Перемещения с последствиями

      4.       21 век. Санкт-Петербург. Клиника       Вечером вновь пришёл Владимир. Как следует обдумав произошедшие с Анной изменения, посоветовался с тёткой и притащил целый ворох фотографий. С площадки, с проб на сериал, даже просто любительские, снятые во время перерывов.       Изучив к тому времени содержимое «своей» сумки вместе с Радой, девушка поверила на слово цыганке, что ей есть, где жить, у неё своя квартира, а её адрес указан в миниатюрной бордово-коричневой книжечке с надписью «паспорт». Глядя на небольшую фотографию себя самой на первой странице, Анна внимательно слушала краткое изложение истории цветного фото в России в исполнении всё той же Рады. Потому смогла сдержать сильное удивление при виде кучи разноцветных снимков. На некоторых она узнавала знакомые лица - Полина, Никита, даже ныне покойный Иван Иванович. Вот так новости - оказывается, княжна Лиза Долгорукая (по крайней мере, живущая в этом веке) тайком покуривает! Ай-ай, а ещё благородная барышня!       Видя, с какой жадностью рассматривает фотографии девушка, Корф радовался - она хочет поскорее всё вспомнить. Анна же пыталась из застывших на бумаге мгновений жизни людей, с которыми ей предстоит общаться целый год, почерпнуть максимум информации. Хорошо бы Владимир позволил оставить всё это себе, хотя бы на несколько дней - фото можно показать Раде. Она более опытным взглядом, возможно, сможет увидеть что-то важное об этих людях.       - Конечно, Аня, я всё оставлю. Изучай, не торопись.       - Спасибо, - ласковая улыбка Корфа её по-прежнему смущала.       - Аня, есть разговор. Точнее, предложение. В общем, мы тут с Надеждой посоветовались, и я решил… - поймав промелькнувшую в девичьем взгляде лукавинку, Владимир не выдержал и засмеялся. - Ладно, короче: после выписки ты переезжаешь жить ко мне.       - То есть… как это? - испуганно заморгала девушка. «Жить в одном доме с мужчиной, который не приходится тебе родственником?! Ведь я этому Владимиру не крепостная собственность, даже не воспитанница его отца… Да и вообще, крепостного права уже полтора века в России нет. Он обычный актёр, как сказала Рада. Такой же, как здешняя Анна, судя по студенческому билету и страницам сценария, что лежали в сумочке. Почему же я должна жить вместе с мужчиной, который Анну постоянно пытается соблазнить? А если он применит силу, когда я откажу? Как ведут себя с дамами современные мужчины, ежели судя по поведению женщин и мужчин, которое я наблюдаю в этой лечебнице, никто не затрудняет себя соблюдением даже простейших правил приличия?»       - Аня, у тебя есть, конечно, своя квартира, хотя ты об этом не помнишь. Но ты ведь наверняка теперь не сможешь даже микроволновку включить, чтобы разогреть себе обед.       Признавая разумность этих слов, девушка с печальным вздохом кивнула. Тем более что она даже не до конца понимала, о чём сейчас говорит Владимир.       - У меня дома ты будешь в безопасности. Когда я на съёмках, тебе поможет Варвара, моя домработница. Надежда сможет заезжать почаще, я живу ближе к клинике, чем ты. Да и вообще, - с замиранием сердца Корф решился на отчаянный шаг: пользуясь амнезией возлюбленной, слегка «скорректировать» статус их взаимоотношений, - невесте давно уже пора переехать к жениху. Ты обещала, что переедешь ко мне после окончания съёмок. Но раз такое дело, почему бы нам не начать жить вместе чуть раньше? - он чувствовал, что ласковая улыбка получилась несколько растерянной, будто её ответа ждёт как снисхождения. Молодой человек отчаянно трусил, но уж как говорится: полюбить, так королеву, а идти - так ва-банк!       - Ты… мой жених? - обращение на «ты» с трудом давалось воспитанной барышне, но Рада объяснила, что с большинством окружающих она должна будет общаться запросто.       - Да, я сделал тебе предложение, и ты согласилась выйти за меня замуж, - от собственной наглости даже немного кружилась голова, но это был реальный шанс завоевать сердце девушки, которая ничего не знает о репутации записного бабника, а станет судить о нём лишь по отношению к ней самой.       Бессовестная ложь возмутила Анну до глубины души! Ведь её близнец из этого века рассказывала о своём отношении к партнёру по роли совершенно иное! Но сознаваться в том, что знает о неприязненном отношении настоящей Анны к Владимиру - значит распрощаться с легендой о потере памяти. А как ещё оправдать полное незнание жизни в 21 веке? Ну, держитесь, Владимир Иванович Корф, кто бы Вы ни были и как бы ни относились к Анне Платоновой - за свою сегодняшнюю ложь Вы ответите!       - Думаю, ты прав. В твоём доме мне будет гораздо лучше, - очаровательно улыбнулась воспитанница барона Корфа, который готовил свою любимицу для великой театральной карьеры.       19 век. Особняк Корфов. Комната Анны Платоновой       Так, и как будем дурить голову местному эскулапу? Мысль о потере сознания от удара по голове и последовавшей амнезии - это, конечно, неплохой ход, а вдруг доктор расколет? Ладно, придётся действовать как обычно: решать проблемы по мере их поступления. Пока не привезли доктора, можно просто немного отдохнуть. Оказывается, это весьма выматывающее занятие - драка с благородными аристократками.       За окном послышался шум подъехавшей повозки - прибыл доктор. Любопытство взяло верх над осторожностью, и Анна на цыпочках прокралась к лестнице, чтобы услышать, что скажет Штерн по поводу уплаты долга.       Исправник удалился с расходной книгой Долгоруких после всего лишь нескольких фраз честнейшего доктора:       - Илья Петрович, нам стало известно, что Вы были свидетелем возвращения долга покойным бароном Корфом покойному же князю Долгорукому.       - Какого долга, уважаемый?       - В счёт которого Иван Иванович Корф ставил свое поместье.       - Ах, это! Так когда это было! Помнится, в этом доме, в кабинете господина барона всё и происходило. Так вот же, Карл Модестович тоже присутствовал, даже расписку заверял! Или кто-то сомневается? Можете смело заявить этому человеку - опасаться не стоит, долг был отдан сполна и вовремя. А теперь извините, мне бы пострадавшую проведать надо.       Бегом метнувшись обратно, Анна едва успела вернуться в свою постель. Чтобы не пугать больше Владимира, она решила «очнуться» до появления доктора. Встретив наивным, слегка испуганным взглядом вошедших мужчин, девушка отметила сильную бледность хозяина. «Бедный, любимый мой, так испугался за меня. Прости, но иначе было нельзя!» Барон чрезвычайно обрадовался, увидев пришедшую в сознание невесту.       После краткого рассказа об обстоятельствах, при которых барышня получила удар по голове, Владимир был безжалостно выставлен вон из комнаты. Штерн приступил к своим обязанностям. Было любопытно сравнивать, как разительно отличался осторожный осмотр лекарем благовоспитанной барышни 19 века от действий докторов в современных поликлиниках. Анна только и успевала глотать насмешливую улыбочку. Максимально завуалированно сформулированные осторожные вопросы, чтобы выяснить, не было ли рвоты, не кружится ли голова, не двоится ли в глазах. Анна старалась держать глаза опущенными, изображая девичью стыдливость, чтоб не удивлять доктора озорным блеском - хохотать над его преувеличенной деликатностью хотелось от души и в голос.       Вошедший после осторожного стука и позволения доктора Владимир охотно пояснил причину шума, доносящегося снизу, в ответ на требования Штерна обеспечить пострадавшей барышне покой и должный уход.       - Ваше свидетельство уплаты долга моим отцом Петру Михайловичу, Илья Петрович, послужило поводом для грандиозного скандала между Марией Алексеевной, Шуллером и Забалуевым. Они там устроили драку почище той, в которой Вы получили удар, дорогая. Теперь выясняют на кулаках, кто кого более обманул и кто кому и что теперь должен. Думаю, пройдохе Шуллеру сильно не поздоровится. Наверняка к нашим с Вами синякам, Анна, наш бывший управляющий получит ещё как минимум парочку.       - Бывший? - уточнил бесстрастно доктор. - Разве господин Шуллер у вас более не служит?       - Разумеется, нет. Как только этот балаган в гостиной кончится, а Мария Алексеевна и Забалуев покинут мой дом следом за исправником, что уже повёз показать злополучную книгу Петра Михайловича знающим толк в подделках документов людям, я с наслаждением выкину этого жулика из поместья, собственноручно спустив с крыльца! Жалею, что не сделал этого гораздо раньше.       Анне хотелось от души похохотать над мошенниками, но пришлось выпучить наивные глазищи.       - П…простите… я Вас не понимаю. А Мария Алексеевна, господин Шуллер и господин Забалуев - это кто?       Одинаково вытянутые лица местного лекаря и барона - презабавнейшее зрелище, доложу я вам!       Штерн немедленно сделал стойку гончей и вернулся к постели пациентки.       - Скажите, любезнейшая, Вы помните своё имя?       Задрав глаза к потолку, Анна помедлила несколько секунд. Затем робко покачала головой.       - А этого господина Вы узнаёте?       Всё внутри сжалось в комочек от той боли, что плескалась сейчас во взоре Владимира. Но пришлось взять себя в руки, перевести взгляд на доктора и снова отрицательно покачать головой.       - И меня, стало быть, Вы также не узнаёте?       - Нет, - Анне удалось даже пустить слезу. Хотя много усилий для этого не понадобилось - причинять страдания любимому было отчаянно стыдно. Владимира было безумно жаль. Но иначе не продержаться в этом мире целый год! Упекут ещё, пожалуй, в лечебницу для умалишённых.       Покачав головой, доктор обратился к барону.       - Что же, всё ясно. Удар, судя по всему, оказался такой силы, что вызвал потерю памяти.       - И… что же теперь будет? Память вернётся?       - Увы, ничего не могу Вам обещать, Владимир Иванович. Возможно, вернётся, а возможно - нет. А если и вернётся, то непонятно - завтра или через десять лет.       - Что же теперь делать?       - Ничего, - флегматично пожал плечами Штерн. - Уход, внимание, обильное питьё, покой. И постоянные беседы. Возможно, какой-то рассказ близких людей о детстве, о любимом опекуне, о привычках, о каждодневных занятиях поможет что-нибудь вспомнить. А в остальном - несколько дней в постели, а после больные с потерей памяти могут вести самый обычный образ жизни и чаще всего не нуждаются в каком-либо особом лечении. Но в ближайшие дни я буду заезжать регулярно. А пока - только покой и сон. Больше спать! Снотворные порошки я оставлю. Проводите меня к вашей Варваре, я расскажу ей, как давать лекарство.       - Прошу Вас, доктор, - барон распахнул перед Штерном дверь. - Анна, я вернусь через несколько минут. Всё будет хорошо, я обещаю.       И мнимая больная осталась одна.       21 век. Санкт-Петербург. Клиника       Владимир решил заехать к Анне днём, ещё до обеда, перед озвучанием. Из палаты доносились негромкие голоса. Корф приостановился - возможно, её сейчас осматривают или делают процедуры.       - Рада, умоляю, верните меня назад!       - Ну что ты, что ты, милая, - раздался странный скрипучий старушечий голос. - Тебе же ясно сказано и там, и тут - через год. Вот поживёшь годик, дождёшься Солнцеворота, и уж тогда… коли захочешь…       Испытывая странную смесь страха и бешенства, Корф решительно вошёл. Посетительница Анны, если честно, ввергла его в немалый шок. В палате сидела старая морщинистая цыганка, одетая по старинке во множество пёстрых юбок, по современной моде своих соплеменниц седые волос были накручены почти на темени в высокую шишку и обвязаны блестящим шарфом, в ушах - длинные тяжёлые серьги, сильно оттягивающие и без того вытянутые мочки ушей, руки с вызывающе-алым маникюром на коротких ногтях унизаны сверх всякой меры перстнями и кольцами, а в накрашенных губах - деревянная трубка, правда, не раскуренная.       - Что здесь происходит? - грозно спросил Владимир.       Спокойно сидевшая на кушетке рядом со старухой медсестра испуганно вскочила.       - Господин Корф, вы только Надежде Николаевне не говорите, пожалуйста! Бабушка уже уходит.       - Бабушка? Какого чёрта вы притащили сюда свою бабушку… Рада? - скосил он взгляд на её бейджик. - Какой чушью вы тут пичкаете беспомощного человека, который не может адекватно оценивать окружающую действительность? Что вам нужно от Анны? - Актёр перевёл обеспокоенный взгляд на больную. - Анечка, что они тебе говорили? Они напугали тебя?       Провожаемые недобрым взглядом Корфа, цыганки поторопились выйти.       Он присел на край постели и ласково погладил девушку по голове, словно ребёнка. Застигнутая врасплох вместе со своими гостями Анна в испуге лишь смотрела на Владимира широко раскрытыми глазами. Едва найдя в себе силы отрицательно помотать головой, отвела мужскую руку.       - Нет, они меня не напугали. Всё в порядке. Не стоит волноваться.       - Уверена?       - Да, всё в полном порядке. Владимир, могу я просить об одолжении?       Корф уже в который раз замечал, что речь Анны сильно изменилась. Ему на ум всё чаще приходили не то дореволюционные гимназистки, не то придворные дамы 19 века… Что?! Кстати, вот этой мыслью стоит, возможно, поделиться с Надеждой. В момент получения травмы Анна участвовала в исторических съёмках, язык сценария стилизован под позапрошлый век. За несколько минут до происшествия Аня как раз учила текст. Возможно, это каким-то образом наложило отпечаток на сознание? Ладно, поговорить с тёткой надо обязательно.       - Конечно, - он постарался улыбнуться ей как можно теплее.       - Не говори, пожалуйста, Надежде Николаевне о визите этой цыганки.       - Хорошо, если ты хочешь, я ничего не скажу. Но почему? И куда ты просила тебя вернуть?       Анна смутилась.       - Ну… обратно. В мою прежнюю жизнь, где я всё помнила. Бабушка Рады владеет гипнозом, - нашлась девушка, - и были случаи, когда она возвращала людям память или помогала вспомнить что-то важное, что они позабыли. Вот Рада и предложила попробовать.       - А нормального психолога, владеющего гипнозом профессионально, почему Рада не предложила? Эх, цыганьё… - вздохнул Корф. - Во все века одно и то же, лишь бы им только ручку позолотили.       - Прошу тебя, не говори плохо о Раде. Она хорошая девушка.       Не желая спорить с больной, Корф просто поцеловал её в щёку. От этой обычной, казалось бы, ласки двух современных людей, считающихся парой, Анна вспыхнула до корней волос.       - Что… ты себе позволяешь!       - Аня, я просто поцеловал в щёку невесту, что такого? Мы ведь решили пожениться.       - Но… но я же этого теперь не помню, - мысленно коварно улыбаясь, пробормотала девушка. - Пойми, Владимир, ты для меня теперь всё равно что посторонний человек. Я тебя знаю всего четыре дня.       «Да уж, знал бы он, насколько это является правдой!»       - Значит, четыре дня? - прищурился Корф. В его взгляде явно мелькнуло коварство. - Хорошо, будь по-твоему. Тогда начнём знакомиться заново!       Актёр встал, церемонно поклонился, будто играя свою роль в сериале.       - Позвольте представиться, сударыня: Владимир Корф, актёр. Родился в России, в городе Санкт-Петербурге. Не женат, но в данное время влюблён без памяти в одну очаровательную блондинку, которая утверждает, что совершенно не помнит, как дала согласие стать моей женой.       «Разумеется, не помнит, поскольку никакого согласия очаровательная блондинка Вам не давала! Или Анна мне рассказала о себе не всё?»       