Драблы по k-pop и сериалам (Китай, Корея)

Ю Джин переступила порог дома и сразу все поняла. Снова, мать снова сорвалась. Дом пропах алкоголем. А ведь было столько серьезных разговоров о том, что больше никакого соджу, что Са Ран пройдет реабилитацию, будет посещать специальные группы. Но все было ложью, хотя, где-то, в глубине души Ю Джин ждала этого. Первое, что хотелось сделать, просто уйти, но куда? Отец пил, только у него это было постоянно, а мать уходила в кратковременные, но все же запои. Подруг Ю Джин не имела, было стыдно, было страшно и было больно. В школе, когда девушка еще была наивной и верила в чудо, она общалась с одноклассницами, но вскоре, когда они узнали о проблеме матери Ю Джин, то заклеймили девочку. Жестоко, обидно, несправедливо, но общество вообще несправедливо, это Ю Джин поняла позже. Слезы обиды подступили к глазам, и от бессилия она села на пол, позволив выйти боли наружу. Она сама прекрасно понимала, что нужно что-то менять, но настолько привыкла ко всему этому. В психологии для продвижения предлагают выйти из зоны комфорта, но в ситуации Ю Джин комфортом и не пахло. Но для нее все было привычно. Родные стены дома, мать, работа, учеба, это и была ее жизнь, ее маленький аквариум, ее укрытие, то, что было постоянным, статичным, и лишь иногда были сбои в виде выпивающей матери. Но всему есть свой предел, точка кипения, невозврата. Этого предела достигла и Ю Джин, она устала. Она устала выносить бутылки по утрам, проветривать от запаха спирта и перегара дом, ей было стыдно стирать вещи на работе и оставлять их там, чтобы дома они не пропахли соджу. А еще она боялась засыпать в моменты срыва матери. У Са Ран было слабое сердце и все выпитое соджу, причем самое дешевое, усугубляло положение. Ю Джин постоянно просыпалась ночью, проверяла все ли в порядке с матерью, ставила капельницы, наводила порядок в ее комнате, искала заначки. Но Са Ран умело прятала свои запасы, поэтому, приходя домой со смены, Ю Джин вновь находила пьяную мать. Вся эта нервотрепка истощала девушку, хотелось покоя, хотелось прийти домой и просто обнять мать. Рассказать ей, об успехах на работе, о повышении, но Са Ран сейчас это не интересовало. — О, Ю Джин пришла, моя девочка! — заплетающимся от выпивки языком произнесла вошедшая в комнату женщина. Она опиралась о стену, потому что стоять без помощи уже не могла, глаза затуманены пьяной поволокой, а глупая улыбка на лице была похожа на застывшую маску. Иногда девушке так хотелось ударить мать, но все проходило стоило Ю Джин вспомнить о том, что эта женщина дала ей жизнь, образование, а бывали дни, когда она делилась и своей материнской любовью. — Мама, зачем? — тихо спросила Ю Джин, поднимая взгляд на Са Ран. — Я чуть-чуть, — начала было оправдываться Са Ран, но лучшая защита — это нападение, — а что, нельзя? Я тебя вырастила, выучила, одевала, так что имею право расслабиться. — Мама… — Неблагодарная! Мать у нее плохая. Не нравится, выметайся из моего дома, — такое Са Ран говорила впервые. Для Ю Джин это стало последней каплей, зеленым светом, словно она только и ждала этих слов. Вещи давно были собраны, осталось только найти место, где можно пожить какое-то время, пока приступ Са Ран не пройдет. Но все же, Ю Джин, сколько помнила себя, жила с мамой, и они даже бывали счастливы, а потом мать уволили. Сначала Са Ран пыталась найти работу, перебиваясь короткими подработками, но денег не хватало, а Ю Джин уже пошла учиться в университет. Видя как тяжело матери, девушка нашла подработку. Время шло, Ю Джин все больше становилась независимой, как по возрасту, так и по финансам, и вскоре оплачивать счета, покупать продукты, заниматься домом, все это стало обязанностями юной Ю Джин. Мать же нашла утешение в бутылке, и хорошо, что только в ней. И вот Ким Ю Джин уже на улице с чемоданом под проливным дождем, идти некуда, жизнь кажется бессмысленной, не сознавая себя, Ю Джин шла по дороге, которая вела ее на мост у реки Хан. ***** Было холодно, но не из-за ветра и дождя. В душе было пусто, словно оттуда вырвали важный кусок, который отвечал за все чувства, эмоции и тепло. Слезы кончились, только болели глаза, словно в