***
Противный шум будильника раздался на весь дом, разбудив так сладко спящую девушку. Та хотела было выключить его, протянув руку в сторону, но не нашла его, почему ей пришлось встать, ведь звук, как ей показалось, доносился с прихожей. Телефонный экран светился сквозь обляпанную кровью, тонкую ткань плаща, который девушка вчера надевала. Хоть будильник и пищал тихо, чувствительные ушки слышали этот противный «скрёб» в десятки раз громче. Девушка поспешно выключила будильник, после чего посмотрела на дату. — Понедельник… опять в школу, — недовольно пробормотала она, резко поднимая взгляд на рядом стоящее зеркало — а я ведь со вчера ещё не умылась, — устало ухмыльнулась она себе и одним взмахом руки поправила волосы. Всё лицо запачкано кровью. Оно саднит и стягивается при движении от высохших красных пятен. Да простит её Господь за это. Её Монстр всё-таки одержал над ней вверх — не повиноваться сущности было трудно. Девушка на протяжении трёх месяцев старалась не есть человеческое мясо, но нужда и голод дали о себе знать. Опять. Быстро приняв душ, девушка надела школьную форму, не забыв нацепить маленький золотой бейджик, где написано «Пак Сумин», взяла чёрный портфель и вышла из дома, громко захлопнув скрипучую дверь. Сумин живет в довольно дряхлой квартирке, в не самом чистом и безопасном районе Сеула — на Хондэ. Рядом находятся много клубов, баров и даже борделей, о которых мало кто знает. Девушка живёт здесь уже на протяжении двух лет. Квартира ветхая, такое ощущение, что она вот-вот распадётся на мелкие крупинки, но даже из-за этого, менять свою «берлогу» девушка не собирается. Её она очень даже устраивает, даже не смотря на то, что единственный плюс, который можно выделить в этом сарае — то, что он находится в достаточно близком расстоянии от школы, где учится Пак. Сумин учится в третьем классе одной из лучших старших школ Сеула — Кёнбок, он известен своей интересной программой и большим количеством умственной нагрузки для учеников. В отличии от обычных школ, тут дополнительно учат французский и итальянский, преподают плавание, игры на различных видах инструментов, разные стили танцев, пение и для особо желающих актёрское мастерство, которое могут преподавать знаменитые актеры и режиссеры Азии. Выпускаясь от сюда, всем ученикам положено обучение в топовых университетах страны — диплом об окончании этой школы, может стать ключом ко многим вратам. Но врата именно этого рая, конечно же, не всем доступны, не для всех открыты. Попасть сюда очень трудно: или с помощью денег — сто миллионов вон в год, или же с помощью гранда — быть сверхразумом и попадать в тройку лучших. В случае Сумин, конечно же, преобладает второй вариант. Кёнбок находится в тридцати минутной ходьбе от дома. Ехать в забитом автобусе, пропахшем перегаром и жалкой пародией на Gucci Bloom не очень приятно, поэтому девушка предпочитает доходить пешком, почему очень часто опаздывает. Экран телефона показывает «8:10», а она только пришла в школу. Ещё через пять минут она без стука заходит в кабинет, сразу идя к своей парте наверху, в конце аудитории. — Пак Сумин, Вы опять опоздали, — по всей аудитории разносится голос, только что заметившей её, учительницы. «За столько недель не привыкла и не смирилась с моими переменными опозданиями. Люди такие странные…» — О! Здравствуйте, учитель Чхве, — девушка повернулась полу боком к ней и, слегка поклонившись, пошла дальше, заставляя учительницу сильнее злиться. — Что за дерзость? Ты вообще что себе позволяешь? Без стука вошла, прошла мимо, не извинившись, и даже не поздоровавшись, — та продолжала вопеть, пока Пак медленно, не спеша шла до своей парты, не обращая на неё внимание — Повернись, — злобно прошипела учительница. — Qu'est-il arrivé? — Пак вновь встала полу боком к ней и высунула наушник — Что-то не так? Одноклассники с интересом смотрят за этой сценой, ведь представления, в которых участвует Сумин всегда интересные. Пак никогда ни с кем не грызётся, только в крайних случаях, и если этот крайний случай происходит, то девушка испытывает терпение противника