А хочешь?..

Искусство чаепития — воистину сложное таинство, которое не каждый может постичь. Любая культура несет в себе частичку прошлого. Именно поэтому всякий обряд или традиция позволяют соприкоснуться с прекрасным миром. Чаепитие чаще всего соотносят с очищением души, ведь чай является одним из самых древних напитков, гарантирующих процветание и долголетие. Поэтому сама церемония должна проходить по всем правилам этикета. Особого этикета. Существует целый ряд правил, которые ни в коем случае нельзя нарушать, если хочешь на самом деле погрузиться в этот прекрасный мир, связанный с данным таинством, и очистить душу. Влас и Кирилл неукоснительно соблюдали все правила особого ритуала. И каждый вечер воскресенья — обычно часам к шести — начиналась особая церемония. Их церемония. Они пили чай. Точнее, чай пил Влас, он же и сервировал чайный стол, строго соблюдая все правила этикета в соответствии с предпочтениями обоих и внося лишь небольшое разнообразие в угоду эстетике. Задача же Кирилла заключалась в ином. Ему отводилась главная роль в церемонии, он же и был основным эстетическим объектом, а заодно и тем самым чайным столом. Вот и сейчас — вечер воскресенья, 18:14, и Влас неспеша отпивает глоток ароматного свежезаваренного напитка из чашки тонкого фарфора, которую взял с блюдца. Второе блюдце с пустой чашкой стоит на плоской подставке, где ещё находятся заварочный чайник, маленькие ложечки, кусковой сахар на тарелке со щипчиками и несколько горящих свечей, создающих особую атмосферу. Подставка расположена на спине полностью голого Кирилла, который стоит на полу на четвереньках, слегка прогнувшись. Один бортик подставки упирается ему в поясницу, второй — под лопатки. И Кирилл невольно старается прогнуться ещё сильнее, чтобы чувствовать края бортиков и таким образом контролировать удерживание. Колени Кирилла раздвинуты в стороны, член плотно перетянут вокруг основания и под мошонкой резиновой мягкой стяжкой, ладони упираются в пол. Он изо всех сил старается не шевелиться, чтобы не уронить со своей спины неустойчивую конструкцию. Кириллу непросто держаться, потому что время от времени его мышцы пробивает судорожными спазмами желания, а тело непроизвольно подрагивает. Но он очень старается, ведь церемония должна проходить по всем правилам. А он так не хочет расстраивать Власа. Влас же, вернув свою чашку на блюдце, берет в руки кусачки для рафинада и, подцепив кусок сахара, кладёт его в соседнюю чашку. Затем опускает руку вниз и, заведя её под Кирилла, слегка прижимает щипчиками его сосок. Из горла Кирилла вырывается тихий стон. Он слегка дёргается, самую малость, но этого достаточно, чтобы подставка пошатнулась, чашки соприкоснулись между собой, а ложки зазвенели о блюдца. Влас хмурится, а Кир зажмуривается, прикусив губу, и замирает. — Не двигайся, — коротко произносит Влас, а для Кирилла его распоряжение звенит рефреном, долго отдаваясь в ушах. — Прости, — чуть слышно выдыхает Кирилл. — Только звуки, — напоминает Влас, прикасаясь кусачками ко второму соску. — И никаких движений. Замер. Кир послушно застывает и только часто-часто дышит, ощущая, как металлические губки сахарных щипчиков смыкаются на его соске. Власу видно, как поднимается и опускается диафрагма Кира. Он слышит его дыхание и видит испарину на висках. — Отлично держишься, мой хороший, — ладонь Власа поощрительно поглаживает выставленные вверх ягодицы Кирилла, а пальцы второй руки чуть сильнее сжимают кусачки. — М-м-м-м-х-х-х, — шумно выдыхает Кирилл, а его кожа покрывается ознобом. Влас видит, как вздыбливаются волоски на руках и ногах Кира, как подрагивает его член от каждого