В крови и с мигалками

— Откройте, это полиция! Ещё десять секунд — и мы выбиваем дверь! Очевидно, Крису Миллеру эти слова давались нелегко. Однако он сам вызвался принять участие в этой операции — речь шла о его друге, пусть и не самом близком. Хозяйка мотеля сама обратилась в полицию после утреннего выпуска новостей, а он в то время как раз был в штате по особому распоряжению. От осознания того, что у двоих — человека и андроида — маловато шансов против двенадцати вооружённых до зубов копов, по телу пробегал холод. — Да ладно тебе, Гэв, перестань! — не выдержал Крис. — Мы с местными ребятами вас окружили, там под окном засада. У вас нет шансов! — Больше нельзя ждать, — одёрнула его лейтенант полиции, бросив неодобрительный взгляд из-под короткой чёлки. — Готовы? — Извини, чувак, — сокрушённо произнёс Крис, отступая от двери на пару шагов для того, чтобы ворваться внутрь. В то же мгновение, как он появился на пороге, раздался выстрел. Офицер вскрикнул — незнакомец ранил его в живот. Окно позади стрелявшего разбилось, и не успел он развернуться, как был схвачен двумя полицейскими, а остальных людей, что также находились в комнате и были вооружены, быстро обезвредили. Стреляли они неистово, но не отличались меткостью; среди них не было ни Рида, ни Коннора. — Проверьте душ, — распорядилась лейтенант, надевая наручники на одного из нарушителей. Затем она обратилась к нему самому, чтобы зачитать права. После вопроса о том, ясны ли ему его права, задержанный усмехнулся: — Организованное меньшинство побеждает неорганизованное большинство. Женщина помедлила, но не растерялась. — Судя по тому, на кого вы тут охотились, организованное меньшинство перебьёт друг друга раньше, чем кто-нибудь ещё доберётся до них. И организованное ли? Кто-то уже вызвал скорую, и Криса положили на кровать до её приезда. Он смотрел вокруг слезящимися от боли глазами, повторяя: — Я в порядке! Я в порядке… Решено было разделиться, чтобы обыскать номер и отвезти задержанных в участок как можно скорее, не давая возможности что-нибудь «выкинуть», что было вполне ожидаемо. Хозяйка мотеля утверждала, что ничего не видела и понятия не имеет, когда у банд в номере произошла «смена караула». Никаких улик в номере не обнаружилось, и лейтенант была готова признать, что они упустили разыскиваемых преступников, но в какой-то момент в наушнике раздались знакомые помехи. голос одного из офицеров торопливо сообщил: — Внимание всем подразделениям! Мы засекли машину Гэвина Рида, водитель не реагирует на предупреждения! Мчится на скорости восьмидесяти пяти миль в час по Уэр-роуд к юго-западу, приближается к озеру. Лейтенант поднесла руку к наушнику, устанавливая связь с участником погони. — Дуглас, доложи подробнее! — Хорошо, — зачем-то ответил тот, вероятно, полностью захваченный происходящим, и помедлил. — Джейк за рулём, мы свернули на Риверсайд Драйв, едем вдоль озера… о чёрт, уже пора менять шины! — Вы одни? — Были, но буквально минуту назад присоединились ещё две машины, — уже спокойнее отвечал тот, но вдруг снова затараторил. — Ого, тут ремонт на дороге! Джейк, поворачивай! Связь оборвалась, и после неудачных попыток её возобновить женщина выругалась вслух. Миллер, ожидающий приезда скорой, слышал этот разговор и успел представить худшее перед тем, как отключиться: огромная авария на дороге, перевёрнутые полицейские авто и огромный чёрный «Форд» его друга, как вишенка на торте. Когда прибыла неотложка, офицер вновь заговорил, перекрикивая помехи: — Лейтенант? — Да, — отозвалась женщина, вскакивая. — Похоже, мы упустили их. Здесь был крутой поворот, и… — Всё в порядке, — поспешила успокоить та, — главное, что всё обошлось. Возвращайтесь в участок и согрейтесь, там жуткий дубак. В душе радуясь завершению операции, хоть и не совсем удачному, молодой офицер сообщил о распоряжении напарнику. Чёрный внедорожник околомистическим образом пропал в один момент — проехать здесь было невозможно, особенно на такой скорости. Полицейские не стали медлить и разъехались, сетуя на похолодание. В озере, подёрнутом тонкой кромкой льда, просматривалась брешь. Отчего-то иссиня-зелёные волны ходили ходуном, будто их недавно потревожили. Человек вынырнул первым. — Господи! — на выдохе простонал он, задыхаясь от потоков холодного воздуха и ледяной воды, в которой находился. Андроид выныривать не стал, сразу