Девушка поднялась с постели, поправила поясок халата и сделала лёгкий полупоклон, полный такого изящества, что у Корфа захватило дух.       - Анна Платонова, актриса… наверное.       Слегка смущённо улыбнулась и пожала плечиками, мол, больше мне нечего о себе сказать. Владимир протянул руку и, когда тонкие пальчики легко коснулись его ладони, запечатлел на них галантный поцелуй.       - Очень рад нашему знакомству, сударыня.       - Взаимно… наверное.       Молодые люди посмотрели друг другу в глаза - и вдруг без всякого повода рассмеялись.       - Кстати, сударыня, советую вам поскорее познакомиться со мной как можно ближе. Надежда Николаевна обещала ко вторнику отпустить вас домой. А поскольку вы не далее как позавчера согласились с разумностью предложения о нашем совместном проживании в моём доме, то нам предстоит жить в непосредственной близости друг от друга, постоянно общаться, есть за одним столом. Возможно, даже терпеть какие-то неприятные привычки друг друга, - хитро прищурился Корф.       Вспомнив несносную кривляку Жюли Коржецкую, дальнюю соседку Долгоруких, Анна вздёрнула хорошенький носик, устраиваясь обратно на кровать:       - Уверяю Вас, сударь, у меня нет неприятных привычек!       - Ничуть не сомневаюсь, сударыня, - изобразил сидящий на кушетке Владимир короткий поклон. - Я уверен, вы - само совершенство!       Поизображав красавицу-зазнайку несколько секунд, Анна всё-таки не выдержала и рассмеялась под задорную улыбку «жениха».       - Я обещаю, что постараюсь не нарушать заведённых в твоём доме правил, Владимир.       - Перестань, Анечка, какие там правила, - отмахнулся мужчина. - У меня обычная берлога холостяка, которая давно нуждается в присутствии маленькой голубоглазой феи.       От пронзительного, манящего взгляда стало жарко. Анна опустила глаза, лёгкий румянец слегка окрасил бледное личико.       - Моя домработница борется, конечно, с моим холостяцким пофигизмом, но старой, добрейшей души женщине не под силу переломить мою вечную лень и занятость. Мне требуется крепкая ручка любимой, которая будет из меня верёвки вить…       Совершенно незаметно большим гибким котом мужчина перетёк с кушетки на краешек её кровати, пристально глядя в лицо, маня, пленяя, лишая воли непереносимо волнующим, горячим взором…       - Аня… - его глаза и губы так близко, что сердце срывается в бешеную скачку, руки холодеют, а в животе стало вдруг горячо и колюче одновременно… Вот уже мужское дыхание колышет лёгкий локон у виска… Губы касаются чуть приоткрытого в изумлении рта… и на несколько мгновений мир вокруг просто перестаёт быть! И она сама перестаёт быть. Это уже не она, благоразумная барышня, воспитанница барона Ивана Ивановича Корфа, несостоявшаяся актриса императорского театра Анна Платонова, это какое-то иное человеческое существо, единое, неделимое, имеющее две головы, восемь конечностей, два тела, но всего лишь одно сердце, ибо бьётся оно гулко, громко, часто, одним ритмом. Ведь не могут же два сердца стучать так слаженно, чтобы не чувствовалось второго биения?       - Аня… любимая…       Открыв глаза, девушка обнаружила себя в страстных мужских объятиях. О, Боже!       - Пусти! - как вскрик подстреленной птицы.       Руки моментально разжались, Владимир беспрекословно отстранился. Вся пылая от стыда, Анна отвернулась к стене, спрятав лицо в ладонях.       - Прошу тебя, уйди, пожалуйста.       Сзади раздался разочарованный вздох.       - Хорошо. Ты не возражаешь, если я заеду завтра вечером?       Она смогла только кивнуть, повернуться к визитёру у девушки решимости не хватило.       