по полной и выигрывает в этих «дебатах», оставаясь при этом равнодушной и спокойной, как достигший дзеня монах. Никто из тех, кто присутствует не смеются, даже и не думают об этом. Разрешено только тогда, когда Пак закончит это маленькое «дело». — Пак Сумин, живо в кабинет директора. Мне уже надоело читать тебе нотации, а постоянно приглашать родителей и подавно! — голос учительницы имеет какой-то по-французский пищавый акцент, что очень раздражает девушку — ты им вообще говоришь о моих замечаниях? Они осведомлены о том, что их взрослая дочь так себя ведёт? — девушка остановилась. — Их нет, — лишь безразлично ответила ученица и, даже не удостоив учительницы взглядом, пошла дальше. «Француженка» быстро умолкла. Девушка преподаёт в этом классе только месяц, поэтому многого не знает об учениках. Но даже этот факт не может остановить Сумин иметь к ней ненависть за постоянную придирчивость и истеричность. У Пак терпение титановое, из углеродного волокна соткано, но оно, как и все и всё, не вечно, оно тоже может когда-нибудь закончится. Иногда Сумин хочет сказать ей, что «не надо. Не надо испытывать моё терпение — сама же потом поплатишься», но она этого не делает, ей очень интересно насколько далеко могут пойти люди со своей истеричностью, насколько может быть скверным их характер, а главное, как долго она сама может держаться. — Хватит строить из себя жертву, Сумин-и, — через пару секунд мертвой тишины, мило потянула Нана. «Зазнавшаяся человеческая «элита», та ещё сучка», — так отзывается о ней в своих мыслях Пак. — Все мы уже поняли, что ты просто бедная девочка, не получившая внимания, — раскачиваясь на стуле, ухмыляется она. Никто не смеётся, ибо никто не смеет. Непонятный и безразличный взгляд девушки не позволяет. Он завораживает, но и в какой-то степени даже пугает. В глазах присутствующих можно прочитать любопытство и в коем роде страх, ведь некоторые из здесь сидящих — старые одноклассники девушки, они прекрасно знают, что она может ответить. Правда, им кажется, что сейчас девушка спокойна, как никогда, что она не буйствует внутри, но они конкретно ошибаются. «Наказать или ответить? Наказать или ответить? Наказать или ответить? Наказать!» Одно незаметное, резкое движение кисти руки, и раскачиваемый синеволосой стул ломается, почему Нана падает назад, больно ударяясь об пол затылком. — Похудей, а то стулья уже ломаются, — вяло ухмыляется Монстр, смотря прямо в глаза девушки. Пак поворачивается и уходит, лишь фыркнув на ярость, бурлящую в глазах оппонента. Королева ухмыльнулась, значит «дело» закончено, значит уже можно смеяться. Класс заливается смехом. А Сумин идёт дальше наверх. «Магией пользуется? Разве вне Хогвартса разрешено пользоваться ею?», — слышит девушка, от чего резко повернулась. Все продолжают смеяться, лишь рядом сидящий Чонгук странно смотрит на неё из-за того, что та так резко повернулась. «Странная какая-то», — только сейчас до девушки доходит, что на данный момент она, видимо, слышит мысли Чонгука. Она смотрит на него округлёнными в недоумении глазами и ждёт последующих мыслей, которые могли бы подтвердить её догадки. «Почему она на меня так смотрит?» — А? — тихо саму себя спрашивает девушка: «Он знает о существовании магии и Хогвартса?» — Тихо все! Сумин-щи, сядьте на место, после урока подойдёте, — из-за сорванного урока злобно говорит учительница, вывев девушку из транса. Сумин сразу же развернулась и пошагала дальше вверх по лестнице, пока наконец не дошла до своего места. Урок продолжился, и всё встало на круги своя. Почти всё. Весь урок Пак думала об очередной новой способности — чтение мыслей. Читать чужие мысли конечно круто, но это уже чуть ли не двадцатая способность на её счету. Это странно. Очень странно. Кроме новой способности Сумин также думала о «новом» загадочном однокласснике по имени Чон Чонгук. Ещё год назад было два вторых классов: «2-А» и «2-В», но в этом году из-за большого количество ушедших, классы соединили, почему теперь есть один единый «3-А». Чонгук учился в параллельном ей классе — в «В». Хоть Сумин и не интересуется