***
Колени саднят, а в носу засела пыль от грязного кузова. Голова раскалывается от недавнего сильного удара током — как Оля могла думать, что связист её сильно бил во время занятий! По сравнению — это просто касание семени одуванчика и укус самого ядовитого скорпиона. Их связали и закрыли глаза — Оля попыталась двинуться и чего-то коснулась головой. Слева послышался низкий грохочущий смех и Князева почувствовала холодное дуло пистолета у своего виска. По телу моментально пробежал холодок. — Инопланетная сучка сама льнёт к моим ногам, — на английском услышала Ольга, но не смогла ничего разобрать. — Не смей её трогать! — непонятная женская реплика донеслась справа. Это Ли, и она жива. Это сейчас главное. — Голосок прорезался, — мужчина встал и пошёл в сторону Ли. Послышался женский взвизг, который прервался. Оля не могла понять, что происходит, она ничего не видит, не может пошевелиться руками и ногами, а из-за незнания английского не может разобрать слов. — Не советую, нам от Сайласа достанется, если мы что-нибудь с ними сделаем, — второй мужской голос донёсся из другого угла кузова машины. Мужчина, цыкнув, отпустил Лилию и сел обратно, и Оля попыталась отсесть подальше. В ответ услышала смех, но военный ничего делать не стал. Машина подскакивала на поворотах — на какой они скорости едут? Куда? Голова разрывается от вопросов. Затем машина резко остановилась и кто-то открыл кузов — даже через связанные глаза свет неприятно отыгрался на сетчатке. — Нет! Отпустите! — Радейтан стала брыкаться, когда кто-то попытался вытащить её грубыми руками из транспорта. Но в ответ послышался только глухой удар, сопровождающий сдавленным криком Ли. Ей больно, она плачет, но повязка впитывает все эти слёзы. — Ли! — теперь очередь дошла и до Князевой, и ей явно не нравится, с какой грубостью с ней обращаются. — Ах вы мрази! Оля прижала связанные ноги к бёдрам, а после со всей силы их выкинула вниз. Держащий её солдат от неожиданности выронил Олю и повязка слетела с лица. Та тут же стала осматриваться — Ли тащат куда-то вперёд, а окружение походит на заброшенный завод в пустыне. Песок тут же попал в глаза и рот, а мужчина сплюнул рядом с Князевой, зарычав и обматерив. Он схватил Ольгу за волосы и та подавила в себе желание закричать от боли. Их тащат внутрь, а телефон выпал из кармана. Девушка уверена, что Саундвейв рано или поздно пробьёт её геолокацию по жучку телефона и выследит. Но вопрос — когда. А вот Оптимус может вообще не узнать о том, что Ли похитили, и даже если узнает, то как выяснит, где МЕХ её держит? Оля надеется, что Пашка сообщит об опоздании Саундвейву и пунктуальный связист спасёт обеих белковых, как он всегда делал. Но всё упиралось во время. И неясно, что механоиды собрались делать с людьми кибертронцев. Девочек бросили в какую-то комнату на холодный грязный пол и те ударились коленями ещё раз. — Ну что, девушки, как вам день? — Сайлас лично поприветствовал белковых на английском. — Да заебись, — с алчными, горящими яростью глазами выплюнула Оля, с вызовом смотря на лидера механоидов. — Не день, а эмоциональные качели. Ебут то реально, то фигурально, — Сайлас сощурился и повернулся в сторону только что вошедшего солдата. — Это была непереводимая игра слов. Могу сказать, что она нам нахамила, — ответил вошедший. Сайлас кивнул в сторону Князевой, глазами давая знак приступать к допросу. — Мы тебя разговорим, — послышался ломанный русский. — Что ты знаешь о инопланетных технологиях? — То, что если вы меня хоть пальцем тронете, вас порешает один пришелец! Он найдёт меня и всех вас убьёт! — Оу, если ты имеешь в виду того безликого робота с щупальцами, то мы максимально приготовились к его появлению, — переводчик схватил Князеву за волосы на затылке. — Он будет пойман в ловушку. — Вам не получится обмануть его! — запротестовала Ольга и харкнула прям в лицо мучителю. Ли, которой Сайлас развязал глаза, в ужасе уставилась на это зрелище. Переводчик замахнулся рукой.***
Он не останавливается ни на секунду. Когда Оптимус оказался за территорией города, он что есть сил подал газу. Возможно ему следует связаться с базой, дабы вызвать подмогу, но неизвестно, через какое время команда соберётся и какова будет ситуация. Возможно такая огромная толпа только ещё дольше усугубит ситуацию и тогда Ли… Нет. Оптимус этого ни за что не допустит. Он не позволит, чтобы кто-то ещё покинул его. Координаты пропали, но Оптимус запомнил примерное местоположение. Он остановился лишь тогда, когда вдалеке увидел старый заброшенный машинный завод. Не трудно догадаться, что из ближайших непримечательных мест во всей пустыне именно здесь может содержаться секретная база Механоидов. Оптимус трансформировался где-то в ста метрах от базы, моментально активировав защитную маску и спрятался за скалой, наблюдая за происходящим. Скорректировав зрение, он заметил несколько солдат возле каких-то сооружений и несколько у территории завода, видимо охрана. Оптимус осмелился предположить, что девочек могут держать в огромном ангаре, который сильно выделяется из всего того, что там есть. Но внезапно, прямо рядом с ним появляется земной мост. Не успел Оптимус и слова вставить, как на него тут же нацелили ракету. — Оптимус Прайм! Где Оля?! — крикнул Старскрим, не отводя