Услышав щелчок ручки осторожно прикрытой двери, Анна забралась под одеяло, свернулась клубочком и постаралась привести мечущиеся мысли в порядок. Нельзя так реагировать на прикосновения и взгляды этого ветреника! Нужно помнить, что благовоспитанная барышня остаётся таковой в любых обстоятельствах, как учил Иван Иванович, и сохранять хладнокровие в присутствии человека, представляющего опасность для девичьей добродетели, но на данный момент - единственного, кто может помочь выжить в незнакомом мире. Необходимо научиться держать с Владимиром должную дистанцию. Насколько трудно это будет в его доме - невозможно оценить, покуда неизвестно, какую комнату ей отведут, как близко окажется спальня хозяина, проживают ли вместе с ним слуги… и есть ли среди них женщины! О, Господи, неужели придётся жить в окружении нескольких мужчин без достойной компаньонки?! Спокойно, Анна, не паниковать! Всё решится, когда Владимир привезёт «невесту» в свой дом.       Гораздо важнее сейчас тщательно обдумать слова старой цыганки, которую сегодня привела Рада. Подробно расспросив девушку об обстоятельствах, при которых она попала в современный мир, местная шувани покачала головой и заявила, что до следующего Солнцеворота необходимо найти то самое зеркало, что висело в её спальне особняка барона, через которое пытались отправить обратно домой актрису. Круглое настольное вращающееся зеркальце не имеет определяющего значения, вместо него можно взять любое, а вот то, что висело на стене в её спальне, сколько Анна себя помнила, шувани назвала «порталом». И без этого портала попасть домой невозможно. Но где же искать зеркало? Владимир сказал, что она потеряла сознание «на съёмках» в каком-то старинном особняке на окраине города, около семи вечера. Как раз в это время Анна оказалась в комнате особняка Корфов. И в клинике она очнулась во втором часу ночи, после того, как цыганки провели обряд, при котором по странному совпадению сместились оба зеркала. Значит, здешняя Анна потеряла сознание и перенеслась в 19 век «на съёмках». Теперь бы понять, где проходили эти съёмки и может ли она туда попасть. Где - знает Владимир! А как попасть? Пока никак, Надежда Николаевна настаивает на полном покое, и Корф ей обещал «постельный режим и Варварин присмотр» как минимум ещё две недели после переезда в его дом. Варвара? Значит, как минимум одна прислуга Владимира всё-таки женщина! Замечательно, облегчённо вздохнула барышня, и вернулась к рассуждениям о поисках зеркала. Отдыхать ещё две недели в доме Владимира - не столь страшно, до следующего Солнцеворота почти целый год. Не пропустить бы дату! Но Рада обещала помочь по мере сил, записала свой номер в её телефон. Не перепутать бы ничего, когда нужно будет связаться с нею! Здешние изобретения столь сложны и многочисленны - всего и не упомнишь сразу!       Итак, Рада пообещала устроить ей вновь встречу с бабушкой в нужное время, но без зеркала она не будет иметь никакого смысла. Как же попасть в тот особняк? О, Господи, ну конечно! Как только ей позволят вновь вставать, ей ведь нужно будет заменить актрису Анну Платонову в её «телепроекте»! И она поедет в тот особняк как актриса, вместе с Владимиром! Как же всё просто! Если зеркало было на сцене, когда Анна играла, то оно служило реквизитом. Можно ли купить какой-то предмет из реквизита? И есть ли у неё на это средства? Сколько вопросов - и почти ни одного ответа. Но своими выводами стоит поделиться с Радой - возможно, она сможет в чём-то быть полезной.       