другими учениками, о Чон Чонгуке даже так краем уха слышала. Красавчик миллионер, о котором мечтает каждая девушка и, возможно, не только представители женского пола. Когда Сумин проходит в коридорах, своим прекрасным слухом всё слышит, хочет-не хочет всё запоминает. Девушки много сплетничают о том, каков тот в постели, о его большом агрегате и о том, что тот во время «свидания» попросил номер. По правде говоря, Пак слышит это настолько часто, что уже и не верится. Или же те врут, или же Чонгук бабник, хотя, возможно, и то и другое. Сумин, постоянно слыша информацию с его именем, думала, что этот некто — противный, эгоистичный, возможно больной, но безумно, по людским меркам, красивый и богатый извращенец. Но за этот месяц учебы с ним Сумин никогда не замечала подобного. Он тихий и спокойный, даже глуповатый. Он очень плох в науках и языках, но при этом хорош в спорте и неплохо разбирается в искусстве. Он также очень красиво поёт — наслышана Сумин. Пак никогда не разбирается и не узнаёт, что из слухов правда, а что ложь, ведь ей это не интересно — а то, что не интересно Пак не любит и не делает. Но сейчас вдруг стало интересно. По всей аудитории раздаётся трель звонка. В думах девушка даже и не заметила как быстро пролетело время и урок закончился. Она лениво собрала вещи и, дождавшись пока все выйдут из аудитории, спустилась к учительскому столу, ожидая нравоучений и возможно нотаций по поводу её поведения и опозданий. — Сумин-щи, я хочу извиниться. Я не знала, что у Вас нет родителей, — замялась учительница. Сидя за столом, она смотрела на свои колени, на руки, что нервно мяли дорогое платье от Moschino. Вина раздирает сердце, не даёт спокойно сидеть и даже дышать. Сумин чувствует — ещё раз прости. — выдыхает Чхве и поднимает глаза, на стоящую у стола ученицу. Пак приятно удивлена. В коей степени эти извинения очень смягчили её настроение и даже возможно кару, которую девушка обдумывала между мыслями о новой способности и Чон Чонгуке. Чхве хочется простить, ведь по сути та ничего не сделала, просто отругала за опоздание, вина которого лежит на самой Сумин. Не надо было опаздывать, не надо было дерзить, урок срывать. Это же вина Пак — никак не Чхве. Но почему-то сердце щемит, требует кары. Сумин не привыкла, что на неё повышают голос. Один её вид показывает всем, что с ней связываться не надо, ведь истерики и крики она не любит и, что показывать ей этого не надо, предупреждает, что всё может закончится плачевно для них же. Поэтому никто и никогда не пререкается с ней. Ну а если кто-то не заметил этого грозного вида, закрепившийся на безразлично-холодном выражении лица, и сам просится на конфликт, то ждите жесткой кары, ведь Сумин никогда не щадит. Сейчас Пак почему-то очень хочет погрубить и подерзить, показать свою плохую сторону. Сумин достаточно мудра и умна, она прошла через многое, предательство, ложь, обман, смерть близких и всё, что можно назвать «девятью кругами ада Данте». На неё эти мелочи, по типу воплей мелких людишек, ни на что уже не провоцируют, ведь девушка понимает, что это слишком низко: отпускаться до их же уровня — оскорблять и унижать всех подряд, не разбирая. Но сейчас язык чешется, поспорить бы с кем-нибудь. Хочется одержать победу и насладится глазами полные ненависти за то, что она оскорбила и унизила. Кулаки чешутся, изуродовать бы чью-нибудь физиономию. Крови хочется, поубивать бы кого-нибудь. Кушать хочется. В Сумин Монстр просыпается. Возможно это желание карать и ставить всех на колени появилось из-за пробудившейся темной сущности, из-за того, что недавно Сумин покормила его — своего Монстра, и теперь он хочет ещё больше крови и ещё больше смертей. Хочет слышать отчаянные вопли о пощаде, пропитанные болью крики. Он хочет видеть глаза полные горьких слез, что, скатываясь, больно обжигают щеки, трясущиеся тела, которые дрожат толи от холода, что от него же веет, потоками заполняя пространство, толи от страха и ужаса, что тоже Монстр вселят. Он хочет чувствовать огромный страх, подобный страху тех людей, что когда-либо попадали в его