гневный взгляд от Прайма. Хоть тот и не показывает, но он удивлён, насколько сам Старскрим беспокоится об их человеке. — Я не крал Ольгу, — честно ответил он, смотря прямо в алую оптику сикера. Тот спокойно выпрямился, никак не реагируя на угрозу. — Я передал вашему солдату, что Лилию и Ольгу похитили Механоиды — люди, против которых автоботы и десептиконы должны объединиться. Их база находится здесь. И он указал на заброшенный завод. Старскрим с недоверием смотрит то туда, то на Прайма, не отводя при этом манипулятор с ракетой. По непоколебимому взгляду Оптимуса трудно понять, о чём тот думает, но Старскрим, да и, все десептиконы знают, что Оптимус слишком честный и справедливый, добрячок одним словом. И поэтому ему нет смысла врать. Да и, что-то в его взгляде кажется ему знакомым. Старскрим убрал прицел. — Может ты и прав, Прайм, — максимально токсично и с отвращением произнёс заместитель Лорда. — Она мой человек, и я должен её спасти любой ценой, — воодушевлённо заявил о своих намерениях сикер. — Ты её опекун? — с ноткой удивления спросил Оптимус. Он был уверен, что охрану доверили Саундвейву. — А ещё лучший друг! — с гордостью заявил Старскрим, очень довольный этим фактом. Он хотел похвастаться чем-то ещё, но собрался. — Я не обязан распинаться перед каким-то там Оптимусом о моих отношениях с Ольгой, — Тиран Небес засмеялся, а Прайм в недоумении уставился на хохочущего пафосного актёра одного театра. — Я предлагаю объединиться. Старскрим тут же замолчал и на секунду опешил от такого внезапного предложения, а затем снова стал смеяться, словно Прайм сказал шутку. Оптимус, да пошутить? Ну-ну. — Зачем мне твоя жалкая помощь, Прайм? Я и сам спасу Ольгу! Эти люди поплатятся за то, что они схватили её! — Если мы будем действовать порознь, то не сможем спасти их, лишь мешая друг другу. Из-за неосторожности и поспешности действий Лилия и Ольга могут пострадать, — суровость и серьёзность Оптимуса заставило Старскрима задуматься. — Я не позволю, чтобы что-то случилось с ними, — «Иначе…», пронеслось вдруг в голове Оптимуса, но он ни стал никак на это реагировать. Как бы Старскриму не приятно признавать, но Прайм прав. Во всём. — Так и быть. Ради Оли, я могу замарать себя сотрудничеством с лидером автоботов, — отмахнулся тот. И всё же, кое-что сикеру стало любопытно. — Почему ты печёшься об Оле? Она же не ваш человек, и враг. — Я не могу сказать, какой она человек, — Оптимус уставился на заброшенную базу. — Я не доверяю ей, как врагу… Но я верю Лилии. Она её дорогая подруга, близкий человек. И я не позволю, чтобы она кого-то теряла. Непоколебимость Оптимуса достойна уважения. Однако, что-то в этом суровом, типичном праймовском взгляде промелькнуло что-то, что может понять Старскрим. Как бы странно это не было. — Шлак, от твоей правильности меня тошнит, — брезгливо сказал Старскрим, но отчего-то усмехнулся. — Только не тормози. Прикрывай тылы, Прайм! Не дав автоботу сориентироваться, сикер выставил манипулятор и направил ракетницу на завод, побежав вперёд с довольным гоготом истерички, и выстреливая в машины, что стали двигаться на десептикона. Оптимус сощурился и активировал бластеры, выбегая из укрытия следом за временным союзником. — Я ЗДЕСЬ ВСЁ И ВСЕХ ПЕРЕХУЯРЮ! — на русском завопил Старскрим, уворачиваясь от пуль и взрывов. Оля действительно не зря научила десептиконов, и особенно Тирана Небес, отечественным матам. Хоть Оптимус никак это не показывает, но он удивлён тому, насколько сильно один человек повлиял на такого десептикона, как наш заместитель. Однако он явно не рад тому, с каким временным напарником ему приходится сражаться. Прайм, прямо на бегу, метко обстреливает приезжающие машины МЕХ. Те либо моментально взрывались, либо переворачивались от взрыва. В любом случае без жертв не обойдётся. Конечно Оптимус при всём желании не хотел сражаться с людьми, но механоиды являются врагами не только трансформеров, но и всего человечества. И таких людей Прайм не собирается жалеть. — Жалкие людишки! Ваше оружие бесполезно против меня! — сказал Старскрим, выстрелив из бластера в ещё одну машину. Может механоиды и не трансформеры, но даже у них найдётся что-то, что может противостоять им. И самое главное правило — не стоит недооценивать МЕХ. Несколько машин подъехали с гарпунами — подобные машины преследовали девочек, когда те были в Париже. Пока сикер обстреливал другие, гарпунщики подъехали со спины и запустили своё оружие. Два гарпуна зацепились за сервоприводы Старскрима и стали крутиться вокруг него, обматывая так же, как было с Арси. Прям настоящая экранизация «Гуливера в стране лилипутов». — Что за?.. — Старскрим, не ожидавший такого не смог удержаться и упал назад. — Аргх, проклятые насекомые! Механоды тут же начали обстреливать десептикона. Конечно выстрелы пуль трансформерам не смертельны, но это не значит, что неприятны. Старскрим, как главная звезда, привлёк на себя слишком много внимания. Однако, не стоит забывать кое-кого ещё. Грузовик на полной скорости сбил те машины, что привязали Скрима и моментально трансформировался. Не обращая внимания на нелепые обстрелы людей, Оптимус активировал клинок и разрезал путы, освобождая своего временного напарника. — Где ты был, Прайм?! — очень благодарно заявил Старскрим, тут