Only Human

      Утро. Морозное и свежее утро Новогодних каникул! Что может быть лучше?       Девушка сладко потянулась в кровати, блаженно улыбнувшись. Никуда не надо — ни в школу, ни на дополнительные занятия. Старшеклассница сильнее закуталась в одеяло, пряча ещё теплое тело от утренней январской прохлады.       «Так вот ты какое — человеческое счастье…» — казалось, ничто не могло испортить это утро, но… не у одной девушки сегодня был выходной. Светлая, с разодранными по вине собаки обоями снизу дверь с силой распахнулась, оглушающе ударившись о стену. Двое маленьких чертят с разбега запрыгнули на кровать старшей сестры.        — Угх! — она согнулась пополам от внезапной «бомбардировки».       — Тереза! Тереза! Пойдём, там «Скуби-Ду» идёт! Встаавааай! — в четыре детских руки, «варвары», как их про себя окрестила Тереза, стянули одеяло с неё на пол. Ей очень хотелось сказать нарушителям пару крепких и ласковых слов, но, вспомнив, что перед ней дети, которые могут запомнить их и ляпнуть где-нибудь невпопад, она тут же закрыла рот. Лиза и Макс — два гиперактивных кролика-энерджайзера, которые переворачивали всё вверх дном за считанные секунды, — поэтому она не особо была удивлена, когда они вломились в её спальню (хотя в душе Громова надеялась, что сегодня система даст сбой, и она отоспится, но нет) — были слишком энергичны для неё.       Девушка вздохнула — делать нечего, придётся подчиниться.       — Давай-давай-давай! — близнецы схватили сестру за руки и стянули с кровати, точно также, как и одеяло ранее. Тереза лишь усмехнулась — дети такие дети.       — Иду я, иду! Хватит меня тянуть, а то руки оторвёте!       Когда ты сестра — тебе сложно. Когда ты старшая сестра — приходится быть ответственной. А когда на тебе в любой момент могут повиснуть два здоровых, крепких «бутуза» — ещё и сильной. Всё это сочеталось в Терезе — девушке шестнадцати лет. Тереза была не по годам смекалиста и осторожна. Простая, неброская красота и острый ум позволяли ей быстро «приспосабливаться» в обществе и входить в доверие к людям, из-за чего особых сложностей в жизни не возникало. Но это всё была очень умело замаскированная игра на публику, и лишь дома она могла быть собой — ленивой, плаксивой и пофигистичной особой, единственной заботой которой являлись близнецы и собака. Кстати о собаках…       — Динго, фу! — большая, трёхцветная собака сшибла Терезу с ног на пол и начала отчаянно «умывать». Отбиться от «грозного зверя» было сложно, ведь той помогали два маленьких приспешника, защекотавших бока девушки, — Предаатели~и~и!!! — белугой завыла старшая Громова сквозь слёзы смеха. Теперь отбиваться приходилось сразу от троих. В этот момент зазвонил стационарный телефон, оказавшийся спасительным для Терезы. Быстро разогнав «чертят», она, всё ещё дрожа от смеха, покачиваясь подошла к телефону.       — Алле? — пытаясь отдышаться, буркнула в трубку Тереза.       — Алло! Тереза, это ты? Что с тобой? — на той стороне провода послышался обеспокоенный женский голос. Это была мама Терезы — Александра.       — Лиз и Макс, — с каменным лицом произнесла Тереза, мгновенно успокоившись.       — Тогда понятно. Тереза, можешь сбегать в магазин, а то у нас к столу ничего не осталось? Деньги возьми из тумбочки, знаешь где, — на одном дыхании протараторила женщина.       — Оке! — сказала девушка и, попрощавшись, повесила трубку. Идти никуда не хотелось, но голодать тоже не самый лучший вариант. — Э! Ребзя! А ну ко мне! — дети тут же оказались рядом с сестрой. Та напустила на себя важный вид, хотя в трусах и майке это смотрелось неубедительно, и, поправив сползшие на нос очки, пристально посмотрела на ребят. Они недоумевали, что случилось, или где они снова успели накосячить.       — Бойцы! У меня для вас очень, очень важный приказ! — она сложила руки за спину, а на голове каким-то невообразимым образом очутилась папина кепка на манер фуражки. — Даже не все взрослые могли справится с этим заданием!..       — Мы справимся! — хором ответили близнецы, вытянувшись по струнке. Девушка хитро улыбнулась. Вот что значит военная закалка!       — Вы должны… — она наклонилась к ним и прошептала на ухо обоим. — Проследить… и не дать разрушить дом в моё отсутствие… СТРАШНОМУ ЗВЕРЮ! — Тереза резко очутилась у них за спинами и указала пальцем на трущуюся спиной об пол собаку. — Справитесь? — те кивнули. — Молодцы, солдаты! В награду получите сладкое!       — ТАК ТОЧНО, КАПИТАН! — те по-военному отдали честь, сделав серьёзные мины.       — Отлично, — Тереза похлопала их по плечу, обратно повесив папино кепи, и отправилась переодеваться. В том, что от дома через час останутся одни стены, она не сомневалась.

