А хочешь?..

Про день рождения говорят, что это один из самых любимых праздников для большинства людей. Серёга к большинству не относился, и свой день рождения отмечал крайне редко. Но сегодня решил отойти от привычного уклада. Правда, всю тусовку не приглашал, ограничившись двумя самыми близкими друзьями. Снял на вечер сауну, точно зная, что никто не побеспокоит. За конфиденциальность поручился сам владелец, с которым Серёга часто пересекался по роду деятельности. Стол с нехитрыми закусками накрыли две молодых девчонки — официантки из персонала того же комплекса. Видимо, часто практиковалось, что за дополнительные финансы девочек оставляли и на праздник. По крайней мере, одна из них попыталась вывести разговор на эту тему, а вторая призывно улыбалась, подтверждая своё согласие. Но Серёга заявил, что компания собирается чисто мужская, поэтому «извините, девочки, вы, конечно, клёвые, но как-нибудь в другой раз». Не особо расстроившись, официантки, отчитавшись о проделанной работе и передав ключи, испарились. Серёга осмотрел помещение, проверил наличие всего необходимого, отправил несколько смс-ок и вышел встречать гостей. Время близилось к запланированному началу. Витёк с Иваном подъехали на «Крузаке» Витька точно к оговорённому времени. Каждый из собравшихся ценил точность и опозданий не любил. Поздоровавшись с друзьями, Серёга провёл их в комнату отдыха к столу. И вот, расположившись на удобных диванах, друзья поднимают первый тост, как водится, за именинника. — Ещё кто-то ожидается? — Ванька осматривается вокруг. — Приятное место, не был здесь раньше. — Место рекомендую, — Серёга отодвигает початую бутылку виски. — Тихо, спокойно и никаких лишних глаз. А кого бы ты ещё хотел видеть, Вань? Знаешь же, не люблю шумных сборищ. — Знаю, — кивает Иван. — Мы с Витьком вообще удивлены, что ты вдруг решил днюху отпраздновать, всегда избегал. — Всё течёт, всё меняется, — улыбается Серёга. А Витёк, допив свою порцию алкоголя, переворачивает вверх дном рюмку и шутливо обращается к Ивану: — Ты, Вань, никак шлюх ещё хочешь, а? — Вот тебе бы только шлюх, — бурчит Ванька. — Мало ли, может Серёга ещё кого позвал, а мы уже бухать начали. — Ты что-то имеешь против шлюх? — смеётся Серёга и бросает взгляд на дисплей телефона. — Да нормально всё, расслабься. Зачем нам шлюхи, у нас и так… хм. Может быть, кто и подтянется, всяко может быть. А нет, так и сами посидим в тёплой компании, — Серёга поворачивается к Витьку. — Вить, домой-то как? Я думал, вы на такси приедете. — В нулину упиваться не собираюсь, — машет рукой Витёк. — Вот за тебя полтишок вмазал, и перейду на безалкоголку. Через час уже можно спокойно ехать, алкотестер если что и покажет, то в разрешённых промилле, а то и по нулям. — Ага, — хохочет Ванька, — на приборе по нулям, а в голове мутня-я-як. — С чего это мутняк? — огрызается Витёк. — Мы вон на день города, когда с соседом бухали, спецом тестером меряли. Сосед «гаец» же у меня, вот и решили посмотреть, как оно на самом деле работает. После ста самогона — 0.4 промилле, а спустя час двадцать — уже 0.17. А в голове первые полчаса слегка пошумело и ноги расслабило, но не более того, так что не надо. — Ну, по идее, на твою массу, — Серёга окидывает изучающим взглядом высоченного Витька с ярко выраженной мускулатурой. — Сколько в тебе? — Девяносто почти. И это чистых мышц, — самодовольно улыбается Витёк. — Я сейчас ещё подсушусь немного для рельефа, а потом посмотрим. А ты набираешь? — Решил немного набрать, — кивает Серёга. — Мне в идеале к восьмидесяти бы догнать, сейчас семьдесят семь. — Да-а-а, — завистливо выдыхает худощавый Ванька, — везёт же. Мне только мечтать. Даже рельеф, хоть убейся, не прорисовывается. — Протеин хавать надо, — смеётся Серёга. — Нехватка сказывается. — Иди ты, — беззлобно отмахивается Иван. — Ну что, по второй? Выпивают вторую. Витёк ограничивается томатным соком, посмеиваясь на подначки Ваньки, что закуска только для выпивающих. — Ты-то сам с той закуски всего ничего съел, — Серёга, улыбаясь, смотрит на друзей, с удовольствием