Перемещения с последствиями

      1.       21 век. Съёмочная площадка телесериала       - Стоп! Аня! Платонова! Чему тебя только Шишкин учит в вашем театральном! Ты же сейчас соблазнительная одалиска, ты сам воплощённый грех, ты… ты мечтаешь, чтобы заносчивый дворянин встал перед тобой на колени и покорился! Прижмись уже к герою грудью, что ты от него шарахаешься, будто он прокажённый!       Под довольный хмык Корфа Анна метнула злобный взгляд режиссеру и подумала: «Вообще-то моя героиня невинная девушка, которой в принципе не полагается знать, как подобные пляски выглядят. Понапишут сценаристы всякого бреда, а ты из шкурки выпрыгни, но придумай, как оно там выглядело, в том девятнадцатом веке! Корфу вон хорошо, он знаменитый-востребованный, ему продюсер разве что только в рот не заглядывает, а кто будет слушать студентку второго курса?»       Воспользовавшись перерывом, Анна присела на оттоманку из реквизита и продолжила учить диалоги к следующим сценам. До её слуха доносились обрывки фраз недовольного партнёра.       - …поставили так, что он меня слепит. Вместо того… сходить с ума от танца… как крот на солнце. Подвиньте уже этот чертов софит… невозможно же!       «Ох, и все-то нашему барину не так», - вздохнула молодая актриса.       И тут же услышала над ухом волнующий баритон секс-символа всея отечественного кинематографа:       - Ань, можно?       Корф методично вёл осаду молодой коллеги практически с первого дня съёмок. Актриса сильно подозревала, что в циничном мире кинопроизводства уже ставки делают на то, сколько продержится очередная жертва корфовского обаяния.       - И зачем, Владимир? Отдыхай пока, скоро следующий дубль.       - Аня, неужели ты не понимаешь! Я и так по тебе с ума схожу, а сегодня ещё съёмки такие, что… С самой первой нашей встречи, с первого общего съёмочного дня я всё жду, когда в твоих глазах растает лёд. Когда прервётся для меня череда бессмысленных, пустых дней без тебя, когда я смогу сказать: Анна, будь моей женой. И услышать в ответ…       Кипя от негодования, девушка вскочила:       - Да это уже ни в какие рамки! На что ещё ты готов, чтобы затащить понравившуюся дуру в койку, Корф?! - и бегом бросилась прочь.       После перерыва съёмки продолжились. Анна сразу заметила, что освещение стоит по-иному и зачем-то перевесили в другой простенок большое зеркало в бронзовой раме, задрапированное чёрной полупрозрачной тканью - по сюжету молодой дворянин устроил себе званый ужин с непристойными плясками крепостных актрис прямо во время траура по отравленному злобной соседкой отцу. Актриса снова повторяла отрепетированные с консультантом по восточным танцам движения, стараясь не выпадать из центра площадки, ограниченного метками на полу. Ох, слишком близко к границе стоит софит… Не заметив провода, наскоро спрятанного осветителями под угол ковра, актриса споткнулась, машинально схватилась за штатив софита, он задрожал и толкнул соседний. Осветительный прибор зашатался и опасно накренился… Словно в замедленной съёмке Анна наблюдала, как яркое слепящее пятно надвигается прямо на неё. Боль в темени. Мир поплыл. Грохот второго софита, ударившего висящее на стене зеркало. Ускользающее сознание ещё успело запечатлеть, как тёмная вуаль соскользнула с мерцающей голубоватой бездной пустоты, заключённой в старинную раму, в вибрирующей поверхности многократно отразилась она в своём голубом танцевальном костюме - и всё погасло.       19 век. Особняк Корфов. Комната Анны Платоновой       Прекрасная невольница молодого самодура-барона стояла у окна, невидящим взором уставившись в хмурый пейзаж занимающегося зимнего вечера. Полученный ею нынче приказ от нового хозяина был ужасен: порядочную целомудренную девушку, воспитанную покойным барином словно благородная барышня, принуждали плясать перед гостями развратный танец практически раздетой! Те семь прозрачных вуалей, что должны быть прикреплены к тонкому поясу на талии, не скроют от зрителей почти ничего. Да и их танцовщица к концу постыдного представления скинет, постепенно обнажаясь совершенно и маня собою в омут порочной страсти… Анна закрыла пылающее лицо руками. Делать нечего - нужно готовиться. Пойти поискать хотя бы ткани не столь прозрачные, чтобы не сразу предстать во всей красе перед алчущими взорами наслаждающихся пикантным зрелищем мужчин? Хотя какая разница? Четверть часа - и её тело уже ничем не будет скрыто. Гордо подняв голову, Анна отправилась в крепостной театр подбирать наряд для собственного унижения.       