когтистые лапы, хочет чувствовать, как по швам трескается их психика. И сейчас Сумин «почему-то» резко захотелось кушать и съесть именно то, от чего она сама же убегала всё это время — плоть. — Ничего страшного, — безразлично ответила Сумин, хоть голос и вправду прощает, то взгляд совсем иной. Он острый, как лезвие, и сейчас разрезает Чхве пополам. Сердце вытаскивает, надпись «Не прощу» на нем вырезает. И Чхве страшно — от ученицы властью веет, холодом, непоколебимостью. А самое страшное — злостью. Теперь Чхве самой страшно, страшно перед какой-то там ученицей, что сейчас, кажется, страшнее смерти. А Сумин и есть смерть. — У меня через минуту математика, я пойду, — вдруг прерывает пол минутную тишину Пак и идёт к выходу, останавливаясь у двери — до свидания, Чхве Сонсеним… берегите себя, — под конец нотками холодной стали выпаливает Пак и скрывается за дверью, оставляя после себя холод и ужасный осадок в сердце молодой Чхве. «Тебе всё равно не жить, шваль», — думает она.***
Последующие три урока проходят как обычно — тихо, без инцидентов. Сумин внимательно слушает учителей, запоминая всю информацию, одновременно с любопытством смотря на весь класс с верхних парт и вслушиваясь в бессмысленные разговоры одноклассников. Пак никогда не активна, она никогда не поднимает лишний раз руку, чтобы ответить на заданный профессором вопрос, да и вообще сидит всегда тихо, «некрасиво» скатившись вниз по стулу. Она часто потягивается, переносит свой взгляд с одного угла на другой, с одного объекта на следующий, такое ощущение, что Сумин вообще не в этом мире, постоянно находится в прострации никого и ничего не слышит и не видит. Но на самом деле, она смотрит на всех и на всё, запоминает каждое движение, даже куда какая пылинка оседает запоминает; вслушивается во всё, не только в слова профессора, но и во все посторонние звуки. Впитывает, как губка, всю информацию и откладывает в отдельные ячейки «ненужные мне по идее знания» и «интересная (хотя возможно и нет) информация». Проходит уже третий урок, после которого следует большая перемена, и Пак, как обычно, направляется в столовую. Ей до сих пор хочется плоти, и она бесится, что не может, как раньше, сесть на любой из столиков и поесть вкусные лакомства, которые предоставляет им школа. Даже горько усмехается, что, несмотря на кучу разнообразной и до жути вкусной еды, некоторые из которых Пак даже в жизни не пробовала и которые только в ресторанах подавать, не привлекает её внимания, а точнее вкусы её Монстра, ведь здесь нет того, чего ей хочется сейчас. Девушка берет поднос и становится в довольно большую очередь из человек двадцати, в основном постарше: из третьих и четвёртых классов. Пятеро учеников, с высока смотря на неё, ухмыляются и с гордо поднятой головой отходят. Взглядом так и говорят, мол, с тобой рядом и стоять тошно, что ты забыла в нашей школе, элитарнейшей в городе? Страны — поправочка. Нэри злится. Раньше Сумин никогда не обращала на подобное внимание, даже ухмылялась про себя, что эти люди её боятся. Им легче, гордо задрав голову, окинуть её взглядом превосходства, нежели обозвать — у них язык не поворачивается, ведь при её виде они его глотают. Год назад выпускница школы, решила поиздеваться над Сумин, таким образом пытаясь поднять уровень своего величия в школе. Она отозвалась о Пак, как о бедной сиротке, и что та видимо с директором мутит, потому что «такая оборванка, как Сумин, никак не могла попасть в школу детей высшего общества», на что Сумин безразлично и деликатно попросила её «заткнуть свой ёбанный сыном директора рот» и так же деликатно поинтересовалась «на сколько сильно её это ебёт, потому что кроме богатеньких папочек её никто и ничто ебать и не должно», ну а саму Сумин «мнения и заявления напыщенных шлюх никогда не интересовали». Всё это она говорила спокойно, словно нарочно выговаривая слова по отдельности с нотками стали в голосе, кричащие «Беги, сука! Беги, пока можешь». С того дня та девушка быстро стала паинькой и даже куда-то пропала. После, Пак никто не пытался унизить, ибо самому быть униженным ниже