же вставая на сервоприводы. — Не благодари, — спокойно ответил он и снова трансформировался, поехав в сторону завода, не обращая внимания ни на что. Старскрим, похоже, удивился такому ответу, пытаясь понять, пошутил он так, или что? Но Скрим быстро отбросил ненужные мысли и последовал примеру Прайма — трансформировался и полетел следом за ним на завод. Теперь это место напоминает настоящее кровавое месиво: вокруг разрушенные, раздавленные машины вперемешку с телами солдат. Кровь стынет в жилах от подобного вида. «Без жертв, не добиться победы» — вот какой девиз МЕХ. Когда наши спасатели оказались на базе врага, тут уже стало пахнуть жареным. Завод может и большой, но не такой просторный, как пустыня и поэтому Оптимусу и Старскриму практически нет места для нормального манёвра.***
Ольга сплюнула кровь и аккуратно шевельнула нижней челюстью, которую только что ударили. Разбитый нос саднит и кровоточит, разбитая губа щиплет из-за песка, попавший в раны, кожа головы болит. На ногах огромные синяки, колени все отбитые. По какой-то причине Ли досталось чуть меньше, но всё же видеть раны на её лице ужасно, и синяки, которые ещё долго будут напоминать этот день. В груди щемит чувство вины — Оля лично дала слово Прайму, что всё будет в порядке и выпросила разрешения на прогулку, и вот теперь девочки здесь, побитые и грязные. Ужасное чувство стыда засело в груди, и оно было хуже побоев, из-за которых болит каждый кусочек собственного тела. — Ладно. Посидите без еды и воды, и заговорите как миленькие, — выплюнул Сайлас, и переводчик услужливо перевёл. — Да чтоб вы горели в аду, проклятые мрази, — еле как пробурчала про себя Ли. Оля не поняла, что сказала подруга на английском, но по непривычному гневному взгляду и злости в голосе смеет предположить, что она явно сейчас не добрая. От чего-то девушку это даже рассмешило. Сейчас бы Радейтан снова могло бы достаться, но в допросную забежал солдат — он потрёпан, его экипировка дымится, а лицо покрыто копотью и сажей. Он что-то сказал на английском Сайласу и тот громко сматерился, и даже Оля поняла, что ситуация не в пользу МЕХ. Кто-то за ними пришёл. Они в безопасности. — У нас есть время забрать их? — Боюсь, что нет. Нам нужно срочно убираться самим, сэр. — Что Сайлас, проигран бой, но не выиграна битва? — хихикнула Князева. Ей потому и досталось сильнее, чем Ли — механоиды столько раз грозились отрезать ей язык, что повторяли эту угрозу чаще, чем задавали вопросы. — Сучка, — рыкнул Сайлас и напоследок прижал перочинный ножик к бледной шее Князевой. — В следующий раз мы подготовимся лучше, — тонкая и аккуратная полоска крови показалась на горле, и капиллярная кровь начала медленно стекать из пореза. Все выбежали из комнаты. Ли бросила усталый, но счастливый взгляд на Князеву — их спасают. За ними пришли. Но вид красной полосы на шее заставил Радейтан продрогнуть — одно неверное движение, и подруга была бы мертва. Послышался хохот, взрывы и рёв огромного грузовика. — Оптимус… — с облегчением выдохнула Лилия. Только сейчас она поняла, насколько сильно её тело находилось в напряжении, даже боль ни как не мешает радоваться. — Я узнаю его мотор. — Кхм, — прочистила комок в горле Ольга. — Я этот ржач ни с кем не перепутаю. За мной явился сам Старскрим. — Они в паре работают? — шокировано размышляла Лилия. Не удивительно, ведь, их всегда спасал их безликий друг. — Оптимус бы согласился, но Старскрим… Прости меня, но он не похож на того, кто пойдёт на геройство и перемирие с самим Праймом ради какой-то белковой. — Многое изменилось с момента нашего прибытия, — тише, чем могла бы, произнесла Князева, но Ли всё равно её услышала. — Но не всё, — послышался выстрел, а после довольный хохот и глумление Тирана Небес над орущими и ранеными тараканами. — Бедный Оптимус… — Скрим всегда такой… Воодушевлённый? — Ну, когда не строит планы по свержению Мегатрона и не занимается всякой хуйней — да. Он такой, — тепло улыбнулась Ольга. Девочки засмеялись. Этот разговор помог немного прийти в себя после всего, чего им пришлось пройти в этой пыльной комнате со спёртым воздухом. Не хотелось думать о том, что здесь происходило — боль в теле, которая будет проходить не один день, подумает за них. Гематомы сойдут, но не сразу. А воспоминания, что теперь застряли в сердце, останутся с ними. Бесчисленные оскорбления и взмахи потных, грязных тучных рук в сторону женский тел запечатались в памяти. Избитые, раненные, грязные, напуганные, но так по глупому улыбающиеся, при звуках боя за своих белковых — именно так и выглядят девочки, когда их обнаружил Старскрим. Он во все дентопластины заулыбался и забрал белковых своими когтями, стараясь бережно и аккуратно двигаться, чтобы не надавить на больные места. Старскрим не стал заморачиваться и пнул стену, отчего та разлетелась в щепки и вышел на улицу. Вечер уже во всю хозяйничал, и хоть всё ещё светло, луна уже виднелась на небосклоне. Но вид на происходящее вокруг желает оставлять лучшего… И Ли очень рада, что она не успела что-либо съесть помимо булочки. Сикер отдал Лилию Прайму с некой брезгливостью, ненадолго задерживая на ней взгляд алеющих, безумных окуляр, и что-то прикидывая у себя в голове. — Оптимус… — то, с каким счастьем сказала Ли, не передать словами. И та