По пути встретив князя Репнина, с облегчением узнала, что на ужине Михаила не будет, обстоятельства требуют его срочного отъезда. Что же, её позор будет хотя бы неполным - любимый человек не увидит бесовской пляски в её исполнении. Стало всего чуточку, но легче. Переворошив несколько сундуков с костюмами, уже в сумерках прекрасная невольница вернулась обратно. В любимом зеркале над комодом отразился ворох каких-то голубых тряпок с золотой отделкой. Швырнув на кровать найденные для образа танцующей одалиски шарфы и платки, горько подумала: «И костюм уже по своему вкусу выбрал… Бросил на пол, как собаке кость». Обернулась к комоду и от неожиданности ойкнула: возле него лежала облачённая в странные одеяния девушка. Белокурая, молодая, худенькая как она сама. Босая, длинные волосы свободно разметались по ковру. Наряд её не был похож ни на что, виденное ранее - обнажённый живот, очень короткий шёлковый лиф, с трудом прикрывающий грудь, на руках лишь странные украшения выше локтя, от которых к запястьям струились прозрачные рукава. Юбка из нескольких слоёв, едва доходящий до середины бедра верхний столь же плотный, как лиф, а вот остальные мало препятствовали тому, чтобы рассмотреть стройные ножки, опутанные наперекрест золотистыми верёвочками, имитирующими не то отсутствующие чулки, не то античную обувь. Пока Анна удивлённо рассматривала незнакомку, она застонала, пошевелилась и открыла глаза. Крепостная вскрикнула: на неё с пола глядела… она сама!       Тем временем её копия уставилась на неё непонимающим взглядом, прошептала «О, господи…» и попыталась сесть. Болезненно скривившись, схватилась за голову.       - Кто… Вы? - дрожащим голосом пробормотала Анна.       - Судя по всему, я актриса, которую вас пригласили дублировать. Вот только не пойму, зачем это нужно, - бормотала незнакомка, поднимаясь и отряхивая свой странный наряд, - неужели всё так плохо? Может, не стоило мне идти в театральное?       - Вы… актриса? - в голосе Анны, облачённой в чёрное траурное платье, слышалось крайнее изумление.       - А вы разве нет?       - Дядюшка мечтал видеть меня знаменитой актрисой, но у нового моего хозяина, судя по всему, в отношении меня совершенно иные планы… Но позвольте спросить, как же Вы оказались в моей комнате, да ещё лежащей на полу?       - В вашей комнате? Вы что, будете здесь спать? Продюсер что, осуществил свою угрозу и оставил нас всех ночевать в этой продуваемой всеми ветрами развалине, пока не доснимем этот идиотский танец?!       - Отчего Вы называете особняк барона развалиной? Он вполне крепок, в нем весьма уютно.       У незнакомки слегка отвисла челюсть:       - Особняк барона? Какого ещё барона?       - Барона Корфа. Теперь Владимира Ивановича, а до того - покойного его батюшки, Ивана Ивановича.       В полнейшем изумлении, снова схватившись за голову, незнакомка присела на край постели, пытаясь понять, о чём ей говорят.       - Так, коллега, простите, конечно, но мне не смешно. На меня упал софит, у меня болит голова, совершенно замерзли ноги, а вы мне тут выдаёте легенду из моей же роли. Барон-отец, барон-сын, вы ещё крепостной Владимира назовитесь, которой он Саломею танцевать приказал!       Анна побледнела.       - Когда он успел Вам рассказать? Приказ отдан только нынче. Неужели об этом уже знает вся округа? - девушка вновь закрыла лицо руками. - Какой позор!       «Так, мало того, что дублёршу взяли, так она ещё и не в себе! Нет, погружение в образ - это, конечно, замечательно, но от реальности роль отличать надо всё-таки!»       Тем временем Анна в траурном платье внимательно посмотрела на одетую в голубой костюм незнакомку.       - Откуда Вам знаком Владимир? Он… Вы… Он нанял Вас в театре?       «Так, похоже, девочка совсем сумасшедшая. Что ж, будем разговаривать вежливо и аккуратно, как с малым дитём».       - В театре я пока ещё не играю. Только в учебном. Я учусь в театральном училище. А «Крепостная дворянка» - мой первый телепроект.       - Первый… что?       - Хорошо, пойдёмте к продюсеру или режиссеру, они вам напомнят, в какой проект вас пригласили. Кстати, а где все?       «Такая тишина бывает, только когда начинается обед. Значит, смену продлили и привезли народу поужинать? Ясно, все хомячат, а нам с дублёршей сейчас только чёрствые корки останутся!»       - Простите, но в доме, кроме нас с Вами и Владимира, только князь Оболенский.       Раздражение росло.       - Так, давайте с самого начала. Меня зовут Анна. Можно Аня или Нюта. А вас?       - И я Анна. Любопытное совпадение, - мило улыбнулась крепостная.       - Очень приятно, - актриса протянула своему полному зеркальному отражению ладонь. - Анна Платонова.       В непонимании, зачем полуодетая барышня протягивает ей руку, будто для мужского приветствия, крепостная удивлённо смотрела на узкую ладошку.       - Меня тоже зовут… Анна Платонова.       Теперь пришел черёд гостьи удивляться.       - Надо же - и нашли ведь…       Нарастающее подозрение, что в окружающей обстановке что-то не так, заставило актрису подойти к шкафу и резко распахнуть дверцы. Затем по одному она выдвинула ящики комода и бессильно опустилась прямо посреди комнаты на ковёр. Содержимое шкафа и комода свидетельствовало о том, что это настоящая жилая комната. Не костюмерная, не съёмочный реквизит - всюду находились предметы женского обихода. На одну персону. По моде позапрошлого века!       21 век. Съёмочная площадка телесериала       Бледный Корф первым подбежал к упавшей партнёрше.       - Аня, Анечка! Анна, ты слышишь меня?!       Он тихонько пошлёпал девушку по щекам - реакции не было.       - Скорую! - взревел Владимир.       - Пока она сюда доедет, барышне может стать хуже, - разумно заметил Оболенский, пожилой маститый актёр, занятый в этой сцене.       Подхватив Анну на руки, Корф кинулся на выход. Возле особняка стоит его машина, он сам быстрее доедет до больницы.       - Володя, девочку следует укрыть, декабрь на дворе, - подсказал Оболенский. - Дайте плед, одеяло, что-нибудь!       Быстро подали тяжёлую доху, в которой актриса должна была начинать следующую сцену. Бережно укутав свою драгоценную ношу, Корф со всех ног кинулся к автомобилю.       В приёмном покое несколько часов не было никаких вестей. Наконец, после полуночи вышел бледный усталый доктор.       - Свяжитесь по возможности с её родственниками. Ей стало хуже. У пациентки, похоже, агония…       19 век. Особняк Корфов. Комната Анны Платоновой       - И твой хозяин действительно приказал танцевать танец Семи Вуалей? Какой кошмар! - актриса покачала головой.       «Да, попасть в собственную дебютную роль - вот уж приключение! Только беда в том, что я не знаю содержание следующих серий! Сценарий дали пока только до момента извинений барона наутро после танца. А что дальше будет с этой Анной? Ладно, будем решать проблемы по мере поступления!»       - Да, приказал, - понурила голову крепостная. - Владимир ненавидит меня. Знать бы только - за что?       - Слушай, Аня, у меня идея! Давай я за тебя станцую! А что, танец у меня отрепетирован, костюм при мне!       - Я… я не знаю. А вдруг Владимир поймёт, что ты это не я?       - А как? Я станцую и быстренько вернусь в комнату, а ты пока посидишь тут. Чего сложного?       - Но… для танца Семи Вуалей твой костюм не подходит. Он должен быть… гораздо… - крепостная мучительно покраснела и кинула ненавидящий взгляд на гору лёгких разноцветных тканей на своей кровати.       «Ну ясное дело! Только вот если бы продюсеры озадачили костюмеров чем-нибудь подобным, то сериал показывали бы после полуночи с пометкой «три икса»! Естественно, что для меня придумали это почти пуританское недоразумение вместо наряда одалиски».       - Пока дай мне своё чёрное платье, я схожу на разведку. Возможно, удастся поговорить с твоим хозяином. Как знать, может быть мне удастся и танец отменить?       «Ага, размечталась, сценарий-то уже написан!»       - Хорошо. Только умоляю, Анна, будь осторожнее! Особенно с Шуллером и Полиной.       - Постараюсь. Теперь бы понять, как можно отсюда вернуться в своё время. Помогу я тебе, конечно, с удовольствием, тёзка, но дома всё-таки как-то привычнее, уж извини.       - Я понимаю. У меня есть одна мысль, но не знаю, получится ли…       - Излагай! После того, что со мной произошло, я готова поверить в любой бред, ей-богу.       - В лесу на границе нашего имения с владениями предводителя уездного дворянства остановился цыганский табор… Может быть, там найдётся какая-нибудь знающая гадалка или колдунья?       - Неплохая идея! По крайней мере, стоит попытаться. Я сейчас согласна испробовать что угодно! Хоть цыганку, хоть ведьму, хоть кикимору болотную. Вот только как мы пойдём в табор, ночь ведь будет - пока я станцую, пока вернусь.       - Может, нам отправить кого-нибудь туда? Например, конюха, Никиту? Он очень добрый, он не откажет.       - Отлично! Тогда как только я спущусь в столовую танцевать и хозяину станет не до слуг - тихонько сбегаешь на конюшню и договоришься. Только сама никому в доме на глаза не попадись, пока я внизу.       - Я понимаю. Спасибо тебе за помощь, Анна. Даже не знаю, как бы я это пережила…       - Но все в доме будут думать, что это ты танцевала полуголая. Всё равно будут осуждать. Об этом ты подумала?       Крепостная горестно вздохнула.       - Всё одно от молодого хозяина позора не избежать. Твоя помощь - лишь отсрочка. Я это понимаю. Владимир рано или поздно найдёт способ меня унизить так, что… - она обречённо покачала головой.       - Ладно, не кисни раньше времени! Давай своё платье, пойду осмотрюсь.       Первым же лицом, которое попалось в коридоре гостье из будущего, оказался… Владимир Корф, её партнер по съёмкам. С оттенком некоего превосходства в холодных серых глазах он пару секунд обозревал ошарашенную таким детальным сходством физиономию актрисы.       - Что Вы так смотрите на меня, Анна? Будто призрака увидали. Это по-прежнему я, Ваш хозяин, барон Владимир Корф.       С трудом подавив просившееся на язык «Да твою же мать!», Анна поскорее отвела взгляд в сторону.       - Просто вновь поражаюсь Вам, Владимир Иванович. Как в одном человеке умещается ненависть и благородство.       - Вместо того, чтобы рассуждать о моих качествах, займитесь лучше репетициями, - со стальными нотками в голосе произнёс Корф. - Почему Вы не готовитесь? К ужину уже накрывают, скоро придут музыканты.       - Хорошая актриса всегда готова исполнять свои обязанности!       Корф насмешливо приподнял бровь:       - Вы уверены, что из Вас хорошая актриса? Посмотрим, что скажет Сергей Степанович.       - Может, я и плохая актриса, зато Вам прекрасно удаётся играть роль благородного человека.       - Не забывайтесь, Анна! И помните - от Вашего поведения вечером зависит многое… Очень многое, - угрожающе добавил барон, прежде чем скрыться за поворотом.       21 век. Санкт-Петербург. Приёмное отделение клиники       Минуты текли непереносимо медленно, жестоко терзая полной неизвестностью. Сколько Владимир уже ждал? Пять минут, полчаса, час? Он утратил чувство времени. В его душе царил один лишь страх.       Громко хлопнула входная дверь, через холл приёмного покоя стремительным шагом, не обращая внимания на единственного в этот час посетителя, прошла в отделение Надежда Николаевна Голицына, нейрохирург, профессор, по совместительству - родная тётка Владимира Корфа.       «Вызвали Надежду? Что это значит? Анне настолько хуже? Или есть ещё шанс спасти её? К безнадёжному больному не срывали бы среди ночи целого профессора… Значит, Надя обязательно спасёт Анечку!» Всего лишь немного, но стало легче на душе.       19 век. Особняк Корфов. Гостиная       Томная тягучая экзотическая мелодия окутывает участников странного действа. Полумрак. Двое мужчин, застывших с ошеломлёнными лицами, худенькая гибкая танцовщица в огненно-рыжем парике, извивающаяся в соблазнительной позе на ковре…       - Анна… что Вы делаете?       «Вот это да! И вправду Репнин! И тоже вылитый Мишка!» - на сей раз актриса подобному совпадению даже удивилась не сильно.       - Анна исполняет свои обязанности - крепостной актрисы.       - Анна крепостная?       «Вот если бы не здешняя Анька, влюблённая в князька как кошка, ни за что бы сейчас перед ним не унижалась! Ну да куда деваться - обещала же помочь!»       - Миша… Миша, я… Я умоляю Вас… Я Вам всё объясню!       Резко схватив танцовщицу, устремившуюся вслед за уходящим князем, Корф развернул свою собственность к себе.       - Ты куда?       - Пожалуйста, отпустите меня, мне нужно с ним поговорить. - «Ага, стала бы я этого жлоба уговаривать… Но девчонку жалко».       - Разве я сказал, что ты можешь идти? Спектакль не закончился. Танцуй. - Сурово глянув на музыкантов, барон прикрикнул: - А вы чего притихли? Играйте!       В разгорающийся скандал вмешался Оболенский.       - Владимир!       Барон тяжёлым взглядом одарил почтенного гостя, но пошёл ему навстречу. Музыкантам был дан приказ уйти.       - Пойдите оденьтесь, дитя моё.       Совсем не по сценарию цепкие пальцы Корфа внезапно отпустили руку Анны, повинуясь настойчивому взгляду князя. Она помчалась вдогонку Михаилу. Но события этого вечера уже были написаны в далёком 21 веке, и актрисе пришлось вернуться ни с чем. «Прости, тёзка. Всё, что могла! Осталось не подкачать и поставить упрямого барана на колени…»       - Чего тебе надо? Я тебя не звал.       - Я пришла, чтобы закончить танец… барин!       - Нет, спасибо, достаточно, - Владимир налил в хрустальный бокал водки. - Эффект превзошёл все ожидания.       Нет, от решительно настроенной женщины избавиться практически нереально!       - Спасибо, барин. Но всё-таки танец ещё не закончен. Вы слишком добры ко мне! - Анна схватила наполненный алкоголем сосуд.       - Вы не обязаны его заканчивать.       - Обязана! Я ведь Ваша крепостная, и не хочу, чтобы Вы обвинили меня в непослушании. Я закончу танец.       - Я уже отпустил музыкантов.       - А мне не нужны музыканты! Обойдусь без них. Я выполню приказ… - отсалютовав хозяину бокалом, Анна одним махом проглотила пьянящую жидкость. В желудке и голове мгновенно заполыхал хмельной пожар. Стало отчаянно и бесшабашно. Плавным соблазняющим движением актриса скинула доху, в которую укуталась второпях, догоняя Репнина.       - Нравится? - медленно, будто завоёвывая по крохе, по миллиметру пространство вокруг Владимира, роковая красавица кружилась возле его стула. - Вы ведь этого хотели… барин?       Смущённый барон старательно отводил глаза от манящей фигурки девушки, которую ещё столь недавно подвергал унижению безо всякой жалости.       - Теперь я в Вашей власти…       Но так ли это? Кто теперь хозяин, кто раб? Кто дичь, а кто охотник?       Корф отвернулся от Анны, не в силах переносить ни мук совести, ни жгучего соблазна.       - Нравится? Вам ведь нравится… да..?       Попытка мужчины встать пресечена неожиданно резким толчком отчаянно-сильных ладошек.       - Да… Вы же так хотели этого… да..?       Терпеть эту пытку уже почти нет сил. Запах духов и разгорячённого танцем женского тела пьянил, сводил с ума…       - Вы же так хотели завладеть мной, - манящий шёпот, прикосновения упругой девичьей груди к плечу, к спине, объятия горячих ладоней… Боже, что она делает… Это же безбожно! Это невозможно вынести и не обезуметь!       - Да… теперь я Ваша…       И вот уже поверженный гордец на коленях перед крепостной, на теле пламенеют нескромные поцелуи. Дворянин лобзает руки холопке. Настал момент истины!       - Хозяин…       Но опьяневший от страсти мужчина уже не осознаёт, не слышит, что шепчет женщина в его объятиях. Ласки всё смелее, все откровеннее. Полыхающие беспредельной страстью глаза внезапно оказываются так близко. В них желание, обещание, восхищение, ожидание… и… Нет, не может быть!!! Неужели… любовь?! Мужской жаждущий рот властно накрывает мягкие податливые губы.       «Он же должен меня прогнать…» - где-то на задворках сознания последняя связная мысль.       Должен… А хочется ли?       