Немного о жизни писателей

Если Чунмёну доставались легкие улыбки, о которых его внутренности замирали, то с Луханем Ифань смеялся до слез. Чунмён решил, что стоит вернуться в хоккейную команду. Не то, чтобы тренировки помогали, но тяжело думать об убийстве одноклассника, когда не можешь поднять даже руку. При этом они с Ифанем все также вместе делали какие-то проекты, вот только теперь совместные посиделки в библиотеке сошли на нет, Лухань показательно закатывал глаза, называл их ботаниками и тащил Ифаня поиграть в приставку, попинать мячик или просто поваляться на газоне. Чунмён прекрасно понимал, что на него приглашение не распространялось, но упорно плелся следом, целенаправленно мешая чужим свиданиям. Конечно, никто не объявлял, но Чунмён знал, что они встречаются. И даже слышал, что они перешли к более близкому общении. Ему тогда просто не повезло стать их соседом по номеру во время классной поездки, и как бы Чунмёну не хотелось, иначе их возню на кровати Ифаня понять было нельзя. Стадию отрицания за ту ночь Чунмён прошел очень быстро, с принятием все прошло намного сложнее. Выпускной год Чунмён запомнил плохо — рядом был Ифань, который был не его. Но Чунмён от безысходности делал все то на что раньше и не решился бы. Он напивался и требовал, чтобы Ифань проводил его до комнаты, Ифань провожал, оставлял бутылку воды и ведро рядом с кроватью, а потом уходил. Чунмён постоянно его касался, Ифань делал вид, что это нормально, а Лухань картинно поднимал брови. Чунмён стал капитаном хоккейной команды и перед каждой игрой приглашал Ифаня прийти и поболеть за него. Ифань приходил, но, конечно, не один. Чунмён сломал ногу Луханю, когда упал но него случайно поскользнувшись на лестнице. Лухань три недели ходил с гипсом и ржал на все вопросы окружающих. На выпускном Чунмён планировал наконец-то признаться, но Ифань уехал сразу после экзаменов. И Чунмён признался во всем Луханю, где-то между вторым и третьим рвотным позывом. На выпускном они пили вместе. Ифань исчез из жизни Чунмёна, а вот Лухань остался. К удивлению Чунмёна тот во время учебы в университете стал встречаться с милой девочкой и судя по всему дело шло к свадьбе. Про Ифаня Чунмён не спрашивал, но Лухань все равно рассказывал. — Ему просто пришлось вернуться в Китай у его матери на него большие планы. — Тебе не интересно, но Ифань теперь живет в Ванкувере. И оказывается, он теперь гражданин Канады! — Ты не поверишь, но Ифань бросил университет! И теперь свободный художник! Да люди ему платить будут, чтобы никогда больше не видеть его мазни. Со временем Чунмён к этому даже привык. Любовь никуда не делась, но Чунмён убедил себя, что это тоска по школьному времени. И начал встречаться с «чудесной девочкой», которую представила ему матушка. Чудесная девочка бросила его через полгода, вторая выдержала четыре месяца. После третьей мать перестала пытаться устроить его личную жизнь. А Чунмён от скуки написал свою первую книгу и отправил во все издательства, которые смог найти и ее издали. Потом была вторая, а после третьей Чунмён ушел с основной работы. И начал жить как трендовый писатель: посещал вечеринки, иногда с кем-то на них спал, покупал дорогие машины и брендовые шмотки. А верами думал не пора ли трендово самоубиться. Его самая личная книга не стала бестселлером, но получила признание критиков и так называемой творческой интеллигенции. Более того Чунмёну поступило уже два предложения от европейских компаний на продажу прав на экранизацию. Его агент предложил подождать еще немного — вдруг и американцев заинтересует. Чунмёну было все равно. — Наверное стоило написать подобное уже давно, глядишь бы уже стал культовым писателем, — думал Чунмён вечерами, разрываясь от желания позвонить Луханю, при этом на звонки от самого Луханя Чунмён не отвечал. Ему было слишком стыдно, вроде бы и прошло столько лет, у Луханя другая жизнь и интересы, а у Чунмёна все еще не отболело. — Надо было соглашаться, когда ее прошлый муж умолял придумать ему алиби, чтобы стать вдовцом, — подумал Чунмён. Мать заставила его прийти на прием любимой тетушки Наны, на котором рядом с ней кроме мужа номер четыре, стоял и Ифань. У него были настолько белые волосы, что на мгновение Чунмёну показалось. что Ифаня окружает нимб. — Наверное, пора бросать пить, — мысленно сказал себе Чунмён, после чего отправился на поиски шампанского. Ифань нашел его через два часа. Ну или просто наткнулся в мужском туалете. — Мне кажется, нам есть о чем поговорить. — Ифань, где ты набрался этой пошлости? Какие могут быть разговоры в туалете, — Чунмён, конечно, тянул время, прикидывая есть ли смысл прыгать из окна второго этажа. — Ты разобьешься. Или сломаешь себе ноги. И нет, я не читаю твои мысли, ты просто говоришь вслух, — Ифань улыбнулся, а Чунмён чуть не заработал сердечный приступ. — А дверь ты зачем закрыл? — Как ни банально, чтобы нам никто не помешал, а то сам знаешь, кто-нибудь обязательно войдет в самый ненужный момент. Так вот Чунмён, во-первых, позвони Луханю, он переживает. А во-вторых, мне еще никогда не признавались в любви так масштабно. — Ты злишься? Планируешь меня избить? — не такой реакции ожидал Чунмён. Не то чтобы он надеялся на взаимность, но все-таки. — Нет, конечно. Просто не понимаю двух вещей: почему ты не сказал раньше и почему убил меня, а не Луханя в своей книге! — Боялся отказа. Ну и с Луханем я дружу теперь, жалко стало. — Ифань смеялся, нет, он хохотал, а Чунмён понимал, что у него сейчас действительно не выдержит сердце. Он из последних сил сделал шаг вперед, притянул к себе лицо Ифаня и поцеловал. — Ифань, я все еще люблю тебя. И готов расчленить свою тетку, только потому что она тебе улыбается. Я не буду хорошим бойфрендом, я буду портить тебе жизнь своей ревностью и придирками, но я буду любить тебя. Честно. — Тогда давай попробуем.