***

      Народу на улицах было много — все куда-то спешили, суетились, что-то обговаривали или просто шли, разглядывая новогодние украшения на витринах магазинов. К последним относилась и Тереза. «Каждый год что-то новенькое, да вывесят!» — девушка так засмотрелась на украшения, что нечаянно врезалась в кого-то. Она пошатнулась, но не упала, спасибо пакетам-противовесам.       — Извините, пожалуйста! — быстро протараторила Тереза и поспешила с глаз долой. В спину ей прилетело тихое, приятное слуху «Ничего страшного». Слова принадлежали молодой девушке, разглядеть которую Громова не удосужилась. «Черт, неловко-то как! Надо скорее возвращаться домой, пока в ещё кого-нибудь не врезалась!» — щёки девушки слегка полыхали, но она стремительно шла дальше. Вот, наконец, знакомый переулок. Пустой и безжизненный. Обычно тут было полно-полным детей, играющих на рядом стоящей детской площадке, но сейчас даже одного не было. Переулок будто вымер за одно мгновение. По спине пробежал холодок. «Домой, домой, домой!» — Тереза сделала два шага, как вдруг земля под ногами задрожала. Не удержав равновесия, девушка рухнула, выронив пакеты. Продукты заскакали, словно попрыгунчики по земле. Раздался звук бьющегося стекла — итак расшатанные очки вовсе слетели с переносицы, со звоном разбившись о камень. «Треск, треск, треск!» — земля вокруг разошлась в стороны. Разлом образовал круг, и ярко-голубое пламя с фиолетово-розовыми бликами кольцом окружило Терезу, поднимаясь к небу словно стена и закручиваясь подобно вихрю. На земле, один за другим, возникали непонятные, полыхающие огнём символы, и чем их становилось больше, тем хуже соображала Тереза. Снег таял, мгновенно испаряясь, и казалось, что сама земля плавилась вместе с ним! Огонь обжигал, а Тереза даже пошевелиться не могла, чтобы укрыться от него! Земля горела, одежда горела, тело горело… Кожа покрывалась волдырями, которые мгновенно лопались, обугливаясь. «Больно! Кто-нибудь... Кто-нибудь! Помогите!» — темнота быстро завладела сознанием девушки, погрузив её в столь желанное беспамятство…

***

       Пустота. Именно так Тереза могла описать своё состояние. В голове звенело, тело казалось неподъёмным, в горле пересохло. Последние воспоминания хаотично метались в голове, путаясь или сливаясь друг с другом. Хотелось ужасно пить, но сил не было даже открыть глаза. Было очень холодно.       Вдруг раздался страшный грохот, от которого девушка вздрогнула, резко приходя в себя. Наказанием за такой «подъем» стал целый букет всевозможных болей: начинай от острой мигрени и заканчивая тянущей слабой судорогой в ногах. С губ девушки сорвался глухой, болезненный стон. Кто-то рядом за суетился, и на лоб девушки легла мокрая, холодная тряпка, пропитанная каким-то пахучим раствором. Тереза еле-еле смогла разлепить глаза и перевела затуманенный взгляд на размытый, человеческий силуэт подле неё, но почти ничего не смогла разглядеть. Чья-то шершавая, морщинистая и сухая ладонь коснулась её руки и начала гладить.       — Тише, тише, дорогуша… — тихий, скрипучий старческий голос доносился как сквозь толщу воды. Прошло несколько минут, прежде чем Тереза окончательно пришла в себя.       — На, выпей, — к ней подсела сухонькая, маленькая старушка и протянула деревянную чашку с каким-то варевом. Тереза с трудом поднялась на локтях, немного отхлебнула и тут же сморщилась, закашлявшись. Вкус был отвратительный. — Ну шо ты нос воротишь? Пей, не то можешь потомо и не встать, — через силу, но чашка была опустошена, — Повезло тебе, что сынки тебя до ночи нашли, а то один Бог знает, что с тобою сделалось бы…       — Где… я…? — Слова давались с трудом.       — Ты посмотри на неё, яка прыткая! Едва глаза продёрла, а уже допросы устраивает! — беззлобно сказала старушка. — В деревне ты, в Ивиаре.       — Где…? — Тереза нахмурилась, ничего не понимая. Какая деревня? Она же была в городе…       — Ивиаре! К северу это, четыре месяца пути от гномьего государства. — старушка отвернулась от девушки. — Ирга, тащи воду! Девчонка очнулась! — подле бабульки оказалась мелкая, худенькая девчушка лет двенадцати. На самодельной тележке-каталке стоял большой таз с горячей водой. — Пойдём, вымоем тебя.       Тереза вздрагивала от каждого прикосновения тёплой, мокрой тряпки к, как ей казалось, поистине ледяной коже. Старушка очень умело водила тканью по телу девушки, не задевая странных, отвратительных красно-фиолетовых с синим отеком ожогов, почти полностью покрывавших руки, ноги, спину и щеки. Терезе было противно от этих ожогов, от прикосновений к ним. Она понимала, что эти люди совершенно не желают ей зла и, похоже, если бы не они, то она бы умерла, но от этих прикосновений становилось плохо — девушка терпеть не могла, когда трогали её тело. Пытаясь отвлечься от не радужных мыслей, она постаралась собрать пазл недавних событий в одну картину и подвести итог. К несчастью для своих и без того уже расшатанных нервов, Тереза слишком быстро поняла, во что вляпалась. Похоже, она переместилась в другой мир…