даже никак не стала сдерживать свои слёзы, стекающие по грязному лицу девушки. И неважно, что соль льётся на раны. Её герой пришёл — и это главное. — Ты, дурында, куда попёрлась! Саундвейв прав, что нельзя тебя одну оставлять, вечно себе приключений находишь! — начал орать на Князеву сикер, выливая свои эмоции и чувства. Князева обиженно засопела, а Ли от такого внезапного крика вздрогнула. — Да мне надоело вечно сидеть на вашей вонючей Немезиде! Это у вас нет потребности в воздухе, а мне хоть иногда нужно дышать чем-то, кроме разряженного спёртого пыльного кислорода на вашем корабле! — наорала в ответ та, с полной экспрессией размахивая руками. Лилия и Оптимус переглянулись, молча наблюдая за спектаклем двух актёров, каждый думая о своём. — И мог бы и поторопиться, видишь, как сильно мне досталось! — Я вообще-то торопился изо всех сил! — буркнул сикер. Лицо Князевой разгладилось. — Знаю, Звездулькин, знаю, — оба, счастливые, накричавшие друг на друга на сильных эмоциях, выдохнули и заулыбались как два идиота во все зубы и дельтопластины. Старскрим поднёс ладонь с Князевой к своей лицевой, подставляя щёку. — Я рада, что ты пришёл за мной. Спасибо большое. Для меня это очень много значит, — Ольга чмокнула его, и тот легонько посинел и довольно ухмылялся. Такая милая сценка заставило Ли умильнуться. Но вдруг сикер бросил взгляд вперёд, к стоящему Прайму. Старскрим стал серьёзен и протянул манипулятор с Князевой вперёд, к нему. Оптимус непонимающе взглянул на временного союзника, а Ли шокированно уставилась на Тирана Небес, ведь Оля кратко рассказала об их беседе утром. Не верится, что заместитель Мегатрона готов пойти на такое. — Старскрим, я не для того сегодня хамила Мегатрону, разговаривала с Эйрахнидой, кое-что кое с кем и была похищена и спасена тобой, чтобы вот так взять и уйти к автоботам, — Оптимус, услышав это, даже раскрыл оптику — так вот, что означает этот жест. — Ты можешь идти. — Я не хочу! — протестует та. — Мегатрон хотя бы ржёт иногда, пусть даже как психопат, а от Прайма такого не дождёшься, — хоть со слов Ольги это прозвучало как оскорбление, Ли не могла не усмехнуться, но скрыла улыбку рукой. — Да и там все заняты! Кто будет вместо тебя? Рэтчет? Да я даже разочка сматюкнуться не смогу, и поприкалываться! Мне даже подкалывать будет некого! — Ты… Уверена? — Ли глубоким, проницательным взглядом посмотрела в зелёные глаза подруги. Конечно глупо спрашивать, понимая, что подруга точно не согласится, и всё же… — Более чем. Мы только сегодня об этом разговаривали, — Князева протянула руки вперёд и Прайм тоже вытянул манипулятор, чтобы девочки смогли обняться. — Пятнадцатая серия, — шепнула та на ухо Ли. — Чего? — Сейчас идёт пятнадцатая серия первого сезона. Но из-за того, что Скайсквейк жив, вместо «Зоны тени» произошло это. Как думаешь, может это наша расплата за изменение канона? — предположила Князева. — Хех, возможно, — улыбнулась Ли. — Ладно, до следующей встречи. — Угу. Желаю нам удачи, чтобы мы смогли погулять без приключений! — хихикнула та. — Это точно. Старскрим забрал манипулятор обратно, прижимая его к своей грудной пластине. Он внимательно смотрит на Оптимуса Прайма. — Так уж и быть, живи, — Оля прикрыла рот ладошкой. Амбициозный и пафосный, сикер не изменяет своему поведению. — Ты мне помог с высвобождением нашей белковой. Я за это признателен. — Я благодарен в ответ, — сухо ответил Прайм, прижав Ли ближе к себе. Старскрим был первым, кто вызвал земной мост.***
POV/Лилия Вернувшись обратно на базу, мы столкнулись со всей командой. И то, как они удивились нашему появлению и внешнему виду, это просто словами не описать. Похоже те и правда ничего не знали, поэтому во время лечения Оптимуса и меня, тот стал рассказывать ребятам с самого начала. Мне же пришлось самой себя обрабатывать и приводить в порядок, хоть это было очень неприятно и неудобно, но мне это делать уже не в первой. Команда негативно отнеслась к действиям МЕХ и открыто высказывали по этому поводу. А также я заметила, с какой суровостью Рэтчет смотрел на Оптимуса, словно недовольный отец на своего ребёнка. Не знаю на счёт остальных, но по нашему медику я точно могу понять, что тот очень недоволен самодействием Оптимуса. С одной стороны я могу понять Рэтчета, потому что механоиды являются серьёзными врагами, даже если так не кажется. И многочисленные мелкие раны, царапины на его теле только подтверждают это. А с другой… То, с каким взглядом он смотрел на меня, когда нашёл, никак не вылетает из головы. Тогда, наверно, я впервые увидела настоящее беспокойство и волнение в лице самого Прайма, что, по сути, не свойственно ему. Точнее, просто не привыкла к такому, но я каждый раз убеждаюсь, что он тоже может испытывать чувства, как и все, просто сдерживает их. Но… Это неправильно. «Он… Беспокоился за меня». Всё время лечения Рэтчета Оптимус выглядел мрачнее любой тучи. Мне кажется, что произошедшее сильно повлияло на него, но вот как, и что именно, я понять не могу. Но мне больно от осознания того, что ему пришлось пережить. Ведь то, что я видела… Это не передать словами. Всё то ужасное, что произошло и осталось там… Похоже, опять несколько ночей не смогу нормально спать. Я очень устала, измотана как физически, так и морально. Хотела сама