19 век. Особняк Корфов. Комната Анны Платоновой       За страховку от лечебницы для умалишённых в виде мнимой амнезии пришлось расплачиваться десятью днями постельного режима. Для девушки, привыкшей к активному образу жизни, утренним пробежкам и занятиям йогой дважды в неделю, круглосуточное лежание в кровати было сродни медленной пытке. Зато в эти дни Анна успела близко познакомиться и с добродушной толстушкой Варварой, которая всё причитала да охала, когда Владимир сказал, что «любимица твоя, Варенька, от удара по голове память потеряла и никого из нас теперь не узнаёт, даже тебя», и с врединой Полиной - ну прямо вылитая однокурсница Пенькова, такая же завистливая, ленивая и с непомерным самомнением. Правда, сам барон не давал скучать своей невесте - ежедневно Владимир приходил с самого утра, как только Варвара заканчивала ворковать над своей «болезной голубкой», помогая с гигиеническими процедурами и переодеванием. Приказав принести прямо в комнату Анны завтрак на двоих, барон усаживался напротив неё, разделяя трапезу и зорко следя, чтобы возлюбленная как следует ела, не принимая отговорок про отсутствие аппетита.       - Владимир, вы с Варей меня раскормите до размеров бегемота!       Под удивлённым взглядом Корфа пришлось напоминать себе, что она вообще-то прилично воспитанная барышня, хоть и с последствиями амнезии… на всю голову.       В течение дня, если дела не требовали длительных отлучек хозяина, Владимир охотно читал невесте вслух, получив от Штерна строгие указания насчёт совершеннейшего покоя пострадавшей, «и никаких книг и писем, только отдых!»       В следующий раз Анна весьма удивила жениха, попросив принести из библиотеки какую-нибудь другую книгу вместо французского романа.       - Желаете другой роман, сударыня?       - Нет, благодарю, - старалась Анна по возможности выражаться изысканно (когда не забывала), - я не люблю романов. Гораздо охотнее я бы послушала сейчас историю о приключениях и путешествиях. Да и Вам, подозреваю, что-то подобное читать мне вслух будет не столь скучно.       Озадаченный барон принёс из библиотеки «Приключения Робинзона Крузо», и в следующий час Анна с огромным удовольствием слушала знакомую с детства историю. Когда чтец устал, девушка спросила:       - А какие книги любите Вы?       - Я? С возрастом мои предпочтения менялись. В детстве меня увлекали истории о рыцарях…       - И прекрасных дамах? - лукаво уточнила девушка.       - Разумеется, и о прекрасных дамах, - улыбнулся барон. - Какой же уважающий себя рыцарь без прекрасной дамы? Затем у меня родился жгучий интерес к книгам о путешествиях в дальние страны. И я впоследствии, уже окончив Корпус, даже совершил поездку в Индию. После путешествий настал черёд описаний великих военных походов, но жизнь всё расставила по местам. Когда сам оказываешься на войне, всё предстаёт в совершенно ином свете.       - Вы воевали, Владимир?       - Да, я был на Кавказе.       Полные волнения глаза возлюбленной заставили добавить:       - Слава Богу, совсем недолго. Но тем не менее, вспоминать об этом мне совершенно не хочется. Может быть, почитать вам ещё?       - Нет, благодарю, я не хочу Вас утомлять, Владимир. Расскажите мне что-нибудь о нашем детстве, о Вашем отце. Ведь он был моим опекуном и, вероятно, сделал мне много добра. Мне очень стыдно, что я теперь ничего этого не помню.       И Владимир рассказывал. Со свойственной всем любящим людям проницательностью Анна слышала в его рассказе не только голые факты, но и отголоски детских и юношеских обид на отца, который слишком мало посвящал времени сыну, то беззаветно скорбя о безвременно ушедшей любимой супруге, то занимаясь безродной сиротой, непонятно по каким резонам взятой в господский дом после смерти приёмных родителей. Улавливала девушка и признаки рождавшегося в сердце юноши первого, неосознанного чувства к ангелоподобной воспитаннице отца, что невольно крала у него внимание и любовь родителя, того чувства, которое выросло и укрепилось в сердце повзрослевшего Владимира, несмотря на все попытки вырвать из него недостойную благородного дворянина страсть к холопке. Её жених представал перед ней в совершенно ином свете, личные заключения Анны о характере и душевных качествах барона различались с тем, что рассказывала о своём хозяине его бывшая крепостная, как день от ночи. И против своей воли самозванка влюблялась во Владимира всё сильнее.       