уминая шашлык из осетрины. — Стейк хотя бы с мангала попробуй. Мясо — основное топливо для мускулатуры. — А, до жопы, — бурчит Ванька, — я вообще, когда бухаю, много съесть не могу. Особенности какие-то такие дурацкие. Ну и ладно. Зато выпить много могу, наливай. — Не части, пьянь, — усмехается Витёк. — Нажрёшься, воду варить начнёшь, козу водить потянет. А Серёга, между прочим, дело говорит. Жри мяса побольше, глядишь, и мышцы быстрее нарастут. С этими словами он шмякает на свою тарелку сочный стейк, добавляет зелени с овощами и принимается с аппетитом поглощать еду. — Не в коня корм, — возражает Ванька. — Оно, Витюня, если не дано, то не дано. Эх, вот посмотришь на некоторых, и аж завидки берут. И вроде не пашет особо в зале, а фигура — глаз не оторвать. Помнишь Никиту? Вот я его ни разу в зале не видел. — Ну, конечно, на весь город только один зал, ага, — подначивает Витёк, — тот, куда ты ходишь. Других не существует. — Ой, да всё равно, — отмахивается Ванька. — Пусть и ходит, но такой рельеф, он, знаешь ли, Витюня, от бога. Порода, понимаешь ли. Ну согласись, загляденье ж одно, а не мальчик, — Витёк согласно кивает, а Ванька продолжает. — Где он пропал, кстати, никто не знает? Давно его не видел. И у него с тобой, Серёга, кажись, в один день днюха, если я не ошибаюсь. Кажись, кто-то из наших говорил что-то такое. — Не ошибаешься. Соскучился? — ухмыляется Серёга. — А у тебя с ним было что-то? — Куда там, было, — вздыхает Ванька. — Он даже не смотрел в мою сторону. Конечно, Ваня — дрищ же, Ваню всерьёз не воспринимает никто. Как-то в клубе пересеклись, я уже хорошо подшофе был. Что-то ляпнул ему на тему интима, так он на меня так глянул, будто проповедник на сатану. Вообще не видел его с кем-то вместе, и не знал никто о нём из наших. Так, мелькнет и исчезнет, что тот мираж. — А ты, Ваня, никак западал на него в своё время, м? — подмигивает Серёга, подливая другу виски. — Это ж надо, сравнения какие. Мираж, говоришь? — Да на него все западали, — Иван тянется стаканом с виски к стакану Серёги. — Эх, хорошо сидим. За тебя, Серый. Ты вот спроси лучше, кто не западал. А нет таких. — А ты что молчишь, Витёк? — Серёга поворачивается к продолжающему жевать мясо Витьку. — Ты же, вроде бы, с Никитой даже какое-то время мутил что-то. — Чего? — Ванька с удивлением таращится на Витька. — Мутил с ним? Ну ни хера же себе, новости. А чего я-то ничё не знал? — А зачем тебе знать? — ухмыляется Витёк. — Дело давнее, прошлое. Да и не хотел он, чтоб кто-то знал. Но, честно говоря, я от него ожидал большего. — И долго вы с ним? — интересуется Серёга. — Не, — отрицательно мотает головой Витёк. — С пару месяцев поваландались. Да и то, ебли как таковой и не вышло. То я его по ресторанам водил, то по киношкам, то на природу, то ещё куда. Принцесса, блядь. А он всё глазками хлопал да вздыхал томно. В итоге даже отсос нормальный не сделал. Сразу как-то с койки начали, а в койке он бревно бревном. Я и так, и эдак. И поласковее старался ж, понежнее. Нет, ни в какую. Ноль на массу. Что мёртвого ебёшь. На том и кончилось. — Да ладно? — Ванька широко раскрыв глаза, продолжает таращиться на Витька, а после переводит взгляд на Серёгу. — Не, ты слышал? Такой мальчик — и бревно? Быть такого не может. Пиздит чёт Витюша, как считаешь? — Вот делать мне нехрен, — Витёк откладывает вилку и нож в сторону. — Как было, так и говорю. Красивая картинка ваш Никита, да только под ней — ничего особенного. — Нет, ну надо же, — всё никак не может успокоиться Ванька. — Ну вот как так-то? Так бывает вообще? — Бывает, Вань, — растягивает губы в улыбке Серёга. — Ещё и не так бывает. Ты прям удивишься, когда узнаешь, как может быть. — Да всяко бывает, — кивает и Витёк. — Может, не совпали мы с ним, может, ещё что. Так-то он пацан прикольный, но вот не срослось. Мне бы тоже было интересно узнать, что он сейчас и как. — И с кем, — заканчивает за Витька Ванька. — Это тебе интересно, с кем, — отбивает Витёк. — А мне как-то всё равно, с кем он там. Хотя, ещё раз попробовать я бы не отказался, авось бы да