прикосновения, как напряжены его мышцы. Поглаживает снова, убрав руку со щипцами и слышит немного разочарованный выдох. Ухмыляется. Поднимается и ненадолго отходит к сдвинутому в угол комнаты журнальному столику, на котором разложены всевозможные девайсы, придающие чайной церемонии ту самую — особую — эстетику. Кирилл следит взглядом за Власом, но голову повернуть не смеет. Поэтому, не видит, что именно берёт Мастер из своего набора. А тот уже возвращается и, присев на диван, оглаживает тело Кира гибким стеком с хлопушкой на конце. Потирает хлопушкой соски Кирилла, проезжается по его прессу, вырывая короткие стоны, слегка постукивает по внутренней части разведенных бёдер. Оглаживает член и мошонку, водит по промежности и сжимающемуся сфинктеру. Переходит на ягодицы, легонько похлестывая и наслаждаясь ставшими более протяжными стонами. Кладёт стек на диван и, наклонившись, вешает на соски Кирилла зажимы, соединённые между собой металлической цепочкой. Зафиксировав зажимы, оттягивает цепочку, проверяя, достаточно ли прочно держится девайс. Кирилл снова стонет при натяжении, а Влас ощущает почти болезненное давление одежды на свой возбуждённый член. Хочется натянуть так услужливо подставленную дырку на свой стояк до упора и накачать спермой, чтоб выливалось и хлюпало. Но ещё рано. Церемония только началась, и прерывать её раньше времени нельзя ни в коем случае. Кириллу тоже хочется. Но он терпит, зная, что терпение его щедрым Мастером вознаградится сторицей. Влас прекрасно видит и знает, что и как хочет его мальчик. Их желания идеально совпадают. Но сегодня Кир как-то слишком возбуждён и нетерпелив, на взгляд Власа. Он даже позволил себе немного сдвинуть колени, что снова привело к стуку ложек по чайным блюдцам. И хотя Кирилл тут же замер, от Власа не укрылась эта оплошность. Влас снова берёт в руки стек и, заведя его между цепочкой и телом Кира, давит на металлические звенья, оттягивая соски. — А-а-а-ах-х-х, — Кир немного прогибается, и теперь уже чашки стучат друг о друга на подставке. — Я сказал: «Не двигаться», — Влас протягивает стеком по прессу Кирилла, проезжается по головке и стволу члена, задевает мошонку и снова упивается долгим, умоляющим стоном. — А если я что-то говорю, то это обозначает именно то, что я говорю. И твоя обязанность — беспрекословно выполнять сказанное. Кирилл сорвано дышит, опустив голову вниз. Его волосы на висках взмокли, и даже шею покрывает испарина. — Прости-и-и, — чуть громче произносит Кирилл. — Я стараюсь. Очень стараюсь. — Плохо стараешься, — голос Власа отрывист, а тон недовольный. — Очень плохо. Ты почему ёрзаешь? Отвечай. Живо. — Я… — Кир прерывается, подыскивая слова, но тут же выпаливает, подхлёстнутый стеком по заднице, — я-а-х-х-х-хочу-у-у-у. — Хочешь? — Влас водит хлопушкой вокруг яркой полосы на ягодице Кира, вспыхнувшей от удара. — Хочешь, значит. Похотливый, ебливый сучоныш. Все мысли о ебле, да? Только о хуе в своей жадной дырке. Да? Не слышу! — Да-а-а-а, — стонет Кирилл. — Блядливая сука, — Влас примеривается и кладёт точный, хлёсткий, но не сильный удар на анус Кирилла. — А-а-а-ах-х-х-х-м-м-м, — Кир шумно и со всхлипом вдыхает. — Блядище с неуправляемой похотью, — Влас шлёпает стеком ещё раз. И ещё. И ещё, каждый раз попадая по сфинктеру и заставляя Кира стонать всё громче и громче. — Похабная сука с бесстыжей дыркой. Так и просится на хуй, так и напрашивается. — Выеби-и-и меня-я-я, — воет Кирилл, почти потеряв голову, но ещё удерживая на себе подставку и стараясь не шевелиться, а только сжимать и разжимать ягодицы. — Выеби свою суку. — Мальчик мой, ты уверен в том, что просишь? — Влас, отложив