же подхватывая Рида под водой и изо всех сил толкая его к берегу, попутно получая предупреждения об угрозе переохлаждения систем. Напарник же вполне успешно справлялся с тем, чтобы плыть самому, и в один момент Коннора наполовину вытащили из воды и потащили на себе. — Хочешь сказать, эти твои жертвенные погружения никак на тебе не скажутся? — севшим голосом обратился к нему Рид. — Твой диод ведёт себя ещё хуже, чем когда мы трахались в первый раз. Поубавь геройства, Ихтиандр. Они выползли на берег, и Рид упал набок, пытаясь отдышаться. Коннор опустился на колени рядом, измеряя температуру тела, проверяя общее состояние. Для этого он, как ни странно, не стал делать каких-то суперстранных вещей, а банально положил ладонь на лоб человека. Рид усмехнулся, придерживая его руку окоченевшими пальцами. — Тебе очень холодно, — сочувственно произнёс андроид, ужасаясь полученным сведениям. Гэвин не переставал улыбаться, не в силах сдержать себя при виде такой невинной и трогательной заботы. Он даже сипло хохотнул, тут же ощутив резкую боль в потревоженном горле. — Как и тебе. Разве нет? — Мне некомфортно, — согласился Коннор, — но не настолько. Я не могу представить, как ты чувствуешь себя сейчас. Он сгрёб Рида в объятия, пытаясь подобрать план действий с наиболее благоприятным развитием событий. В первую очередь — для человека, который дрожал у него в руках. В конце концов, будь андроид сам за рулём во время погони, ни за что бы не решился на подобное. — Мы можем пойти в приют для андроидов, — выдал Коннор спустя недолгое время. — Им незачем сдавать нас полиции, и там точно найдётся сухая одежда. Ближайший в пяти милях отсюда, я взломаю такси. Подобный речевой оборот позабавил Рида, особенно в совокупности с совершенно серьёзным лицом напарника. Взяв в ладони лицо Коннора, он вдруг спросил: — И зачем тебе это, Кон? Тот хотел было начать объяснять, но вовремя понял, что Рид имеет в виду. Его лицо помрачнело, замирая напротив лица бывшего офицера полиции, глаза которого смотрели на него с придурковатой фатальностью. Губы на миг сжались, а затем андроид вцепился в его плечи и выпалил: — Даже не думай сдохнуть без меня, Рид! Тот невольно вжал голову в плечи, на несколько секунд забыв о холоде. Коннор проговорил это громко и чётко, почти яростно, вкладывая в каждый звук и движение мимики всё своё негодование от того, что Гэвин всё ещё сомневается. Они уже давно в наручниках, но те не сковывают руки за спиной — они прикованы ими друг к другу. Мог ли Киберлайф создать идеального подельника? — Да, — почти неслышно отозвался человек, обвивая талию андроида уже совсем непослушными руками. — Хорошо. … Взгляд мужчины, игравшего на фортепиано посреди ночи, был направлен на лакированную деревянную поверхность перед ним. Никакой бумаги поблизости, если только не считать денег — Умберто Сантес никогда не знал нот. Он знал только, к примеру, что если коснуться пальцами двух белых клавиш и одной чёрной между ними, выйдет весело, а если трёх белых — печально. Трёх любых из них подряд — какофония. Четырёх — катастрофа. В «весёлых» звуках не было абсолютно никакого шарма. Казалось бы: звук битого стекла и следующий за ним выстрел мог напугать кого угодно, или же хотя бы насторожить, вызвать хоть какие-то эмоции помимо скуки… но что могло напугать такого, как Сантес, на шестом десятке жизни? Он обернулся, чтобы обратить скучающий взгляд прямо в дуло пистолета, который держал его гость. Похоже, тот ожидал более эффектной встречи. Человек (нет, не незнакомец) простоял ещё секунд десять, выдерживая взгляд хозяина дома, после чего фыркнул и опустил пистолет. — Что, разве совсем не впечатляет? — Ничуть, — признался тот, возвращаясь к игре. Пришедший недовольно прошипел, нервным движением убирая пистолет в кобуру. — Как и твоя музыка. Он стал поправлять рубашку, осматриваясь по сторонам и неловко хмыкая. Вновь лениво обернувшись, Сантес сыграл финальный аккорд и полез в карман брюк за сигаретами. — Садись, — кивнул он на стул, — чего как не родной, Гектор? — Умеешь отбивать всякую охоту заниматься делом. — А ты умеешь прививать охоту, но сам заниматься делом не умеешь. Оттого твоих людей садят и режут, как скот, одного за другим. Или одну за другой, правда? — он многозначительно приподнял бровь, прикуривая, затем отдал зажигалку собеседнику. На ней была выгравирована