что-то получилось сейчас. Опыта и у меня уже побольше, да и он, может, поднабрался. — А что, создавалось впечатление неопытности? — спрашивает Серёга, внимательно глядя на Ваньку, который ловит каждое их слово. — Вот мне кажется, что Ваня тоже не отказался бы попытать счастья. Иван сразу же кивает, пошловато улыбаясь и блестя пьяными глазами, а Витёк пожимает плечами и произносит: — Фиг его знает, но, может, и неопытность. Я и сам тогда не особо прошареный был. Да и нравился он мне сильно. Может, поспешил, не разогрел, как положено… — Или вообще сделал всё совсем не так, как положено, — заканчивает за Витька Серёга. — Ну это ж ты у нас ёбарь-террорист, всегда знаешь, как и с кем положено, — хмыкает Витёк. — Кстати, у тебя самого с ним было что? — Было, — улыбается Серёга. — И сейчас есть. — Чего? — глаза Ваньки, кажется, сейчас просто выпадут из орбит. — Сейчас? То есть, ты с ним? — Ничего себе, нежданчик, — тянет губы в улыбке и Витёк. — И как тебе с ним? Нашёл подходы? Чтоб, значит, как надо было. — А это, Витёк, смотря кому как надо, — Серёга уже говорит абсолютно серьёзно. — И подходы нашёл, а как же. Интересно? Витёк ограничивается согласным хмыканьем, а Ванька снова кивает, чуть ли не подпрыгивая на месте и умоляя рассказать, как же всё произошло и как обстоят дела сейчас. — Ну, здесь проще показать, чем рассказать, — Серёга поднимается и щёлкает пультом, включая плазменную панель с мигающей сбоку флешкой. — Вы киношку посмотрите пока, а я сейчас вернусь. Он уходит в совмещённую с комнатой отдыха раздевалку, а на экране плазмы тем временем появляется изображение Никиты. Камера снимает крупным планом его улыбающееся лицо, и вдруг изображение внезапно меняется. На экране всё то же лицо Никиты, но сейчас оно мокрое, раскрасневшееся, тёмные волосы растрёпаны и спутаны. Он жмурится и облизывается, пытаясь достать языком до стекающей по подбородку спермы. Витёк и Ванька, не отрываясь, смотрят на экран. А изображение снова меняется. Теперь Никита идёт по улице, слегка улыбаясь и поправляя падающую на лицо чёлку. Обычная одежда — джинсы, кроссовки, лёгкая ветровка. Глаза яркие и, кажется, накрашенные, но это не особо заметно. Он останавливается возле многоэтажки и входит в подъезд. Следующий кадр — помещение. Комната с диваном, на котором сидит Серёга собственной персоной. Никита появляется в кадре и останавливается посреди комнаты. На нём всё та же одежда, только нет ветровки и обуви. Камера выхватывает и приближает крупным планом его лицо. И сейчас отчётливо видно и накрашенные ресницы, и немного подведенные глаза. «Раздевайся», — слышится отрывистая команда Серёги, и Никита послушно принимается расстёгивать джинсы. Под джинсами на нём тонкие чёрные чулки и кружевные стринги. Он остаётся в них, снимая всё остальное. Переминается с ноги на ногу, на скулах темнеет румянец, глаза блестят. Затем опускается на колени и заводит руки за спину, опустив голову. Он возбуждён, тяжело дышит, а его член выпирает из-под тонкой, уже подмокшей ткани стрингов. Серёга поднимается с дивана и приближается вплотную к коленопреклонённому Никите. Сгребает в кулак его волосы, поднимая вверх лицо. — Завёлся уже, да? — хлесткая пощёчина звучит особенно громко в тишине комнаты. — Пока шёл, завёлся? — вторая пощёчина, и Никита начинает дышать ещё чаще, а на его висках выступает испарина. — Так и хотелось блядине кому-то отдаться по дороге? — Никита прерывисто выдыхает и тихо стонет от третьей пощёчины. — Или вот так стать на колени и отсосать, да? Привык, подстилка, по подворотням. — Блядь, пиздец, — Ванька поворачивает к Витьку лицо, покрывшееся красными пятнами. Его глаза лихорадочно блестят. — Ты видишь? Это ж… Это как вообще? Бля, я в ахуе… — Помолчи, — Витёк жадно всматривается в экран. — Подходы, значит… Вот оно как, значит… — Еба-а-а-ать, — восхищённо стонет Ванька, а на экране Серёга зажимает голову Никиты между своими ногами, заставив того стать на четвереньки и выпятить зад. Камера крупным планом показывает гладкую промежность и яйца без единого волоска. Мышцы ануса