Но всё на свете когда-нибудь заканчивается - кончилось и её «постельное заключение». Впервые выйдя на короткую прогулку по парку, Анна едва не задохнулась от прозрачного морозного воздуха. Казалось, от чистейшего кислорода даже слегка кружит голову, пришлось даже чуть крепче опереться о локоть сопровождающего её барона. Теперь, пользуясь «амнезией», Анна без утайки рассматривала окружающий пейзаж с любопытством маленького ребёнка. Да, как же всё может измениться за полтора века - теперь здесь крепкое богатое поместье, вокруг поля и густые леса, а через каких-то восемьдесят лет усадьбу разорят при жестокой смене общественных устоев, а ещё через столько же - до этого райского уголка доберётся безжалостный мегаполис, и не останется ни полей, ни лесов…       На зеркале замёрзшего пруда со смехом и воплями катались на подобии коньков деревенские ребятишки. С улыбкой залюбовавшись весёлой забавой, Анна обратила сияющий взор к жениху:       - Владимир, а мы с Вами в детстве катались по льду?       - Катались в основном мы с юными Долгорукими, старшим Андреем и средней Лизой. А младшая княжна Соня и Вы обычно наблюдали в стороне.       - Почему? - в голосе Анны слышалась лёгкая обида. Наверняка, бедную девочку младший барон просто не подпускал к развлечениям благородных отпрысков дворянских фамилий.       - Вы слыли в детстве ужасной тихоней, сударыня, - насмешливо адресовал ей лёгкий поклон Владимир. - И во всём были послушны батюшке, а он считал, что такие забавы не для благовоспитанных барышень.       - А как же княжна Лиза?       - О, Лиза, - с улыбкой вздохнул барон. - Если у Долгоруких и был среди детей один сорванец, то имя ему отнюдь не Андрей. Именно с Лизой мы лазали по деревьям в саду или парке, изображали бесстрашных путешественников или отчаянных разбойников. И заманить нас с Андреем на каток была способна только она! - смеясь, закончил он воспоминания.       - Знаете, Владимир, мне отчего-то очень хочется попробовать. Сегодня же спрошу у доктора разрешения, а завтра пойдёмте снова сюда. Вы ведь составите мне компанию?       Поглядев в молящие голубые очи, Корф с притворной обречённостью вздохнул, впрочем, не особо пряча ласковую улыбку:       - Когда на тебя так смотрит любимая женщина - отказать просто невозможно.       Катание по настоянию доктора пришлось отложить ещё на несколько дней, но оно тем не менее состоялось. Анне было непривычно скользить обутой в странные конструкции из дощечки, на которую Владимир установил её сапожок, с приделанным к ней снизу кованым коньком. Всё это крепилось к обуви посредством четырёх ремешков, за пяткой и у носка, попарно завязываясь на обычные узлы. Разумеется, девушка далеко не сразу приноровилась двигаться по льду на таких непривычных коньках, создавая ощущение полной неумехи. Но не прошло и получаса, как барону уже было сложно за нею угнаться! Анна даже стала озорничать, пару раз коварно опрокинув самонадеянного жениха в сугроб.       - Ах, так! - сверкая весёлыми глазами, воскликнул Корф. - Держитесь, сударыня, сейчас Вы будете наказаны за Ваше вероломство!       Молодые люди, вскрикивая и хохоча, распугивая малышню, пустились в кошки-мышки. Щадя мужское самолюбие, минут через пять девушка поддалась, угадав манёвр Владимира, будто случайно свернула в ту же сторону.       - Попалась! - победно возопил барон, сцапав добычу.       - Ага… - опустила добыча слишком довольный для проигравшей взгляд. Поняв намерения наклоняющегося к её лицу возлюбленного, стрельнула взглядом в любопытно глазеющих на них крестьянских ребятишек. - Здесь же дети…       Откашлявшись, барон быстро нацепил преувеличенно спокойную мину и заявил:       - Что-то чаю хочется… С Вариными пирожками. Не желаете ли вернуться домой, дорогая?       Дорогая, разумеется, пожелала.