добраться до комнаты, но Оптимус резко и категорически запретил мне идти самой. — Я сам провожу тебя. То, с какой серьёзностью он это сказал заставило моё сердце снова трепетать. И в тоже время, его это внезапное опекунство беспокоит меня. Возможно он думает, что, если я сама снова уйду, то меня могут опять похитить. Но перед этим, с базой внезапно связался агент Фоулер и Оптимусу пришлось ненадолго отойти, однако разговор оказался не долгим. Я даже скажу, непривычно быстрым. И почему-то меня интересует одна маленькая, но такая вредная деталь, о которой, если не забуду, я спрошу у Оптимуса. После этого он аккуратно усадил меня на руку и направился в коридор. И его прекрасное лицо всё такое же хмурое и задумчивое. «Ну нет, так дело не пойдёт. Когда он так хмурится, мне от этого ещё неспокойнее». Когда впереди показалась дверь моей комнаты, я резко развернулась лицом к нему и уверенно заявила, смотря прямо в глаза: — Оптимус, мы можем поговорить? Тот на секунду остановился, видимо не ожидав от меня такого, но ответил почти сразу. — Тебе сейчас нужен отдых. Поговорим завтра. — Нет, я хочу сейчас. И ты меня никак не переубедишь, — я скрестила руки, всем видом показывая свою уверенность. — Сколько хочешь отнекивайся, но я не усну, пока мы не поговорим. Он несколько секунд буравил меня своим проницательным, непоколебимым праймовским взглядом, возможно думая, что под таким натиском я сдамся. Но я уже не та, кто в самом начале не могла нормально смотреть ему в глаза и заикаюсь при каждом слове. Поэтому его психологический трюк на меня не подействует. А может, он пытается что-то понять. Как-никак, он очень любопытный и осторожный, хоть со стороны так может и не казаться. Но я это чувствую, как человек, который тоже осторожничает. — Хорошо, — спустя долгих нескольких секунд сказал он, на что я мысленно расслабилась. «Великий Праймус, мне иногда кажется, что я общаюсь с трудным ребёнком…» До его отсека мы добирались в тишине, размышляя о своём. Произошедшее сильно сказалось на нас. И хоть я упорно возжелала поговорить с ним, сама лично не решилась, о чём же хочу поговорить. Я как обычно говорю, а уже потом думаю. Но точно могу сказать, что нашего великого лидера что-то беспокоит и самый лучший способ излечиться — это высказаться. Добравшись до его отсека, он сел на свою платформу и в ожидании уставился на меня. Какая-то лёгкая тревога неприятно засела внутри. «Так, ладно. Я пришла его утешить, а не сидеть, как истукан». — Оптимус. Тебя же что-то беспокоит, так? — решившись, осторожно спросила я. — Почему ты так думаешь? — на вид спокойно сказал он, но меня так прост не проведёшь. — Знаешь, за всё время проведённое с тобой, я заметила кое-что очень любопытное, — я даже встала, чтобы быть на одном уровне с ним. — Ты абсолютно не умеешь врать. Когда ты врёшь, у тебя коротко, но часто бегают глаза из стороны в сторону, и ещё антеннки твои на аудиосенсорах слегка опускаются вниз. Прямо как сейчас. Тот никак не отреагировал, но судя по тому, что он опустил взгляд говорит о том, что я попала в точку. Если не смотреть на всё это, то эти детали выглядят очень мило, настолько, что я еле себя сдерживаю, дабы не завизжать. — Оптимус, — я снова присела, коснувшись его указательного пальца левой рукой. — Если тебя что-то беспокоит, ты… Всегда можешь рассказать об этом мне. Я всегда готова выслушать, даже если это будет какой-то пустяк. Ты всегда слушал мои бреды и морально помогал, так позволь и мне отплатить тебе добром за добро. Перед остальными ты можешь быть серьёзным, непоколебимым и безэмоциональным лидером, — хоть это тоже неправильно — но передо мной ты можешь быть… Собой. И в этот момент, кажется, всё тело его расслабилось и он прикрыл глаза, так тяжко выдохнув. Будто за все долгие тысячи лет войны он впервые позволил себе расслабиться, не сидеть каждую секунду в напряжении в ожидании ужасного. — Прости… — начал он, говоря таким потерянным, таким… Виноватым голосом, словно он правда совершил что-то плохое. — Я не хотел беспокоить тебя. — Всё нормально. Ты же знаешь, что я всегда готова помочь, — я улыбнулась, радуясь тому, что он начинает постепенно больше мне открываться. — Просто… Когда узнал, что механоиды похитили тебя и твою подругу, я… — сколько в его словах вины и ненависти на самого себя, то, как он корит себя заставляет моё сердце рвать на части. — Очень беспокоился за тебя. В различных ситуациях я всегда держу эмоции при себе, дабы не потерять самообладание, но сегодня… Я не мог найти себе места. Искра не могла успокоиться ни на секунду, потому что в голову начали лезть страшные мысли. И если бы с тобой что-то случилось… — Оптимус. Он взглянул на меня. Я подняла руки, сгибая пальцы, тем самым говоря, чтобы тот ближе поднёс меня к лицу. Его глаза не скрывают удивления и не понимая, но он сделал то, что попросила. И как только оказалась возле его лица, осторожно наклонилась, прижавшись к его щеке. Ласково поглаживая рукой, я стала напевать всеми знакомую с детства песенку:От улыбки хмурый день светлей, от улыбки в небе радуга проснётся.
Поделись улыбкою своей и она к тебе не раз ещё вернётся.
И тогда наверняка, вдруг запляшут облака, и кузнечик запиликает на скрипке.
С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки.