слегка подрагивают, сжимаясь и расслабляясь. Стрингов уже нет, но чулки ещё остаются. В руках Серёги ремень, которым тот изо всех сил хлещет по подставленной беззащитной заднице. То, что Серёга бьёт в полную силу — заметно сразу. Ремень оставляет заметные следы, кое-где даже рассекая кожу. Никита стоит спокойно, не вертится, послушно принимая удары. Только с каждым всё больше прогибается, прижимаясь грудью и руками к полу, сжимает пальцы и тихо стонет. Дёргается и тонко скулит он только когда ремень попадает по промежности, захлёстывая своим концом мошонку. Видно, что это не постановочное видео, всё происходит на самом деле. Серёга действительно прилагает силу, на его спине даже выступает пот сквозь тонкую ткань футболки, а вены на руках и шее становятся ярко выраженными и наполненными. Видно, что Никите на самом деле больно, но при этом за всё время экзекуции его эрекция не пропадает, а, кажется, становится даже крепче. Серёга отбрасывает ремень и отходит в сторону. Камера снимает выпоротые ягодицы Никиты и крупным планом тонкую нить секреторки, тянущуюся от отверстия уретры его возбуждённого члена к полу. На полу видно несколько капель, живот Никиты также блестит от влаги. — Течёшь, сука, — резюмирует Серёга и ногой раздвигает колени Никиты ещё шире в стороны. — Нравится потаскухе. Добавить? Никита что-то мычит, задыхаясь стоном, когда два пальца Серёги резко входят в его задний проход. — Добавлю, можешь быть уверен, — Серёга раздрачивает пальцами сфинктер Никиты. — Выебу и добавлю. Затем Серёга сплёвывает на приоткрытую дырку и загоняет свой член, присаживаясь над задранной задницей Никиты на полусогнутых коленях. Член поршнем ходит сверху вниз, яйца шлёпают по промежности. Дыхание Серёги отрывистое и хриплое. Никита воет на одной ноте и старается подмахивать, но Серёга, хлеща его ладонью по ягодицам, пресекает любые попытки шевельнуться и рычит, чтобы стоял неподвижно. После кончает на лицо и в рот, вынув член, обойдя Никиту с другой стороны и вздёрнув того за волосы на колени. И снова тот же кадр, что был вначале — мокрое от пота лицо, поплывший взгляд, стекающая по подбородку сперма, приоткрытый рот и облизывающий губы язык. — Понравилось? — экран тухнет. Серёга стоит в комнате, держа в руках пульт. — Хотели бы с ним так же? — Э… а… ух-х, — нечленораздельно пытается что-то сказать Ванька, потирая ладонью свою ширинку. — Это ж пиздец, что такое. Бля, я завёлся. У меня, сука, стоит как в шестнадцать. Пиздец, это ж кто бы мог подумать, что… Чтобы он, такой вот, весь из себя, и вот так… Это ж… — Понятно, — улыбается Сергей. — А ты, Витёк? Хотел бы? — Хм, — Витёк, как всегда, немногословен, но потяжелевшее дыхание и пересохшие губы выдают желание и у него. — Если он сам будет не против, то почему бы и нет? Так сказать, расширить горизонты. — Он не против, — ещё шире улыбается Серёга, поворачиваясь в сторону раздевалки. — Да, Ники? Ты же не против? Иди сюда, не стесняйся. Все свои. — Он что, всё это время здесь был? — выдыхает Ванька. — Ну вообще… — и его речь обрывается при виде вошедшего в комнату Никиты. На Никите снова чулки, но на этот раз белого цвета, в сетку, с красными шёлковыми бантами на резинках. Торс затянут в латексный красный корсет. Шею плотно обхватывает ошейник. Поводок болтается за спиной, спускаясь вдоль позвоночника и заканчиваясь где-то между ягодицами. В сосках поблёскивает металлом пирсинг в виде тонких колец. Член стоит под углом сорок пять градусов к животу, почти вертикально. Основание и яйца схвачены полированным металлическим кольцом. Головка залуплена и влажно блестит. На лице яркий мейк — красная помада на губах, густо накрашенные ресницы и сильно подведенные широкими чёрными полосами глаза. Тёмные удлинённые волосы зачёсаны назад и собраны в хвост, перехваченный красной лентой. Серёга подходит к нему со спины и кладёт ладонь на плечо. Никита склоняет голову к пальцам Серёги и слегка трётся щекой. Серёга, наклонившись, что-то негромко говорит ему на ухо, и Никита смотрит прямо на всё ещё пребывающих в ступоре Витька с