стек, переходит к лицу Кирилла и задирает вверх его голову, вцепившись в волосы. — Ты точно этого хочешь? Власа сносит от поплывшего, пьяного взгляда Кирилла, но он держится. Церемонию нужно закончить, иначе какое уж тут очищение души. — Хочу-у-у, — умоляюще выдыхает Кир. — Очень хочу. Пожалуйста, Мастер… — Так не хватает заполненности в заднице? — слегка улыбаясь, спрашивает Влас и, не дождавшись ответа, резко дергает Кирилла за волосы. — Я не слышу. — Д-да-а, да, не хватает, — задыхаясь, отвечает Кир. — Хочется чувствовать распирание, растяжение, наполненность. Мне так нравится, когда ты во мне, когда моя дырка заполнена. Мне та-а-ак, так… — Хорошо, — широко улыбаясь, соглашается Влас, а Кирилл просто не верит своим ушам — его Мастер на удивление благодушен сегодня. Неужели вот сейчас, прямо сейчас… — Думаю, стоит до отказа заполнить твою ненасытную дырку. Но помни, ты сам об этом попросил. Влас снова уходит к столику и немного там задерживается. Возвращается, обходя Кира сзади, и льёт между его ягодиц смазочный гель, щедро сдавливая тюбик. Вязкий прохладный гель стекает по промежности Кирилла, капает на пол, течёт по бёдрам, а Влас, не жалея, льёт ещё и ещё. Затем растирает, заталкивая смазку в подрагивающий сфинктер пальцами, чувствуя, как плотно его палец обхватывают мышцы, как становится горячо и скользко у Кира внутри. — Горячая дырка, — приговаривает Влас, продолжая вталкивать пальцы по очереди. — Хотящая шлюха, ебкий мальчик, подстилка драная. Кирилл мелко дрожит от слов и действий Власа, и вместе с ним дрожит и звенит вся конструкция на его спине. — Стой ровно, я тебе сказал! — рявкает Влас, с оттягом впечатывая ладонь в ягодицу Кирилла. — Всю посуду мне переколотишь. И свечи опрокинуть можешь. — Но я же… ты же… мы же… — путаясь в словах, бормочет Кир, — ты же сказал, что меня… сейчас… Что, с этим всем? — Я сказал, что заполню твою дырку до отказа, — ухмыляется Влас. — И именно это я сейчас и сделаю. Но прежде я заткну тебе твой блядский рот, потому что ты что-то слишком много разговариваешь. Он поднимается и обходит Кирилла. Наклоняется перед его лицом. — Открой ротик, блядище, — почти ласково произносит Влас и растягивает перед взглядом Кира кляп. Тот всхлипывает, вздыхает, умоляюще смотрит, но Влас непреклонен. Кир послушно открывает рот. Влас вкладывает шар кляпа на язык, следя за тем, чтобы не продвинуть слишком глубоко. Застёгивает на затылке Кира ремешки и проверяет надёжность фиксации. Дышать можно носом, а если начнутся слёзы и нос заложит, то в шарике проделаны специальные отверстия на этот случай. Поэтому, насчёт безопасности Влас не переживает. Немного полюбовавшись на беспомощного с кляпом во рту Кирилла, Влас возвращается к ненадолго оставленной без внимания заднице своего мальчика и вталкивает в его анус гладкие шарики на длинной сцепке с петлёй. Сначала один, самый маленький, затем второй, третий, и так все до единого, заканчивая шестым — самым крупным, имеющим около пяти сантиметров в диаметре. Последний входит затруднительно. Влас покачивает его, нажимая и отпуская. Надавливает сильнее, наблюдая, как растягиваются блестящие от геля края сфинктера. Отпускает и смотрит, как сжимается анус, втягивая глубже уже находящиеся внутри шарики. Потягивает за последний шарик, почти вытаскивая предыдущий, и вталкивает его обратно. Снова приставляет к заднему проходу крупный шар и, вращая, пытается протолкнуть его к остальным. — М-м-м-м-м-м-м-м, — на одной ноте мычит Кирилл сквозь кляп, а Влас знает, хотя и не видит, что из-за этого стона-мычания изо рта Кира стекает слюна, проглотить которую он сейчас не может. От этой яркой картинки Влас