женщина, держащая огромный кувшин над головой. Гектору эта фраза явно не понравилась, и он хмурился, давая Сантесу понять, что он ходит по очень тонкому льду. — Тебе бы впору сейчас умолять меня не делать того, зачем я пришёл, а не раззадоривать, вспоминая Каталину. — Знаешь, что? Сантес встал с места, прошёл через просторную комнату и остановился возле шкафа. Гость наблюдал за ним, терпеливо задымляя помещение, пока хозяин дома копался в своих вещах. Хлама у Сантеса было много, особенно всяких альбомов с фотографиями и рамок с ними — вот, например, стоит одна на его инструменте. На фото изображён сам Сантес, сидящий на корточках возле мальчика, — Гектор был уверен, что где-то есть ещё одна, где с этими двумя засранцами запечатлён и он сам. Сейчас мальчик был довольно знаменит своими изобретениями, а отца стыдился, потому много лет назад сменил фамилию и уехал. Гектор всегда говорил сентиментальному Умберто, что детей не стоит баловать, а что стоит жёстко объяснять им, что семья — их всё. Не стоило давать этому мальчишке Элайдже столько свободы, открывать ему столько дорог, если уж для старика расставание грозило психосоматикой, и птичка не улетела бы из гнёздышка непутёвого кузена. — Что ж, шахмат у меня нет, — заявил Сантес, выбравшись наконец из своего хлама, и вновь подошёл к гостю, — но есть шашки. Быстро и по-стариковски решим наши проблемы. Пойдём за стол. Гектор послушно встал с места, чтобы переместиться в уютное кресло возле стола. Сантес сел напротив, теперь пристально глядя на него. Свет в доме не был включен, но в свете фонарей из окна они хорошо видели лица друг друга. — Нравится тебе в твоей новой конуре? — поинтересовался Гектор, пока тот прятал две шашки разных цветов под позолоченными стаканами. Сантес сделал паузу, бросив быстрый взгляд куда-то в верхний угол комнаты, и принялся перемешивать стаканы. Делал он это мастерски, совсем как лет сорок назад, когда шатался по улицам и разводил сверстников. — Нравится — грубо сказано, — ответил он. — Похуже, чем в мексиканской лачуге. Получше, чем в камере смертников. Белые ходят первыми, — добавил он после того, как Гектору достались шашки чёрного цвета. Игра развивалась стремительно. Гектору это нравилось, а Сантес сделал замечание: — Помедленнее. Ты почти не думаешь и теряешь много бойцов. — И чёрт с ними, — он сделал ещё один ход. — Если придурки попадаются копам, а я — нет, это говорит о их собственной глупости. Мне такие не нужны. — Ты должен быть стратегом, когда руководишь большим количеством людей, а также другом для них. Я был другом для Эрреры, его сын рос вместе с моим… — он сделал паузу, вздохнув. — А потом пришли твои люди, твоё пушечное мясо, перед которым деньгами помахали. Ты даже сейчас пришёл ко мне один, потому что — будь честен! — никого не осталось. — Так или иначе, один из моих людей уже вырвался в дамки, — Гектор резким движением перевернул шашку, достигшую противоположного от него края доски. — Признай, что скорость порой играет важную роль. Вся наша жизнь движется в десятки раз быстрее, чем ты, Умберто. — Я не спорю, но мой темп — это мой темп, — спокойно изрёк Сантес, наблюдая за тем, как перевёрнутая шашка соперника снимает с доски сразу двух его «бойцов». — Может быть, этот набравший обороты мир уже не для меня. Уж я-то точно устал от него. Сразу после этих слов Гектор провёл рукой по доске, сметая все шашки на пол. Те покатились, разбредаясь в разные стороны, и в конце концов либо останавливались, падая плашмя, либо врезались в стену. Однако, что интересно, даже в этом они не отличались от людей. Гектор встал и вновь извлёк из кобуры свой пистолет, взводя курок. Сантес смотрел немного удивлённо, но быстро потерял интерес к эмоциям противника и опустил взгляд на опустевшую доску. — Так какого чёрта мы тратим время, если ты и так помирать собрался? А, Умберто? Хозяин дома затушил сигарету и бросил окурок в пепельницу, обращая на гостя взгляд сквозь поднимающуюся оттуда струйку ароматного, но едкого дыма. Уголок его губ слегка дёрнулся, выражая насмешку. — Так не трать. Будь у Гектора терпение, он узнал бы о камере в углу комнаты, записывавшей всё происходящее. Будь у него хоть немного совести. «Но он разочаровал меня в последний момент», — подумал Сантес, мысленно ставя точку в своих мемуарах, которые так и не успел дописать. Придурок попался копам.