Ванькой. Серёга берет в руки поводок и подталкивает Никиту в спину, направляя того к столу. — Давай, смелее, — говорит уже громче. — Смотри, какие голодные самцы. Как они хотят накачать своими поршнями обе твои дырки. Лицо Никиты вспыхивает, он подходит ещё ближе и замирает около стола. Серёга проводит ладонью по его телу, цепляя пирсинг в сосках. Спускается ниже по ткани корсета, трёт пальцем по головке его члена, по уздечке. Никита слегка вздрагивает от этой немного грубой ласки, тяжело дышит. Витьку и Ивану видно, как гуляет грудная клетка Никиты при дыхании, как мурашит ознобом его кожу, как подрагивает член, как ещё сильнее краснеет лицо. А Серёга уже тискает его ягодицы и с силой проводит по бёдрам, безжалостно сминая банты на чулках. — Хороша тёлочка, — приговаривает он, снова возвращая ладонь на ягодицы и несильно шлёпая по ним. — Породистая сучка, — ещё несколько шлепков. Ноги Никиты подрагивают, мышцы напрягаются, член слегка раскачивается при каждом ударе по заднице. Он невольно прогибается чуть назад, отставляя ягодицы и прикрыв глаза, но тут же выпрямляется, когда Серёга дергает за поводок сзади, — Ровно стой. Ну как, пацаны, нравится шлюшка? — Бля-я-я, пиздец, — выдаёт Ванька, а Витька хватает только на молчаливый прерывистый выдох. — Вижу, что нравится, — Серёга продолжает лапать Никиту со всех сторон. — И вы ему тоже нравитесь. Видите, как готовился к встрече с вами? Старался, хотел понравиться, — Никита молчит, продолжая прерывисто дышать. — Давайте, чего замерли? Сучка заждалась вас. Изнемогает от желания удовлетворить. Да, Ники? — он сгребает волосы Никиты сзади за хвост и прогибает его, задирая вверх лицо, а вторую ладонь сильно и жёстко впечатывает в ягодицы. — Да-а-а-а, — хрипло вырывается из горла Никиты. — Очень хочу. — Ну вот видите, — усмехается Серёга. — Хочет, течёт, тащится. А сосёт как, м-м-м-м. Ты же так и не попробовал, Витёк. Хочешь, он сейчас отсосёт тебе? Компенсирует свою тогдашнюю ошибку? Я же вижу, что хочешь. Давай, дружище, заткни ему его блядливый рот своим хуем. По лицу Витька пробегает гримаса и, криво улыбнувшись, он начинает расстёгивать джинсы. — А я? — обиженно восклицает Ванька. — Бля, а мне? — И ты тоже, — снисходительно улыбается Серёга. — Он вас обоих обслужит, по высшему разряду. А мы ещё и накажем его за то, что не сделал этого раньше. Иван начинает судорожно стаскивать с себя футболку, а Витёк, уже расстегнувшись и стянув джинсы с бёдер, выжидательно смотрит на Никиту. — Давай, Ники, — Серёга шлёпает Никиту поводком по заднице. — Не заставляй себя ждать, пацаны и так тебя заждались. Стал на четыре кости и вперёд. Никита тут же опускается на четвереньки и на коленях подползает к Витьку. — Выше жопу держи, — командует Серёга. — И вихляйся сильнее, как суке положено. На тебя, всё-таки, люди смотрят, — улыбается оторопело пялящемуся Ваньке, который не отводит взгляда от ягодиц Никиты. — Хочешь въехать в его дырку, пока он будет сосать у Витька? — прищурившись, спрашивает у Ваньки Серёга. Ванька, продолжая пялиться на голые ягодицы с отчётливо краснеющим на одной из половинок отпечатком пятерни, сглатывает и кивает. — Я и не сомневался, — ухмыляется Серёга. — Сейчас я тебе предоставлю такую возможность. Вот только… — он лезет в карман и вытаскивает несколько блистеров с презервативами. — Я вам доверяю, пацаны, тем не менее, чтоб не было ни у кого проблем и эксцессов, лучше с резиной. Витёк с Ванькой соглашаются и разбирают презервативы. Витёк уже раскатывает по стволу тонкий латекс, а Ванька всё пытается надорвать упаковку. Нервничает, дёргает, затем разрывает зубами. — Не спеши, Вань, — Серёга подходит ближе и притягивает голову Никиты к паху Витька, утыкая носом. После наклоняется и вынимает из заднего прохода Никиты широкий плаг. Пробка выходит с чмокающим звуком. Никита приглушено стонет, уже обсасывая член Витька, а Серёга выдавливает смазку на приоткрытый и освобождённый от затычки анус. — Вот теперь всё готово, — Серёга кладёт плаг на стол, поднимает улыбающееся лицо и смотрит на