Мир вокруг кружится, лёгкая девичья фигурка взлетает в сильных мужских руках.       - Анна… Счастье моё…       Восторг медленными волнами затихал где-то под сердцем, сладкий туман в голове постепенно вытеснялся ужасом произошедшего. Поздравьте себя, госпожа Платонова! Вы лишились девственности с мужиком, которого первый раз в жизни видели. Ок, ладно, во второй, если считать полторы минуты обмена колкостями в коридоре за час до того. Жалеешь ли об этом? Нисколько! Это было… волшебно, потрясающе, божественно! И зря пугают первым разом - мол, всё внутри болит, горит и чуть не рвётся. Ей было сейчас так легко! Ну… есть немного тянущее ощущение где-то там снизу, но оно никак не соизмеримо со всеми страшилками о жуткой боли чуть не во всём теле. Тело её пело и сияло! И очень хотелось улыбаться во всю моську, если бы не несколько «но».       Первое. Все считают, что она - это скромная воспитанница покойного барона, выращенная богобоязненной и целомудренной. Репутация местной Анны погублена так, что дальше некуда. Господи, как стыдно-то перед девчонкой! Позорище - расклеилась после нескольких поцелуев… Да, но КАКИХ поцелуев! Боже мой, ну почему таких мужчин она не встречала в своём времени… Одни бабники вокруг вертятся. Взять того же Корфа… А что, если и с ним было бы также..? Так, не сметь думать сейчас об этом кобеле, равняя его с бароном! Хотя - ведь Аня говорила, что у её хозяина в свете репутация того ещё волокиты и бретёра! О, нет! Бегать от Корфа, прячась во все углы съёмочного павильона, и тут нарваться на его зеркальное отражение во всём! Ну, круто! Видно, судьба твоя такая, Платонова - достаться бабнику.       Второе. Она, вообще-то, попала в придуманный мир! Это же оживший сценарий её первого кинопроекта, вплоть до последних мелочей. Но вот… кажется, только что всё пошло совсем не по сценарию… Никакой совместной постельной сцены у героев не было! И что же теперь здесь будет с сюжетом?!       Третье. Если всё получилось и конюх смог найти в таборе настоящую колдунью, то сейчас в комнате Анны её уже ждут, чтобы отправить назад в своё время. И… она никогда больше не увидит барона, его руки никогда ласково не коснутся её, ей больше не ощутить вкуса его губ, его силы и страсти?! Ну почему всё так! Она почувствовала в горле щекотание - предвестник скорых слёз. Так, не думать о Владимире! Не поддаваться слабостям плоти!       Четвёртое. То, чем они занимались только что, может не обойтись без серьёзных последствий… Она может унести с собой в свой мир ребёнка. Маленькую частичку Владимира… А может, это и к лучшему будет? Подарок из прошлого… Но - не с моим счастьем.       Пятое. А ну как я вернусь обратно, Аня тут останется, а барин изволят после снова со своей крепостной позабавиться? И как объяснить внезапным образом восстановившиеся признаки невинности? Вот хоть с собой теперь тащи девчонку в своё время! А для неё оно не просто чужое - оно для придуманной сценаристами героини ещё и ненастоящее! Нет, наверное, нельзя… Самой бы домой попасть как-нибудь!       Анна почувствовала осторожные ласковые поцелуи, нежно спускающиеся по шее к плечам. Захотелось выгнуться мягкой кошечкой и мурлыкнуть. Она невольно сладко вздохнула, когда горячая мужская ладонь обвела контур её бедра, скользнула по талии.       - Анечка, повернись ко мне…       Отказать этому колдовскому, завораживающему шёпоту не было никакой возможности.       Стараясь поймать её взгляд, Владимир напряжённо изучал выражение лица девушки, ставшей только что женщиной в его объятиях.       - Ты… жалеешь о том, что случилось? Ненавидишь меня?       Господи, и как объяснить краску стыда, затопившую лицо и шею? Анна уткнулась лбом в плечо барона, покачала головой.       - Знай, Анечка, ты только что сделала меня счастливейшим из смертных… Я обладал любимой женщиной.       Анна уставилась на него так, будто увидела впервые. Здешняя тёзка ведь рассказала, что барон её люто ненавидит! Да и приказ плясать полуголой мог прийти в голову только самому последнему…       - Ничего не говори, Анна. Послушай меня. Завтра с самого утра я пойду к отцу Павлу договариваться о венчании. Разумеется, у нас траур, но обстоятельства…       - Обстоятельства? Вы считаете себя обязанным спасать честь собственной дворовой?       - Не говори так, Анна! Неужели ты не поняла, не почувствовала?       Вспыхнув вновь, она отвернулась.       - Крепостная не пара дворянину.       - Ты не крепостная, Аня! Твоя вольная… сгорела. Случайно. Но я нынче же утром выпишу новую!       «Не крепостная?! Был документ о свободе для Ани? И при этом ты заставлял вольного человека терпеть твоё самодурство и исполнять унизительные приказы?!» Видимо, последняя мысль столь отчётливо читалась на лице девушки, что барон опустил глаза.       - Значит, она… То есть… я свободна?       - Да. И только твоя свободная воля решит нашу судьбу. Аня, позволь мне все исправить и постараться сделать нас счастливыми. Если ты не веришь в мою любовь, то выйди за меня хотя бы для того, чтобы спасти свою честь. Я уверен, что смогу со временем доказать свои чувства.       - Но… как же это всё? Окрики, ненависть во взгляде, грубые слова… этот приказ танцевать?       - Ревность! Одна лишь ревность! К отцу, к Мишелю… даже к Варваре! Мне казалось, что тебя даже Варя любит больше, чем меня. А танец… Я видел, как вы с Репниным целуетесь в гостиной. И вспылил от ревности. Мне показалось, что я тебя уже потерял! Раньше, пусть ты не любила меня, но была рядом. А Мишель… он хотел отнять саму возможность видеть тебя, ощущать аромат духов, тайком касаться рукава твоего платья. И… тогда я сжёг твою вольную. В порыве ревности. Прости меня!       Анна резко села на кровати, спрятав лицо в ладонях. О, боже мой! Если бы ей приходилось решать за себя, она бы давно уже кричала на весь дом: да, да, да, я тоже люблю тебя! Но она - не та Анна, которую любит барон, она самозванка, случайно оказавшаяся в особняке под Петербургом за полтора столетия до дня собственного появления на свет!       - Всё это… так неожиданно. Я в полном смятении. Я… право, я не знаю, что сказать. Мне нужно подумать… слишком о многом. Умоляю, не торопите меня, Владимир, - она взглянула на барона с тоской и мольбой.       «Если все получится, завтра решение принимать буду уже не я».       - Но то, что произошло между нами, не скрыть от слуг, увы. Я и рад бы что-то изменить, Анна, но…       - Я понимаю. Просто… можно мне немного побыть у себя? Мне необходимо успокоиться, привести в порядок мысли, - девушка скромно опустила глазки, - и чувства.       Снова попав в нежные объятия, она пыталась сохранить остатки благоразумия, отчаянно цепляясь лишь за одну мысль: «Нужно срочно добраться до комнаты Анны! Только так можно вернуться домой!»       - Анна, я не в силах отпустить тебя ни на секунду!       - А я не в силах здесь ни о чём думать, - сказала она прежде, чем поняла, что проговорилась!       Счастливый барон прильнул к манящим устам страстным поцелуем.       - Владимир, умоляю…       - Так Вы решительно настаиваете на том, чтобы меня покинуть, сударыня?       Закрыв глаза, Анна кивала.       - Да… Я прошу у Вас отсрочки… всего лишь до утра. Обещаю - за завтраком мы обо всём поговорим.       - Обещаешь?       И она вновь кивает, не размыкая дрожащих век.       - Что же, покоряюсь жестокости женщины, что способна вить веревки из любящего мужчины, - с притворным вздохом Владимир накинул халат, ловко завернул Анну в простыню и поднял на руки.       - Что Вы делаете, сударь?!       - Несу Вас в Вашу комнату, по Вашему же желанию, моя дорогая!       - Но…       И прежде чем Анна успела возразить, она оказалась в коридоре у двери в «свою» спальню.       - Спокойной ночи, - кинув прощальный взор на любимого мужчину, самозванка юркнула за едва приоткрытую дверь, чтобы ему не удалось разглядеть ничего внутри. С колотящимся сердцем прижалась спиной к двери с обратной стороны и приложила палец к губам, останавливая восклицание кинувшейся ей навстречу «аборигенки». За нею в комнате маячили две цыганки - совсем молоденькая, почти их ровесница, и седая старуха, по всей видимости, шувани табора. «Значит, получилось», - подумала актриса, с тоской прислушиваясь к удаляющимся по коридору шагам барона.