них насыпали песка, причем перед этим вымочили его в соли. Хотя нет. Ещё не все чувства покинули тело, осталась боль. Она повсюду сопровождала Ю Джин, стала незримым спутником. А сейчас боль стала настолько сильной, что хотелось свернуться в клубочек и кричать. Она обволакивала, словно в кокон сплетала тело и не давала возможности дышать, видеть, жить. Ю Джин так хотела, чтобы кто-то прижал ее к себе, как котенка, погладил, поделился теплом, добротой, любовью. Но, увы, сделать это было некому. — Ю Джин? — за всеми душевными терзаниями, она не заметила приближающегося человека, которого меньше всего ожидала увидеть. Доктор Ли, милый, добрый, внимательный Ли Чун Хо. Он всегда помогал, указывал на недочеты, не сердился, если кто-то допускал ошибки. И именно он сейчас видел Ю Джин в таком непрезентабельном виде. Было стыдно, хотелось провалиться сквозь землю. А может просто взять и прыгнуть с этого злосчастного моста?! — Господин Ли, — на удивление без заикания сказала девушка и даже смогла поклониться в знак уважения. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, переводя взгляд на чемодан. Чун Хо был очень проницательным и неглупым человеком. Он видел круги от недосыпа под глазами Ю Джин, он видел, как девушка застирывала некоторые вещи на работе, он чувствовал, как она старалась перебить запах алкоголя, который впитали ее вещи. Он видел все старания, а главное он знал, что происходит с ней, но не знал, как помочь. Еще в студенческие годы они учились в одной группе, но потом Ю Джин взяла академический отпуск на три года и поэтому проходила стажировку только сейчас, когда он уже был полноценным хирургом. Ким Ю Джин всегда нравилась молодому доктору, наблюдая за ней он все больше понимал, что влюбляется окончательно и бесповоротно. Но так же он видел, что она закрывается от всех, кто пытался стать ей хоть чуточку ближе. Ю Джин была уважительной, но не более, невозможно было понять, что она чувствует, думает, но Чун Хо точно мог сказать, что взгляд девушки всегда был печальным. Со временем он узнал о проблемах в ее семье, пришлось правда подключить все возможные знакомства, но это того стоило, Ли начал понимать причину поведения девушки. Он начал пробиваться сквозь панцирь недоверия и страха, и у него стало получаться. Но Чун Хо так и не признался в чувствах, не сказал, что знает ее уже не первый год, но был неимоверно рад видеть ее улыбку. И вот судьба дала второй шанс, и на этот раз Чун Хо не собирался его упускать. — Ничего, — пустым голосом ответила Ю Джин, она не хотела, чтобы кто-то знал о ней больше, чем нужно. Тем более он. Ли Чун Хо был слишком идеальным, слишком правильным, слишком во всем. Рядом с ним Ким чувствовала все свои изъяны вдвойне сильнее. Ей было страшно, что он осудит, что сделает неправильные выводы, высмеет. Юное влюбленное сердце такого бы не вынесло. Но то, что сделал Ли, совершенно выбило Ю Джин из колеи. — Поэтому ты похожа на привидение? — спросил он, заключив ее в объятия. И платину прорвало, Ю Джин кричала в голос. Она прижалась к теплому, дарящему чувство защищенности Чун Хо. Она хотела верить, что он сможет спрятать, сможет помочь, понять и, главное, любить. Но Ким привыкла обжигаться, она знала, что после хорошо, станет хуже, чем было прежде, поэтому покинуть такие приятные и согревающие объятья нужно было как можно быстрее. Ли почувствовал, что она снова вся напряглась, словно ждала удара, да, такой он ее и помнил. Маленькой, беззащитной, пугливой и печальной, но это не мешало быть ей прекрасной и чистой. — Успокойся, дуреха, не все заканчивается плохо, — улыбнулся Чун Хо, целуя ее в лоб, чем окончательно смутил девушку. — Мы найдем другой выход, — заверил Ю Джин мужчина, подхватывая ее чемодан одной рукой, а второй продолжал нежно удерживать ее за талию, даря такое нужное ей тепло. Год спустя Ю Джин перестала носить фамилию Ким, став Ли, она была счастлива, потому что Чун Хо стал для нее тем самым лучом надежды, которого так не хватало. Он помог Ю Джин, помог Са Ран, которая, кстати, вышла повторно замуж. Они действительно нашли выход, и пусть были ссоры, были проблемы, но теперь после хорошо уже не было еще хуже.