С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки…
Я отпрянула, дабы взглянуть на его лицо, при этом всеми силами стараясь не думать о том, что только что сама лично прильнулась к лицу Оптимуса. Но моё сердце снова пронзила стрела теплоты, милаты и искренности, что сейчас вижу в его голубых глазах. «Шлаааааааааааааааааааааак! Не краснеть, не краснеть!» — Ну… Я подумала, что это поможет тебе… Просто, когда мне тяжело или грустно, то музыка помогает мне… Да… — и всё же, я не смогла сдержать жар в щеках и дрожь в голосе от смущения. — Спасибо, — короткое, простое, но такое приятное слово ещё никогда не радовало меня так, как сейчас. А его искренняя, настоящая улыбка заставляет биться моё сердце, как ненормальное. Ну и как тут не смущаться?! Обычно в романтических фильмах после такого момента происходит поцелуй… А его лицо так близко… Даже слишком. «Ненененененененененененененененененене!» — Д-д-да п-пожалуйста! — и вот опять-двадцать пять. Я не знаю, куда деть своё краснющее лицо, а Оптимус мало того, что всё ещё близко ко мне, так ещё смеётся надо мной! — Оптимус, не смущай меня! — Извини, просто, ты очень милая, когда смущаешься, — с чистейшей искренностью и с самой милой улыбкой сказал он. Я не понимаю. — ОПТИМУС! — я не выдержала и просто легла на бок в позу эмбриона, спрятав своё лицо ладонями, не в силах сдерживая писк счастья. И пофиг, что всё тело ноет! — Ну нельзя же вот так говорить девушке с такой прекрасной улыбкой! Я же теперь не могу больше смотреть на тебя! У меня уже голова вся кипит из-за тебя! Ёпрст Прайм, блин! И вот как мне теперь успокоиться, когда я на эмоциях?! Это ты виноват! И снова этот приятный, низкий ласковый, мягкий смех. Я совсем чуть-чуть открыла только один глаз, чтобы взглянуть на него. На счастливого, эмоционального и настоящего Оптимуса. Обычного Оптимуса. Невольно вспомнились слова Рэтчета и Балкхеда, и то, что сам Оптимус говорил мне. «Я рада, что он счастлив». Немного успокоившись, я всё же смогла снова сесть, хотя жар с лица никуда не делся. Как и улыбка. — Оптимус. Я понимаю, что сегодняшнее событие сильно задело и возможно ранило тебя изнутри. Мне и самой всё ещё страшно и больно от пережитого. Ведь, тогда я правда могла лишиться всего… — я обхватила себя, пытаясь утешить. Страшные события, как киноплёнка, стали проноситься перед глазами. — Однако… В глубине души я знала, что ты придёшь за нами. Что ты спасёшь… — «меня», хотела добавить, но решила промолчать. — Ты всегда стараешься ради всех, но совершенно не думаешь о себе. И я тоже. Поэтому. Если тебе будет… Тяжело, то знай — я всегда помогу тебе. Я верю в тебя. Его удивлённые, такие большие глаза. А потом настоящая улыбка, которую он показывает только мне. Счастье и покой, что сейчас окружает нас. Любовь… Именно ради всего этого я готова сделать всё. — Ты замечательный человек, Лилия, — сказал он с лёгкой, такой усташей улыбкой. — Ну, сейчас я не выгляжу так уж замечательно, — неловко ответила я, отводя взгляд. Наверно, никогда в своей жизни я не налепляла столько пластырей на себя, особенно на лицо. — Сейчас я больше похожа на хулиганку, вечно находящая себе проблемы. — Отчасти так и есть, — я недовольно надула щёки. — Но ты всё также прекрасна. — Не заставляй меня снова краснеть… — пробурчал я, скрестив руки. Но всё же, мне приятно. — Клянусь Искрой, — внезапно, другой рукой, первым пальцем он с деликатной осторожностью коснулся моего лица, очень медленно и аккуратно проводя пальцем. Я взглянула в его прекрасные, полные решимости и серьёзности глаза. — Больше я не позволю, чтобы с тобой что-либо случилось. — Оптимус… — я полностью прижалась к его ладони, положив руку на его палец. Счастливая улыбка расцвела сама собой. — Мне очень приятно, Оптимус. Но ты не должен так переживать, иначе это станет для тебя вредной привычкой. Давай сделаем так: я постараюсь, насколько это возможно, не вляпываться в проблемы, а ты же всегда будешь высказываться мне обо всём, что гложет. Буду твоим личным человеческим психологом. Только Рэтчету не говори, что я отберу у него часть работы, — и подмигнула, приложив палец к губам. — Хорошо, Лилия, — Оптимус слегка усмехнулся. Именно такого Оптимуса я и хочу всегда видеть. — Кстати, а как ты узнал, где я была? — и тут я вспомнила, что хотела его спросить с самого начала. Лицо Оптимуса снова стало спокойным. Он вдруг поднял руку и решил посадить меня возле его лица, на плечо. От подобных действий я малость опешила, но всё же переехала с его ладони на широкое плечо. Зато теперь нахожусь очень близко к его прекрасному лицу~. — Со мной связался агент Фоулер, — начал он. — Он сообщил, что получил сообщение от некоего достоверного источника и передал мне твои координаты. — Что? Что это за «источник»? И, как обнаружили меня? Через телефон? — озвучила я все вопросы, Ух моментально появившиеся в голове. — Он не объяснил, кто был информатором, — похоже, Оптимуса тоже это беспокоит. Что же от нас скрывает агент Фоулер? — В любом случае, благодаря ему я смогу найти тебя. — Да уж. Если переводить с грубых слов Оли, сегодняшний день — это настоящая карусель, — я выдохнула, разлегшись. Тело полностью расслабилось и я никак не хочу шевелиться. — А как тебе работалось со Старскримом? Необычный из вас вышел дуэт, правда? — Пожалуй, мне трудно будет это объяснить, — неоднозначные слова Оптимуса заставили даже снова принять сидящее положение, дабы видеть его лицо. — Но могу сказать, что сотрудничество с ним… Специфичное. — Хех. С этим не поспоришь. — Однако, он меня удивил, — Оптимус задумчиво уставился куда-то вперёд. Удивительно, как это событие повлияло на него. — Даже такой десептикон, как Старскрим, был готов сделать всё ради спасения их человека. — Заметь, с каким рвением он это делал. Может, всё же не все десептиконы настолько плохие? — Я очень хочу в это верить… Я хотела было сказать кое-что, но не смогла сдержать зевок, который до этого много раз пытался выбраться наружу. Удивительно, как быстро пролетело время, и усталость огроменной волной накрыло целиком и полностью. — Оптимус~… Могу я в тебе переночевать?.. — Конечно. И так закончился этот сумасшедший, необычный, страшный, но весёлый день.***