возбуждается ещё сильнее и становится более напористым. В несколько резких движений окончательно раздрочив дырку Кира, Влас одним движением вталкивает шар в анус и, оставив свисать петлю, шлёпает Кирилла по ягодице. — Вот и всё, — подытоживает он, усаживаясь на диван. — А теперь я всё-таки допью свой чай. Влас тянется за чашкой и, немного добавив из чайника, делает несколько глотков, жмурясь от удовольствия. Кир пытается держаться и стоять ровно, шумно дышит и болезненно постанывает. Влас отпивает ещё глоток. Такой чай ударяет в голову похлеще виски, и Влас уже ощущает нарастающий шум в ушах и горячие, прокатывающиеся по всему телу, волны. Берёт в руки небольшой дистанционный пульт и включает виброрежим на введенных в Кирилла шариках. Мгновение, когда Кир впервые ощущает вибрацию, стоит очень многого. Он одновременно вдыхает, издавая горлом какие-то звуки, задыхается, стонет, мычит. Дрожит всем телом. Пытается стоять и не вилять задницей, но рефлекторно задирает ягодицы ещё выше. Блюдца на подставке съезжают, свечи угрожающе мигают пламенем, норовя погаснуть. — Стой спокойно, — Влас опускает ладонь на ягодицы Кирилла, удерживая того на месте и через пальцы ощущает отголоски глубинной вибрации. — М-м-м-м-м-х-х-м, — Кирилл пытается не шевелиться, мелко дрожа всем телом. Слюна капает, мокрая челка падает на его глаза, пот стекает по шее. Член, подрагивая, приподнимается и мажет потемневшей, разбухшей головкой по прессу, из уретры тянется длинная нить секреторки, капая на пол. — Потё-ё-ёк, сучоныш, — удовлетворённо изрекает Влас и переводит вибрацию на максимальный режим. — М-м-м-м-м-м-м-м-м, — подтверждает Кир умоляющим стоном, повышая тональность и срываясь на скулёж. Влас ставит чашку на место, поднимается и обходит Кирилла спереди, останавливаясь перед его лицом. — Посмотри на меня. Кир поднимает голову. Слюна стекает из-под кляпа и размазывается по подбородку и шее. В его глазах стоят слёзы, просьба и такая концентрированная похоть, что Власу моментально становится жарко, как в преисподней. А пульс учащается и молотками долбит изнутри по вискам и затылку. Влас наклоняется и снимает с Кирилла подставку, отставляя ее в сторону. Кир тут же подползает вплотную к ногам Власа и прижимается к коленям мокрым лбом. Влас гладит его по голове и расстегивает ремешки кляпа. Вынимает мокрый шарик и заворожённо наблюдает за тянущейся вслед слюной. — Спасибо, — срывающимся голосом шепчет Кир, припадая губами к босым ногам Власа, — спасибо, Мастер. Старательно вылизывает языком пальцы, лижет по подъёму ноги и, постанывая, чуть ли не урчит. Избавленный сейчас от необходимости стоять неподвижно, он вовсю пользуется возможностью и, изгибаясь, вихляется, пытаясь поймать максимум ощущений от вибрирующих в заднице шаров. Влас кайфует от накатывающего прибоя мощной обратки и уже молчит о том, что не давал разрешения двигаться. Пусть, дисциплина сейчас не основное. Основное — это удовольствие. А удовольствие сумасшедшее. Горячие губы и влажный язык на пальцах его ног сводят с ума. Власу хорошо, слишком хорошо, ему так хорошо, как ещё не было никогда и ни с кем. И хочется ещё больше, ещё сильнее. Чтобы совсем в запредел. По позвоночнику прокатывается дрожь и тянет в яйцах, а член, кажется, вот-вот разорвётся. — На колени, — чуть севшим голосом распоряжается Влас, рывком расстёгивая пуговицу и молнию на джинсах. Кир тут же разгибается и, не в силах сдержать тягучий стон от изменившегося положения и усиливающихся из-за этого ощущений от вибрирующих в заднем проходе шаров, садится на коленях, широко разведя в стороны бёдра. Послушный мальчик, дрессированный. Руки без