плинтуса — последнее чего хотелось бы, поэтому максимум, что ученики могут сделать по отношению к ней — это окинуть презрительным взглядом с ухмылкой, так как на большее не способны, ведь злить Королеву не хочется, поэтому просто продолжают обсуждать девушку за её же спиной и называть ботаником, какой она по сути и не является. Сумин многие обсуждают, она — самая обсуждаемая, точнее осуждаемая персона в школе. Пак никогда не красится, носит ту же самую обувь, не покупает новые зимнюю и осеннюю куртки и носит тот же портфель все три года подряд, она каждый день в той же самой одежде, обуви и аксессуарах. У неё четыре прокола на одном ухе и пять на другом, и даже эти сережки никогда не меняются. От неё никогда не пахнет духами, у неё даже волосы одной длинны, словно они и не растут. Сумин учится идеально, то есть она ботаник. У неё нет родителей, значит она сирота. На ней нет никаких обновок, тогда она бедная. Пак Сумин— главный герой сплетен школы, она бы и не знала об этом, если бы её острых слух не улавливал каждый шаг, то же самое: Пак Сумин это сделала, Пак Сумин то сделала, Пак Сумин такая, Пак Сумин сякая, Пак Сумин, Пак Сумин, Пак Сумин! И многие любят приукрашать информацию, любят придумывать якобы случившиеся ситуации с ней. Все считают её серой мышью, когда говорят о ней, хотя когда видят — мысленно признают Королевой, выставляют руки вперёд, с писком умоляя: «не трогай!» После того случая год назад никто и никогда не перечит ей, не преграждает путь, даже не ставит подножки, как обычно относятся ко всем, так называемым «серым мышкам», а если кто-то смелеет или просто, не заметив того величия и суровости, что цунами исходит от неё, идёт против, то другие будут лишь заворожено следить за тем, как прям на глазах потихоньку начинает сдуваться, резко ставший жертвой, человек. И смеяться позволяют себе только тогда, когда Королева закончит это «маленькое дело» с видимо тронутым умом гнидами, как например сегодняшние Нана и Чхве Сонсеним. Кажется эти старшеклассники, что демонстративно отошли из-за присутствия «замарашки» тоже сейчас станут ими, ведь сейчас Пак не очень может контролировать свою темную сущность, хотя она даже не пытается. Ей этого не хочется. Кажется, держать Монстра на поводке было плохой идеей, его надо спустить и дать хотя бы каплю воли. Мощная, может и невидимая, но зато ощутимая волна могущества и величия проходится по всей столовой. Рядом стоящие замирают, даже немеют от этой волны. — Спасибо, что освободили мне очередь, — говорит им в спину Пак, заставляя по очереди повернуться одного, а затем остальных — очень благородно с вашей стороны, — спокойно говорит она и холодно смотрит на самого ближнего к ней. Тот на удивление не теряется, сразу же берет себя в руки, цепляя противную толи улыбку, толи ухмылку. — Представляете, эта мышь оказывается говорить умеет! — радостно хлопает в ладоши парень — с тебя пятьсот тысяч вон, Мика! — парень обращается к крашенной блондинке, которая и предложила уйти, а затем обратно поворачивается к Сумин, ожидая её ответной реакции, но Пак только расслабляет лицо и даже начинает улыбаться, при виде достающей из кошелька чековую книжку девушку. Рядом стоящим, честно признать, страшновато — эта девочка никогда не ухмыляется, что уж говорить о простой улыбке. — Чего ты улыбаешься? — с еле ощущаемыми нотками раздражения и недоумения спрашивает парень. Пак уже лыбится во все тридцать два — её улыбка до ушей. Парень ждёт от неё колкой фразы, уже мысленно придумывает кучу ядовитых слов в ответ, но неожиданный смех с уст «борзой коротышки» приводит к короткому замыканию в маленьких мозгах и уже ярость, ведь сейчас он и сам может опозорится, просто потому что та, даже смеясь, умудряется выглядеть в глазах других круче. — Чего ты ржешь? — уже злобно спрашивает парень. Большинство сидящих в огромной столовой повернулось на громкий безудержный смех, а на его пропитанный яростью голос уже все оставшиеся — блять, я тебя спрашиваю ещё раз, чего ты ржешь? — достаточно тихо рычит парень, а его тёмные глаза начинают искриться. Сумин