Ваньку, которого, кажется, сейчас хватит удар от нетерпения. — Еби. Ванька набрасывается на Никиту, как будто не трахался неделю. Сжимает его ягодицы и протолкнув свой член в несколько рывков, сразу же задаёт быстрый темп. Цепляет скрюченными пальцами за корсет, вжимается всем тазом и часто дышит. Серёга, поглаживая через ширинку свой стояк, наблюдает за качающимся в рваном ритме трио и улыбается. — Ну что, пацаны? Как сучка, по кайфу? Вить, хорошо сосёт? Не жалей его, засаживай по самые гланды, вот так, — он подходит ближе и натягивает рот Никиты на член Витька до самого основания. Вжимает лицом в пах и удерживает за волосы. Помада размазывается, тушь черными дорожками слёз стекает по лицу. Лента спадает из растрепавшихся волос. Из горла Никиты доносятся хрипы и бульканье, но Серёга и не думает ослаблять хватку. — Вот так, Витёк, держи его. Ему нравится, когда его ебут, как блядь. — Ой-й-й-й, бля-я-я, как он сжимается, — стонет Ванька, — такая дырка рабочая, и так пиздато по хую массажирует. — Ники у нас профи, — Серёга, посмеиваясь, хлопает Никиту по ягодицам. — И сосать, и давать — на всё специалист. Покайфуйте пока, только кончать не спешите. Это ещё не всё, на что эта давалка способна. Я сейчас вернусь. Возвращается Серёга быстро. В его руках небольшой кейс, который он раскрывает, положив на стол. — Что у тебя там? — Витёк поворачивает голову к столу. Ванька тоже отвлекается, на некоторое время перестав стискивать задницу Никиты. — Ну мы же собирались наказать сучку за то, что проигнорировала Ваньку и не доставила удовольствие тебе, Вить, — вкрадчиво произносит Серёга. — Вот, инструмент, — он вынимает из кейса длинную чёрную плеть с удобной рукоятью в кожаном переплёте. — Снимайте его пока с хуёв. Неохотно оба отодвигаются от Никиты. Тот продолжает стоять на четвереньках, тяжело и прерывисто дыша. — Хватай поводок, Вань, — Серёга кидает ремешок от ошейника обалдевшему Ваньке, который, тем не менее, успевает поймать. Сам же, взяв в руки ножницы, разрезает на спине Никиты застёжки корсета, стаскивая красную тряпку с его торса. — Может, мы того, закончим? — Витьку явно не хочется расставаться со ртом Никиты. — Ты его выпороть, что ли, хочешь? Ну то ж дело прошлое… — Вить, он сам этого хочет, — обрывает Серёга. — А ебать его после порки намного слаще, вот увидишь. Да и потом, всё равно будет так, как я скажу, — голос смягчается. — Вам понравится. Так приятно наблюдать за пробуждением звериных инстинктов, да, Ваня? — Серёга поворачивается к Ваньке, который, сверкая глазами, наматывает поводок на кулак. — Вить, расслабься, это не насилие. — Хм, — Витёк недоверчиво смотрит на переминающегося с ноги на ногу Ваньку с торчащим членом, который уже подтягивает поводок к себе. — Я смотрю, тут некоторые прямо очень уж увлеклись. — Тебе не нравится? — Серёга серьёзен. — Можем прекратить. Но ты подумай хорошо, когда ещё такой случай представится. А ты даже его другую дырку не натянул как следует. Почувствуй разницу, как тогда было, и как сейчас. Годы дрессировки. — Дрессировщик, мать твою, — хрипло смеётся Витёк, но в глазах зажигается похоть. — В конце концов, если он сам хочет именно так… — Он хочет, — подтверждает Серёга, проводя ладонью по голому прессу Никиты вниз к члену, от чего тот содрогается и тихо стонет. — Ники, успокой Виктора. — Вить, я хочу, — Никита поворачивает к Витьку лицо с размазанной тушью и помадой. — Мне нравится, когда так. И ты нравился… всегда… — Достаточно, — резко бросает Серёга, а затем продолжает чуть спокойнее. — Видишь, никаких проблем. Сука сама просит, чтоб её выдрали, как положено. За дело выдрали, — наклонившись к уху Никиты, произносит последнюю фразу шёпотом и вводит рукоять плети в растянутый сфинктер, а после, выпрямившись, кивает Ваньке. — Веди его к лавке в предбаннике. Идём, Витёк, поддадим бляди жару, а потом на троих разложим. Захватив кейс со стола, Серёга уверенно двигается в сторону предбанника. За ним следует Ванька, ведя за собой на поводке Никиту. Шествие замыкает Витёк, не отводящий взгляда от спускающегося к коленям