напоминаний сцеплены подрагивающими пальцами в замок за спиной, глаза опущены вниз. — Посмотри на меня, — Власу нужен сейчас его взгляд, жизненная потребность и необходимость, и Кирилл поднимает вверх голову, замирая под неподвижным взглядом Власа. — Моей потаскухе нравится сосать, да? — Влас цепко держит взгляд Кирилла своими глазами и с удовольствием ловит вспышки похоти, вызываемые его словами. — Я знаю, что нравится. — Да-а-а, — тянет Кир. — Очень нравится. — Мой мальчик даже кончить может от долбящего его глотку хуя, — продолжает Влас, а Кирилл прерывисто выдыхает, облизывая растрескавшиеся губы. — Но знает, что кончить сможет только после того, как получит на это моё разрешение. Влас продвигает вперёд ногу и проводит пальцами по набухшей мошонке Кирилла, от чего того продёргивает, будто через его тело пропустили напряжение. — Да-а-а-а, — стонет Кир, — только когда ты разрешишь. — Послушный мальчик, — улыбается Влас и обхватывает ладонью свой ствол. — Заслужил получить хуй в свой растраханный ротик, — несильно прижимает мошонку пальцами ноги. Кирилл скулит и ёрзает на коленях. Влас кладёт свободную руку на голову Кирилла и притягивает его лицо к своему паху. Трёт членом по щеке, постукивая и удерживая голову Кира за волосы. Кирилл пытается облизать головку члена, сам потирается о ствол и умоляюще стонет. — Не терпится соске, — Влас водит головкой по приоткрытым губам Кирилла. — Хочет поглубже хуй в свой спермоприёмник. Хочет по самые гланды чтоб засадили, — толкается бёдрами вперёд, уложив головку на язык и покрываясь горячим ознобом от ощущения влажного и тёплого рта, от скользящего языка и твёрдого нёба, от сжимающих стенок горла. — Вот та-а-а-ак, — тянет, вжимая лицо Кирилла в свой пах и толкаясь в глубине рта. — Вот так нужно сосать, — не даёт Киру вдохнуть, проталкивая член всё глубже, шлёпая мокрыми от слюны яйцами по подбородку Кира и потираясь о его лицо. — Вот так нравится моей соске. Чтоб как блядь в рот ебли. Из горла Кирилла рвутся стоны, хрипы и бульканье. Слюна уже просто льётся. Вена на шее вздулась, а лицо покраснело от напряжения. Из глаз текут слёзы, а Влас продолжает безжалостно насиловать его рот. Ненадолго отпускает хватануть воздуха, и Кирилл пытается отдышаться, кашляет, но Влас снова натягивает его рот на свой член. Чувствует своё напряжение и дрожание в члене по ходу уретры, ощущает, как поджимаются яйца. Ускоряет движения, слушая похабные чмокающие звуки, невероятным усилием воли вынимает член изо рта и, передёрнув рукой, мощным выплеском заливает лицо Кирилла спермой. Второй выплеск попадает на высунутый из широко открытого рта язык Кира, а остатки Кирилл высасывает, пока Влас переводит дыхание. Когда член вылизан и отполирован до блеска, Влас отстраняется и любуется Кириллом, снова приказав ему смотреть на себя. Кир тяжело дышит, его колени подрагивают, живот мокрый от текущей секреторки, лицо испачкано спермой, ресницы и волосы слиплись. Он с силой вжимает свои пальцы в свои же колени и неотрывно смотрит в глаза Власу. Влас подходит на шаг и приподнимает пальцем цепочку между сосками. Кирилл дёргается и впивается в свои колени ещё сильнее. Влас тянет за цепочку, внимательно наблюдая за расширяющимися зрачками Кирилла. Отпускает цепочку, и та падает вниз, раскачиваясь и дополнительно стимулируя соски. Кирилл трясётся всем телом, выдавая короткие, отрывистые стоны, и Влас понимает, что осталось совсем немного. Но церемония должна пройти все этапы. Поэтому он оставляет Кирилла на коленях, идёт к журнальному столику и берёт в руки флакон с маслом. Открывает, выливает себе на ладонь и медленно растирает по плечам, спине и