остановиться не может, правду от наигранной лжи прекрасно отличает, и понимает, что в этой долбанной школе реально кто-то поспорил на целых пол миллиона о том, что та не умеет говорить и не скажет ни единого слова до конца семестра. Это настолько надо быть тупым чтобы поспорить об этом, ладно если бы речь шла о настоящих «мышках» школы, но никак не о ней. Истерика закатывает по новой, и Пак, ели остановившись, взмахом руки поправляет и так идеально лежащие волосы и, стерев подступившие слезы, улыбаясь, смотрит на него. «Им деньгами негде и не на что больше разбрасываться? Это и есть, так называемая богатая светская жизнь», — думает про себя Пак. — Просто представила как сломаю тебе нос, — девушка пустила смешок — а вообще настолько тупое пари, лучше бы занялся чем-нибудь полезным… Ну или поспорил бы о чём-нибудь другом. Например, как скоро я тебе надеру зад перед всей школой, — Сумин гордо подняв голову, с азартом смотрит на высоченного парня, что выше её на целую голову, улыбается на всеобщее удивление. Парень перед Сумин красивый. Глаза темно-карие, блестят и острым взглядом осматривают девушку. Брови сведены к переносице, а губы растянуты в полу ухмылке. Идеальные черты лица, подчеркнутые легким макияжем, впиваются в память девушки навсегда. Парень до жути высокий, Сумин ему в грудь дышит, что девушку очень раздражает. Пак быстро проходится по воспоминаниям, может она видела его когда-нибудь или слышала про него что-нибудь. Но в «архиве» на удивление очень мало информации о нём. Единственное, что накопала в своей голове Сумин это то, как он сидит в центре столовой и ест в шумной компании. В тот день, посмотрев на него, Сумин сразу же подумала о том, «какой же он противный». Парень с того дня сидел на том же месте на протяжении трёх дней, а после пропал на две недели, но сегодня, видимо, опять пришёл в школу. Также Сумин сопоставляет, что в те же дни, когда он был, многие сплетничали о каком-то новеньком, который очень богатый и конечно же сексуальный, что в общем-то и обсуждали. Парню его трехдневная свита, видимо, не сказала, что эта мышка, вовсе не мышка, а очень сильная духом, как многие мысленно её называют — Королева. А вообще понятие того, что этот парень поинтересовался кем она является, заставляет Пак ухмыльнуться. «Ли Минхёк», — написано на маленьком золотистом бейджике. — А ты можешь? — парень делает один большой шаг и уже возвышается над девушкой, прижимая её к железной дорожке, по которой катят подносы, и ставит руки по обе стороны, закрывая пути к бегству. Смотрит в упор, глаза в глаза. Минхёк оглядывает девочку с ног до головы, ухмыляется: «Она слишком сексуальна». Точнее мелковата, чтобы, как она сказала «надрать зад». Обычно, когда парень кого-либо прижимает и смотрит с таким взглядом, то те вмиг скукоживались и сразу отпускали голову, что-то бубня себе под нос в виде извинений, но эта девушка напротив, задирает голову выше, даже чуть вправо наклоняет, взгляда не сводит, ухмыляться умудряется. Ли это безумно заводит. — Да, хоть сейчас, — твёрдо заявляет девушка, наклоняя голову уже влево и отстраняется от железного станка, заставляя парня сделать шаг назад. Показывает, что не боится, и, что своими зажимами парень её, ни черта не напугал. — Давай, — расслаблено говорит Минхёк, засовывая руки в карманы в брюк и пожимая плечами, встаёт в расслабленную позу. Ухмыляется, знает, что мелкая не ударит, а даже если и ударит, то урона ему уж точно не нанесёт. — Ладно, — копирует Сумин. Так же расслабленно отвечает, пожимает плечами. И сразу же, без всяких прелюдий замахивается прямо в скулу. Свита парня резко разделяется на две части, уступая место Минхёку, что доской падает на кафель. Не встаёт. Значит без сознания. Все начинают охать, мгновенно прикрывать ладонью рты, и непонятно от чего. Толи потому что парень без сознания, толи потому что крепкого телосложения парня уложила на вид совсем слабая девушка, или же просто потому что «это сделала сама Пак Сумин!» — безразличная ко всему и ко всем девушка. Та, которой на всех наплевать, которую невозможно