Вся команда десептиконов собралась на капитанском мостике в ожидании Старскрима. Мегатрон слабо верил в то, что у его балбеса получится перехватить Олю обратно, ровно как и Скайсквейк, а вот Нокаут и Саундвейв были уверены в обратном. Эйрахнида скучающе облокотилась на стену, будучи уверенной, что всё будет в порядке. И вот, Старскрим запросил мост, и по его довольному голосу стало ясно, что миссия прошла успешно. Он вышел из земного моста, прижимая к своему грудному сегменту заплаканную, побитую, но от чего-то очень счастливую Ольгу. Она улыбается так искренне, что засохшая кровь из носа и разбитая губа смотрелись совсем чуждо. — Тебя вообще можно оставить без присмотра! — начал причитать связист, сканируя разные жизненные показатели. — Полчаса! Тебя уже успели украсть и избить! 👺! — Ну я просто самая завидная невеста на всём белом свете, вот меня и крадут всякие неуверенные в себе тюбики, — захохотала Ольга, а потом схватилась непроизвольно за горло. — Дайте мне осмотреть, я здесь врач, — Нокаут подошёл ближе. Хоть голос, взгляд и поза могли показаться холодными и отчуждёнными, Оля знает, что это всего лишь маска и он переживает за неё не меньше остальных. — Ты нас-то хуево чинишь, что уж говорить о людях, — вдруг отреагировал Скайсквейк. — Я о человеческой анатомии знаю намного больше тебя, безграмотное отродье, — Нокаут смерил джета суровым взглядом. — Не веди себя так надменно, аристократская выскочка! — завёлся джет. Мегатрон пока молчал, сам взглянув на белковую и оценив её состояние. Нокаут же шагнул в сторону Скайсквейка и встал напротив него — и несмотря на то, что медик ниже и слабее, кажется, они могут сцепиться на полном серьёзе. — Этот аристократ чинит тебя, имей уважение, — Нокаут ткнул когтем в грудь джета. — Я не должен уважать шарктиконновых буржуев! — Тогда лечи себя сам, трущобская челядь. Давно забытое ругательство заставило замолкнуть всех и с гневом посмотреть на Нокаута. Единственного буржуя на всей Немезиде. Он был тем, кого винили в ужасных условиях жизни Каона. И в какой-то момент все забыли, кем он является, или был в прошлом, пока это выражение, используемое как уничижительное обращение в сторону каонцев, не напомнило одно. Нокаут — бывший аристократ. — Ах ты… — Хахах, — все повернулись на голос хохочущей Эйрахниды. — Люблю, когда сильные и независимые мехи ведутся на такие открытые провокации. — Прекратили все, — Мегатрон топнул сервоприводом, взывая к тишине. Все тут же заткнулись, но джет и медик продолжали буравить друг друга ненавистными взглядами. — Нокауту, как бывшему аристократу, было труднее нас принять сторону десептиконов и отвергнуть всё, чему его учили весь актив. И для патологоанатома, который переучился самостоятельно в военных условиях, он вполне сносно справляется со своими обязанностями врача. Вопрос закрыт. — Есть, Лорд, — склонил голову джет, но всё равно цыкнул, когда Нокаут расплылся в улыбке. — Благодарю Вас за понимание, господин, — и тот вальяжно поклонился, заведя один сервопривод за другой, согнувшись и приложив к грудной пластине манипулятор. Жест высшего общества, который проявляли для наибольшего уважения. — А теперь позвольте мне осмотреть нашу белковую. — Делай, что нужно, — махнул манипулятором Мегатрон. — Один вопрос — как тебя умудрились украсть автоботы, Ольга? — Это были какие-то другие белковые в зелёной форме, — ответил Старскрим за неё. — И автоботскую девчонку они тоже схватили. Прайм её спас. Мегатрон с лёгким довольным оскалом взглянул на притихшую Князеву, а затем на Саундвейва. Лорд был в курсе, что МЕХ уже пытались схватить девочек. — Ты не знаешь, что механоидам нужно было от тебя? — Эйра прислушалась и на всякий запомнила название этой организации. — Эти полупокеры знают, что мы с Ли важны для «роботов-пришельцев». И берут нас в плен, чтобы получить кибертронские технологии. — Ясно. Все свободны. Все начали разбредаться по отсекам и Нокаут перехватил Ольгу, понесся её в ремблок. Она часто проводила там время и там должно быть что-то для починки людей. Князева внимательно смотрела вперёд, сосредотачиваясь на услышанном раннее. Медик зол, и вроде бы не лучшее время с ним беседовать, но когда ещё удастся его разговорить? — Насколько высокую должность ты занимал до войны? — спросила Князева, когда они оказались в ремблоке. — Альфа был министром медицины, — скривился тот при упоминании собственного отца. — После совета Праймов и ещё нескольких руководящих органов, был следующим в иерархии чиновников. — Ты не очень рад его помнить, — аккуратно подводила Князева. Нокаут недовольно глянул на белковую, и отвернувшись, поддел коготком какой-то мешок и отдал белковой. — Ты не отстанешь… — выдохнул обречённо медик и скрестив манипуляторы, посмотрел куда-то в сторону, собираясь с мыслями. — Он был одним из тех, кого каонцы ненавидели. В нашей семье считалось нормальным использовать рабов из трущоб. И если дани ещё пыталась во мне воспитать кибертронца, который относится ко всем одинаково, альфа учил, что всё каонцы — трущобская челядь, созданная исключительно