и раскачивающегося меж ягодиц Никиты хвоста плети. В предбаннике Серёга фиксирует Никиту, перегнув того через лавку. На запястья и щиколотки надевает манжеты, сцепив их между собой карабинами. Вынимает из кейса ещё одну плеть, состоящую из множества хвостов, и отставляет кейс в сторону. — Сколько их у тебя там? — усмехается Витёк. — Каждому по плётке? — Нет, сорян, но плеть в руки вам я не дам, — отрицательно качает головой Серёга. — Даже флоггер. Удар поставлен должен быть. Но когда ебать его снова будете, то ладонью по заднице — приветствуется. Высказавшись, Серёга размахивается и кладёт хвосты флоггера на ягодицы Никиты. Тот слегка вздрагивает, а Серёга наносит уже следующий удар. Удар за ударом, он обрабатывает задницу и спину зафиксированного перед ним Никиты. Когда кожа приобретает равномерный красноватый цвет, а Никита явно изгибается, подставляясь под хвосты и протяжно стонет, Серёга откладывает флоггер в сторону. Наклоняется, вынимает из ануса рукоять другой плети и вводит на её место более широкий плаг, чем был изначально. — Вот так, — шлёпнув по основанию плага и промежности, отходит и протягивает через пальцы хвост плети. — Чтоб дырка не закрывалась. Чтоб постоянно заполненная была. Чтоб сука была всегда готова принять в себя очередной хуй. Нешироко замахивается и со свистом впечатывает хвост плети в подрагивающие ягодицы. Громкий стон наполняет помещение. Серёга размахивается снова, опуская плеть параллельно оставленному предыдущим ударом следу. Хлещет с усилием, оставляя на коже вспухающие полосы. Никита стонет и дёргается с каждым ударом, но эрекция не падает. — Нравится бляди, — Серёга носком кроссовка прижимает мошонку Никиты и потирает. — Нравится давалке. Его порют, а он ебаться хочет, видели такое? Давай, Вань, натыкай ему в рот, там ты ещё сегодня не был. Ваньке особого приглашения не нужно, он тут же обходит лавку и, став на колени перед лицом Никиты, всовывает тому в рот свой член. Никита с жадностью набрасывается на стояк Ивана, начиная увлечённо сосать. Серёга наносит ещё несколько мощных ударов, а после, сжав ягодицу Никиты ладонью, поворачивается к Витьку. — Всё, Витюня, готов мальчик. Теперь он смирным будет и шёлковым. Всё для тебя сделает, что захочешь. Всё, чего раньше не додал тебе. Хочешь его разьёбанную дырку? Бери, она твоя. Делай с ним, что хочешь. Спереди уже вовсю воет Ванька, накачивая рот Никиты до глотки. Витёк, что-то рыкнув, присаживается сзади и, вытащив пробку из ануса, загоняет свой член в растянутое отверстие. — Ох-х-х, хоро-о-о-ш, — Витёк постепенно ускоряется, сжимая ягодицы Никиты пальцами. — Такой гладенький, такой жаркий, скользкий. И волос нет. Терпеть не могу заросли на жопе у пассива, — Витёк проводит пальцами по промежности Никиты и обхватывает его яйца. Тот стонет что-то через член Ваньки во рту. — Каждый день бреет, что ли, вообще не колется. — Ну зачем же? — ухмыляется Серёга. — Бритьё — это вчерашний день, да и так начисто не получится. У нас свой ритуал, воском. Он так забавно дёргается в процессе, особенно когда с яиц снимаю. Жёстче, Вить, наподдай ему. Витёк, как-то отрешённо растянув губы в улыбке, загоняет член на всю длину и со звонким хлопком опускает ладонь на ягодицу Никиты. Охает, и шлёпает по второй ягодице. Затем снова шлёпает и продолжает это делать с каждым движением, войдя в раж. — Понравилось? — смеётся Серёга. — Давай, сильнее. Чем лучше выпорота жопа, тем приятнее ебсти. И сжимается он с каждым ударом так кайфово. — Я счас кончу, — Ванька вцепляется Никите в волосы. — Я уже тоже близко, — Витёк слегка замедляется, сжимая ягодицы Никиты пальцами. — Он уже тоже почти на пределе, — замечает Серёга. — Вон сколько с него натекло. Давайте ещё на троих, и финалим, — он отстёгивает карабины и, подтянув Никиту к себе, гладит его по трясущимся плечам. — Сейчас он вам обоим отсосёт, а потом мы его в три хуя отпиздячим. Вань, иди сюда. Ванька подходит и становится рядом с Витьком. Они обнимаются, начиная целоваться, а Серёга подтягивает Никиту к их торчащим членам, заставляя обсасывать