спровоцировать на что-либо. — Сумин. Запомни это имя, ведь теперь твой позор связывать все будут именно с ним, — девушка сцепила за спиной руки в замок и, сделав шаг вперёд, наклонилась к парню — будьте добры передайте ему это, когда очнется, — выпрямляется она, очаровательно смотря на его свиту. Те болванчиками быстро-быстро кивают и провожают уже уходящую с подносом девушку. Сумин, взяв еду, направляется к единственному свободному столу в центре, как раз тот, где обычно и сидят те пятеро. Ни на кого не обращая внимания, начинает есть. Съедает вареный на сильном огне рис, пулькоги из тонких ломтиков говядины и кальбитан, сваренный из видимо недавно зарезанной курицы, и предварительно маринованных в сливочном соусе с овощами и картофелем. В столовой в это время, пока девушка спокойно ест, стоит гул. Трое парней из окружения Минхёка поднимают его и выносят его из столовой, пока четвёртая, обеспокоено смотря на Ли, идёт за ними. Говорить никто не перестаёт, все смотрят на Пак и, тыкая в её сторону пальцем, что-то бурно обсуждают. В какой-то момент Сумин надоедают эти взгляды, поэтому, держа в руках стакан с соком, шумно хрустит шеей и осматривается по сторонам. Взглядом убивает абсолютно всех, говоря, мол, что-то не так? Результат не заставляет себя ждать. Все сразу перестают пялиться на неё, утыкаются в свою еду, словно на них сейчас не смотрят убийственно-холодным взглядом и пять минут назад ничего не произошло. Доев обед, девушка встаёт, относит поднос и уже под более или менее восстановившийся шум в столовой направляется к выходу. Сумин становится куда легче, голод отступает. Видимо, кроме человечины, унижение кого-либо и всеобщий страх перед её персоной тоже питают её энергией. Как и в любой школе, в каждом классе может быть определенное количество отличников. В школе Кёнбок разрешено иметь только трёх, то есть, если ты не входишь в топ три лучших в своём классе, то ты не отличник, даже если у тебя работы написаны на отлично, а если плюс к этому ты учишься на гранде, то: «Пока-пока!» Если не учишься на пять, то дорога в этот рай для неплатящих закрыта. Все, кто учится на гранде строго следят за своими оценками и всегда целятся только в тройку лучших класса. Сумин в своём классе, среди всех третьеклассников, как и по всей школе номер один. Она умнее всех, даже тех, кто учится в четвёртом классе, на втором месте после неё идёт какой-то там Ким, а третьей идёт Нана, та самая сука, которая по инициативе Сумин упала со стула. Пак на самом деле и не старается. Её второй приобретённой способностью стала сверхпамять. Сумин, даже если не отчетливо что-либо слышит, запоминает всё: прохожий сказал по телефону, что ужин в семь часов — Сумин запомнит его лицо и то, что он сказал. И если вдруг она его встретит где-либо, она вспомнит о его ужине в семь, двадцатого числа далекого седьмого года; пыль, она даже и не сосредотачиваясь на пылинках, помнит каждую, куда осела, кем была смахнута и куда вновь осела. Тоже самое с учебой, даже не слушая учителей, информация в голове остается. В голове этой информации кучу и большая часть не нужная, но выкинуть девушка её не может, ибо на то у неё и есть «сверхпамять». «Сколько можно меня бесить?», — резко появляется мысль связанная с каким-то из учеников у выхода столовой, что грубо толкнул Пак плечом, проходя мимо. — Смотри куда прешь, имбицил, — возвращается старая Сумин. Безразлично отзывается и смотрит также. — Разве я похож на имбицила? — сразу же отвечает высоченный парень. Он чуть выше Минхёка, и накаченные грудные мышцы и бицепсы создают образ широкого мужчины. Парень хмурится и злобно смотрит на Пак, что в общем-то смотрит не менее скукоживая в ответ — равнодушно-убивающе. Перед Сумин стоит красивый, покрашенный в платиновый блонд парень. Пак проходится по памяти и сразу же вспоминает его. Этот очень привлекательный парень, как сразу отметила про себя Сумин — президент школы. Здесь он имеет такую же власть, как и сам директор. Серьезный, солидный парень идеального телосложения, по которому тоже многие сохнут, плюс к этому лучший ученик «4-А» класса — Ким Намджун. Да, тот самый, который «Номер два» после Сумин по учебе во всей школе. Думая о последнем, девушка незаметно пускает короткий смешок, после чего сразу же возвращает пофигистическое выражение лица. — Не люблю, когда со мной так обращаются. Ты или кривой или бессмертный, раз ударил меня своим плечищем и даже не извинился, — Пак как обычно холодна, её выражение лица не излучает никаких эмоций, но в глазах при этом закручиваются темные спирали. Но разве такие как Намджун боятся таких взглядов? Ким про себя ухмыляется, девушка перед ним — единственная в этой школе, которая сейчас не течёт при его виде и не пытается соблазнить, а наоборот, прожигает, убивает взглядом. Намджун уверен, если бы взглядом можно было убить, то он был бы мёртв ещё полминуты назад, когда только столкнулся с этой интересной девчонкой. — Может это ты слепая? Потому что не заметить меня — значит иметь зрение минус шестьдесят, — приподнимает Намджун брови в ожидании ответа, говорит так же спокойно, но смотрит без всякой сворачивающейся чёрной фигни в глазах, наоборот, с огоньками похоти и желания. Осматривает её с ног до головы, девушка похожа на милую собачку хаски. Красивую собачку. Ей бы ушки с хвостиком приклеить. «Ага, ошейник с поводком в придачу, и мне в питомцы», — думает Намджун. Сумин этот парень тоже становится интересен. Ким — человек достойный. Тот отвечает кратко и спокойно, ни разу не заикнулся. От него веет такой силой и властью, какой даже от Минхёка не веяло. Сумин задыхается, вдыхая один с Кимом воздух. Ли своими словами и видом не произвёл такого впечатления, как Намджун, хотя оба вроде бы одинаковые: высоченные, самовлюбленные, со своей свитой… И только сейчас Сумин замечает парня, стоящего сзади Намджуна. Чонгук пристально с удивлением и интересом смотрит на Сумин, а Пак, встретившись с ним взглядом, тоже уже не отрывает от него глаз. Чонгук даже чуть-чуть теряется от вновь ударившей волны власти, но смотреть в темные омуты продолжает, в них огонь разжигается, видно, девушке он не менее интересен. — Не волнуйся, со зрением у меня всё прекрасно, очень даже, —девушка опускает взгляд на руку Чонгука, что с силой мнёт край рубашки и ухмыляется — но у тебя, думаю, нет, — глаз с Чона не сводит. Намджун на золотистый бейджик на груди девушки смотрит, имя Пак Сумин навсегда запоминает. Взгляд выше поднимает, на лицо смотрит и тоже запоминает: аккуратный маленький носик, темные глазки, обрамлённые густыми длинными ресницами, персикового цвета губки, что непроизвольно сейчас растягиваются в ухмылке, совсем чуть-чуть обнажая белоснежные зубки. Намджуну вся Сумин сейчас кажется такой маленькой и миленькой, даже не смотря на то, что её взгляд такой холодный и проницательный на данный момент, словно кому-то в кожу впивается, ядом делясь. Подумав об этом, Ким поворачивается назад, где стоит его друг Чонгук, что в коей степени в ужасе и одновременно растерян. У него глаза-блюдца, а дыхание учащенное. Видимо, это одна из пассий Чонгука, Намджун точно не уверен, но позже спросит у друга. — Разбираться с тобой нет ни желания ни времени, — воспользовавшись тем, что Ким повернулся, негромко выпаливает Сумин и, быстро повернувшись, уходит из столовой. Пак чувствовала себя в присутствии Намджуна, не лучше, чем Чонгук в её. Отвратительно. С Кимом сердце ухает в пятки и начинает биться в тысячи раз быстрее. По подсчётам Сумин её пульс на тот момент равнялся двумстам пятидесяти трем. Монстр встрепенулся — это странно, Пак почувствовала себя вдруг живой, не бесчувственной тварью, которой неинтересно даже бытиё, а, наоборот, живой. Этот Ким, как и Чонгук в принципе, странный тип. Пак собирается проследить за ними. Ибо те прочитанные мысли Чона на уроке французского, а теперь ещё и странные ощущения при «Номер два». Сумин со всем этим обязательно разберётся, а пока пойдёт на следующие уроки, ведь звонок с минуты на минуту, а опаздывать не то чтобы не хочется, скорее поскорее бы уйти в учебу и забыть о мыслях связанных с тупыми и уже так ненавистными представителями человеческой расы.