для обслуживания таких, как мы. — И как ты думал? — Мне было плевать на их проблемы, — честно признался Нокаут. — До одного случая. У одного из наших слуг был спарклинг — собственно, из-за того, что тот был болен, его альфа и устроился на работу в нашу семью. Я этого не знал, пока случайно не увидел, как они живут. — Ну и? — Я не ожидал, что всё настолько плохо. Маленький бот умирал на глазах собственного родителя от недостатка энергона и незначительной поломки. При виде меня они оба сжались и опустились на колени, лишь бы я не увольнял его и не убивал. Тогда я… — медик повернулся, тепло улыбаясь, пока Князева доставала перекись и бинты. — Вылечил его. Не за раз, там всё было запущено, но тем не менее, я помог. Просто так. И однажды мой альфа увидел, как я общаюсь с этим спарком, — Князева принялась обрабатывать раны, сняв кофту. — Меня сильно избили и лишили энергона на несколько недель, ведь общение с каонцами могло навредить репутации нашей семьи. — Охуеть… — Он дал мне только одно предупреждение — если я ещё раз посмею общаться с челядью как с равным себе, то он убьёт их обоих. — И что ты сделал? — Подчинился. Я понимал, что мой альфа без раздумий выполнит угрозу, но я всё равно чувствовал себя виноватым, когда резко стал холоден с ними, — взгляд потух, но быстро стал самодоволен. — Но, раз мой альфа так дорожил своей репутацией, я нашёл другой способ испортить её. — И как же? — Я стал разочарованием своего отца — постоянно по барам и по интерботкам пропадал. Для меня это было недопустимо, и меня часто наказывали. Когда отец понял, что на меня это не действует, он нашёл другой способ приструнить меня, — смотря в глаза Князевой, он подумал несколько секунд, и продолжил. — Он нашёл мне невесту. Я был всячески против, но здесь уже ничего не мог противопоставить своему альфе. Тогда я решил заставить ту фем отказаться от искросочетания, и вёл себя как последний подонок, но она всё равно умудрилась в меня влюбится, несмотря на то, что очень много страдала из-за меня. В какой-то момент мне просто стало стыдно перед ней и мы поговорили. — И что по итогу? — Ольга почувствовала укол ревности — так вот значит, что чувствовала Ли, когда Оптимус рассказывал про свою бывшую. — Она оказалась совершенно не такой, какой её представляли в обществе. Она поддерживала меня в мыслях о равенстве, и нормально относилась к выходцам из трущоб. Она за меня объяснилась с тем альфой и сыном, и они благодарно улыбались мне всякий раз, когда видели меня. Мы нравились другу другу, но… — улыбка Нокаута пропала, а Ольга остановилась, внимательно смотря на медика. — Нашу церемонию прервала диверсия каонцев, которым тогда успел насолить мой альфа. — И что тогда произошло? — Первичное искросочетание было прервано взрывом. Взрывчатка была подложена там, где сидели мои опи и дани. Осколок задел и мою возлюбленную — я, по иронии судьбы, оказался невредим. У меня был выбор, и я его сделал. Опи тогда умирал у меня на окулярах, моля о помощи, когда я оказывал её гостям, дани, возлюбленной и слугам из Каона, которые сами предоставили информацию о церемонии и там, где должны были сидеть мои альфы. Я видел шок и отчаяние в оптике своего отца, когда я выводил того самого спарклинга, который тайно пробрался даже от своего опи, чтобы посмотреть на пиршество знати. Последнее, что видел мой отец перед тем, как он отправился в колодец Искр, это мою лицевую, которая была рада его смерти и мои манипуляторы, которые несли какую-то челядь. Ни о чём не жалею, если бы я вернулся в прошлое, я бы сделал тоже самое. — Ты же не сразу принял сторону десептиконов — ты метался. Когда ты понял, что десептиконы — это правильная сторона? — В войне никогда нет правых. Виноваты все, кто-то просто больше. Хотя, всё субъективно и я не политик, чтобы выносить какие-то решения. Я работал полевым врачом, моя дани сделала из нашего поместья приют для беженцев, а возлюбленная помогала как могла. Но я не герой, в какой-то момент мне так всё надоело, я просто устал настолько сильно, что хотел всё бросить и сбежать. И когда с этой мыслью вернулся домой — его не было. Никого не было. Некоторым автоботам не нравилось, что знать помогает челяди. Они считали нас предателями чистоты энергона. Ебучий Те… Нацик прикинулся больным, и уничтожил всё, за что мы с семьёй боролись. Все были убиты. Я проклял его всей своей Искрой. Я ненавижу его по сей день. Об одном жалею — что я не вернулся домой раньше, и что не я отомстил за них. — Это случаем не тот придурок, который над Эйрой эксперименты ставил? — Он самый. Она молодец, буду благодарен за это всегда, пусть она и не знает, что у меня с ним свои счёты. Этот… Трансформер являлся тварью, который нажил себе много врагов. Алые окуляры Нокаута дьявольски заалели, зажглись адским пламенем — как всегда бывает у десептикона, который рассказывает о своих поверженных врагах. Ухмылка, самодовольная и садисткая на его лицевой, — он искренне злораден, что тот подонок получил по заслугам. Медик сейчас больше походил на палача, чем на аристократа. — Нокаут, — позвала его девушка. — А почему ты не спас меня? — Я видел, как за возможность твоего спасения сцепились Саундвейв и Старскрим, и решил не лезть, — ответил тот. — Да и именно я убедил всех, что лучше отправить нашего экспрессивного зама. Он очень нуждался в этом. — Хорошо, — улыбнулась Князева, и за дверью послышались шаги. — Я сегодня с ним. — Хорошо, — улыбнулся медик. — И помни, я всё ещё не видел тебя без одежды. Ольга заливисто захохотала, и в этот момент зашёл довольный Тиран небес. Десептиконы переглянулись, обмениваясь благодарностью и сикер забрал её.