животу Кира. Затем снимает зажимы с сосков, обеспечив Киру массу ощущений от прилившей тысячами иголочек крови и, получив тонкий срывающийся скулёж, растирает масло и по груди, заодно массируя истерзанные соски. Кирилл подставляется под руки Власа, изгибается, хрипло и часто выдыхает сквозь зубы, стонет. Его губы все искусаны, а в глазах плещется безумие. — Закрой глаза, — тихо говорит Влас и берёт в руки одну из достаточно подтаявших свечей, что продолжают гореть на подставке. — Ничего не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. На секунду в глазах Кирилла отражается страх, но тут же гасится, и он закрывает глаза. Влас аккуратно ставит свечу на место и накладывает на глаза Кирилла непроницаемую маску. Наклоняется и целует его в губы долгим, сокрушительным поцелуем, сразу же ощущая ответ. С неохотой отстраняется. Снова берёт в руки свечу и, занеся на расстояние примерно в метр между телом Кирилла и пламенем, держит её вертикально. — Обопрись сзади себя на вытянутые руки, — Кирилл дрожит, но слушается. Получив нужное положение, Влас наклоняет свечу вниз. Капли чёрного воска падают на блестящую обнажённую кожу. Скатываются, скользят и застывают, образуя причудливые зигзаги, сплетаются узорами и абстракциями. Влас опускает свечу чуть ближе. Он знает, что теперь капли станут горячее, но не настолько, чтобы обжечь. Кирилл дёргается от каждой, тяжело дышит и стонет. Как же сладко, тягуче он стонет. Влас чувствует себя каким-то безумным художником, пишущим по живому холсту. Капля на плечо. На сосок. Длинный, чувственный стон. Теперь на живот. Ниже по животу. Ещё ниже. На пах. На бедро. Снова на живот. Пламя вытягивается, становится длиннее. Стоны разносятся непрерывно и отдаются где-то уже в глубине души Власа бархатной вибрацией. Воск плавится лучше, становится текучее. Влас видит свисающую и вибрирующую между ног Кирилла петлю от шариков, отводит свечу, наклоняется и снимает с основания члена стяжку. Кирилл протяжно воет, подёргиваясь всем телом. — Не сметь, — голос Власа тихий, но тон, не терпящий возражений. — Только после моего разрешения. — Я не могу-у-у-у, — стонет Кир. — Не могу-у-у больше. Я сейчас-с-с-с… — Можешь, — уверенно произносит Влас и перемещает свечу ниже. Капля воска падает на мошонку Кирилла, это ненадолго отвлекает его, и он снова скулит, но Влас видит, что ещё несколько секунд, и ничего уже не сдержит. Он гасит пальцами свечу, отставляет её в сторону и снимает повязку с глаз Кира. — Оставайся в этом положении, — Влас подходит практически вплотную и ставит ногу между раздвинутых коленей Кирилла. — Смотри мне в глаза, — пальцы ноги нащупывают петлю от шаров, прижимают её плотно к полу. — Поднимай вверх бедра. Кир подкидывает вверх таз и орёт, содрогаясь от кайфа, когда шарики, прижатые за петлю ногой Власа, выскальзывают из его заднего прохода. Его член содрогается, яйца поджимаются практически вплотную к телу, из уретры течёт. — Кончай! — не отводя взгляда, отдаёт резкий приказ Влас, и Кирилл обильно забрызгивает спермой свой живот, грудь и шею. Его голова откидывается назад, он хрипит, скребя пальцами по полу, его спина изгибается почти на «мостик», колени дрожат и разъезжаются. Он падает в изнеможении, но Влас успевает подхватить его и поднять на руки. Уложив находящегося в полуотключке Кира на диван, Влас укутывает его пледом, обнимает, прижимает к себе и наливает в чашку с куском рафинада ещё горячую заварку. Когда его мальчик придёт в себя, сладкий чай будет для него очень кстати. Можно сказать, что погружение в таинство прекрасного мира, связанного с церемонией чаепития, прошло успешно. К обоюдному удовольствию.