой. Макс замер, ошеломленно глядя на нее, а затем задумчиво посмотрел на рисунки. Резко вскочил, порывисто обнял ее и принялся собирать раскиданные вокруг листы. Большую часть он сложил обратно в сундук, парочку свернул и спрятал в карман, через пару минут туда же отправились несколько самокруток и небольшой запас табака, оставшийся еще от Марты. Меламори с недоумением смотрела на то, как Макс судорожно закрывал старую зеленую дверь своего дома и что-то шептал ей, словно прощаясь. – Меламори, я не знаю, как это объяснить, но больше меня здесь не будет, – с этими словами Макс снова обнял ее, а когда отстранился, она заметила что-то блеснувшее в его руке, а затем непроизвольно убрала с его плеча перо. Чем-то напоминающее совиное, орехового цвета, мягкое, оно почему-то согревало ее... – Хотя знаешь, мне почему-то кажется, что мы еще увидимся, – улыбнулся Макс, взъерошил ей волосы и ушел в сторону леса, оставив ее одну среди сгущавшихся сумерек. Седьмой ночью разразилась гроза. Меламори сидела у окна, не зажигая светильник, и слушала сухие раскаты грома, каждый раз вздрагивая и прижимая к груди оставленное Максом перо. Едва рассвело, она побежала в лес. Ведомая сердцем и ветром, Меламори вышла на поляну, по краю которой росли неизвестные ей грибы, опутанные серебристыми нитями паутины, а в центре… В центре плетение было разорвано чьим-то небрежным движением. На мокрой от росы траве валялась оброненная серебряная брошь-лиса, оплавленная по краям. – Догоняй, – прошелестел кто-то за спиной, но обернувшись, она никого не увидела.