по очереди и брать оба вместе. После предлагает Витьку лечь на лавку. Тот ложится, и Серёга усаживает Никиту на его член спиной к лицу лежащего. — Ники, ложись ему на грудь, — распоряжается Серёга. — Вить, держи его. Так, хорошо, — затем снова к Никите. — Ноги раздвинь на максимум и задери, — тот выполняет, мелко дрожа всем телом. — Витёк, держи его крепче. Вань, давай сверху. Загоняй вместе с Витьком. Ванька наваливается сверху, упираясь одной рукой в стену, а второй направляя свой член в уже заполненный членом Витька анус Никиты. Входит медленно с длинным стоном. — Клёвая двустволочка, — Серёга отходит к изголовью и, развернув лицо Никиты к себе, шлёпает его по губам своим членом. — Открывай рот, потаскуха, — Никита послушно открывает рот и глубоким всасывающим движением принимает член Серёги. Расслабляет горло, причмокивает губами, стонет и сосёт старательно, слегка подёргиваясь от движущихся в нём членов. Первым кончает Ванька, задёргавшись и матерясь. Следом слетает и Витёк. Никита, распластанный между двумя телами, содрогается, когда Серёга тянет за пирсинг, вбиваясь глубже в глотку. Мышцы горла сжимаются, губы плотнее обхватывают член Серёги. Тот видит, как из глаз Никиты текут слёзы, а изо рта слюна. Серёга вынимает член и кончает на лицо Никиты, обильно забрызгивая. Через некоторое время все трое доедают и допивают оставшееся. Ванька и Витёк расслаблены и довольны, Серёга тоже балдеет, улыбаясь и изредка поглаживая по волосам сидящего на полу подле него на коленях Никиту. В анусе Никиты снова пробка, и он пытается пяткой вталкивать её ещё глубже, слегка раскачиваясь. Чулки на его коленях разодраны и испачканы, косметика размазана, лицо в засохшей коркой сперме, но он улыбается, принимая из рук Серёги кусочки еды. Его член всё ещё стоит, он изредка украдкой потирается им о ноги Серёги и умоляюще поглядывает. — Удалась днюха, а? — наконец спрашивает друзей Серёга. — Кру-у-уто было, — выдыхает Ванька. — А ты его так и будешь, ну, вот так?.. — Разберёмся, — Серёга смотрит на Никиту и закладывает пальцы за ошейник, слегка подтягивая того к себе. — Сучка должна знать своё место, да, Ники? — Да-а-а, — хрипло тянет Никита, всем телом прижимаясь к ногам Серёги и мелко дрожа. — Вить, а тебе как? — спрашивает Серёга. — Отлично, — кивает Витёк. — Но нам, я так считаю, уже пора. — Думаю, да, — Серёга поднимается. — Ники, иди в душ, я сейчас провожу наших гостей и вернусь к тебе. Быстро распрощавшись с друзьями, Серёга возвращается в душевую, где, опёршись руками о стену, под струями горячей воды стоит Никита. Он, конечно же, чувствует, как Серёга входит в душ, но не двигается, только слегка прогибается. Серёга обхватывает его сзади под живот руками и прижимает к себе. — Пожа-а-алуйста-а-а-а, — мучительно стонет Никита, и Серёга разворачивает его к себе лицом. — Хорошо было? — Никита молчит, только трётся членом о Серёгу. — Понравился подарок? Всё, как ты и хотел? А что это было с тем, что Витёк тебе уже давно нравится, м? Я себя еле сдержал. — Не надо было, — голос Никиты срывается. — Отпустил бы себя. Я хотел… — Хотел он, — Серёга ещё крепче прижимает к себе Никиту, потираясь о него всем телом. — Совсем уже. Драть надо, серьёзно драть. — Да-а-а-а, — стонет Никита, судорожно прижимаясь к Серёге. — Всё-ё-ё, я всё, я больше не могу-у-у… — Сейчас, — Серёга опускается вниз и всасывает член Никиты в свой рот одним движением, почти сразу же чувствуя терпкий привкус эякулята. Сосёт жадно, быстро, сильно сжимая губами и вплотную прижав ствол языком. С удовольствием сглатывает извергающуюся толчками с перетянутого фиксирующим кольцом члена сперму, вылизывает головку, обсасывает ствол, а после расстёгивает фиксатор. — И ещё один подарок, — усмехается он. — Через колечко оргазм дольше длится. С днём рождения, мой хороший. Серёга крепко прижимает к себе расслабленное тело Никиты обеими руками. Держаться на ногах самостоятельно Никита сейчас просто не может. Они ещё долго стоят под душем обнявшись, а счастливые слёзы на лице Никиты смешиваются с льющейся водой.