Сезон охоты на жопу Далерррки

POV Андрей       Легкомыслие Далера меня всегда поражало. Как можно так глупо отрицать и не замечать очевидного? Они не отстанут! Эта свора омег, как стая оголодавших шакалов, готовы накинуться в любой момент на беззащитную жертву. Им нужно было мясо! Далер для них лишь отбивной кусок сочной человечины, приправленный ароматными татарскими травами.  — Блин-блинский, чёт покушать захотелось…- задумчиво произносит вратарь. Беру кофейок…и диетический батончик?!.. Я всегда задавался глубоко философскими вопросами… Шо за фигня?! Где нормальная еда?! Если у нас девяносто процентов коллектива вечно худеющих и следящих за здоровым питанием омег, то это не значит, что можно игнорировать наличие остальных десяти адекватных людей, предпочитающих наяривать в рабочий перерыв сникерс, а не хуйслю-мюслю с волчьей ягодой, да святым духом.       Вы не подумайте, что я такой неженка и привереда… Но. Как-то раз я решил попробовать белковый батончик. Гадость просто редкостная. На вкус как мыло. От одного только их вида теперь меня воротит и тянет блевать. Вообщем, читатели моих мыслей, никогда не берите эту дрянь в рот! Никогда! Слышите?! Эх, жизнь моя жестянка. придется давиться этой дрянью.       После приёма «био-шняги» возвращаюсь в раздевалку. Я надеялся увидеть Далерку там, но вокруг было пусто, ни души. Уныние накрыло меня. Ну кто? Кто будет выслушивать мои ебанутые шутеечки и симулировать смех, там где нужно и не нужно? Кому я буду плакаться в рубаху при просмотре Титаника? Кому в конце-концов я буду давать пинки под зад? Кому?! — Дурак я всё-таки! — произносит в пустоту голкипер, медленным шагом покидая базу.       Уже дома, лёжа в кровати, я пялюсь в потолок. Не могу заснуть от исходящего откуда-то звука. Нет, мой дом не тревожат барабашки, домовята и всякая нечисть. Хотя… нет…есть один такой домовёнок по кличке Кузя. Эх, забрал ты меня всё-таки в плен своего монголо-татарского ига. Боже ты мой, о чём я только думаю? Что за хрень мне ночью лезет в голову? И всё же… какая у него очаровательная улыбка. А-а-а-а-а! Андрюха, что с тобой?! Ты ведёшь себя, как… как... КАК ЭТИ ПОХОТЛИВЫЕ ОМЕГИ!       Лунёв аж подскочил на кровати от осознания, а сон, что и так подкрадывался к вратарю, как школьница на выпускном к физруку, и вовсе покинул голкипера на веки вечные. — Лунь, давай спи. Завтра новый день. Сегодня с тебя хватит больных мыслей. Блять, сердце, перестань так быстро стучать — заебало. — прокрутившись вокруг оси минут пятнадцать, сон всё-таки уступил в упрямстве стене Зенита. 3:00 КУЗЯ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, ЧТО Я К НЕМУ ИСПЫТЫВАЮ! 3:45 Лунёв уже стоит напротив двери квартиры Далерки и названивает в звонок. — Что-то не то… Обычно меня встречают с гостеприимным матом-перематом, что-то вроде: КАКОГО ХУЯ, ТЫ КО МНЕ ПРИПЁРСЯ НИ СВЕТ, НИ ЗАРЯ, ДОЛБАЁБ КОНЧЕННЫЙ?! Так, Андрюха! Думай!.. куда он мог бы пойти? Этот день он собирался провести на базе. Посещения других мест, вроде, не планировалось. В квартире его нет, остаётся… — База, естесна, база! Лунь, да ты гениус! Аха-за-за-за! — с громогласным рёвом срывается бета, преодолевая тяжкие испытания на своём пути: пробки, ливень (Ну это же Питер, ну камон), переводит бабушку через дорогу (Андрей — хороший мальчик!), хотя-я… Куда она направляется? В четыре утра-то… И вот наконец, совершив «1000 и 1 ночной/утренний подвиг Лунёва», он добирается до базы       Андрей влетает в холл, заходит в лифт, поднимается на второй этаж, заходит в раздевалку и… — Опять эти ебаные крысы?! Луня открывает дверь душевой и видит лежащего на холодном кафеле Кузяева, на котором сверху «устраивал непристойное родео» Паредес. — ЁПТ.Т-ТВОЮ. МАТЬ. — а что тут ещё скажешь? Лунёв, мягко говоря, выпал в осадок. Он смотрел только на Далера и Лео. Ему было плевать на Заболотного с Краневиттером, что уединились справа от него, на Ивановича и Анюкова, что самозабвенно трахались в сторонке… Мдэ-э-э…омега имеет бету, ну да Андрея это не смущало, от слова «совсем», всё его внимание было приковано к «скачкам» в центре душевой.       Вратаря настолько заворожила эта картина, что он не сразу замечает свой стояк и то, что разобраться с ним ему помогают умелые ручки Себастьяна. Дриусси медленно оглаживает бугорок на штанах завороженного вратаря, чуть-чуть сжимает и ухмыляется, ощущая прерывистое дыхание Лунёва. Себастьян расстёгивает ширинку небесно-голубых джинс голкипера, запуская руку в боксёры и оглаживает возбуждённое естество. Второй рукой омега снимает рубашку Лунёва, слегка царапая аккуратными ноготками широкую грудь беты. — Ну и как тебе зрелище, Андрюша? — томно шепчет Дриусси на ушко вратарю, — Правда, Далерррка очень сексуальный? — осторожно покусывая мочку уха голкипера. — Д-да… — хрипло, полушёпотом то ли выстанывает, то ли выдыхает Андрей. — Ты ведь хочешь присоединиться? Так ведь? Андрей захлёбывается в ощущениях и чувствах и лишь кивает, подписывая себе приговор.       Аргентинец нежно поглаживает ствол беты, размазывает блестящую капельку смазки по головке, надавливает ногтем на уретру и вновь проходится по всей длине отнюдь не маленького члена вратаря. — Андрей, не хочешь снять всё лишнее? — выдыхает прямо в губы вратарю омега, — Тебе же тоже жарко, особенно тут… — произносит Дриусси, сжимая возбуждённую плоть беты. И как не странно, голкипер начинает медленно раздеваться… Себа же в этот момент перестаёт дышать. Подмечая каждый новый участок оголённой кожи, впечатывает в подкорку мозга каждый изгиб тренированного тела и не сразу замечает, что уже полностью обнажённый бета держит его за подбородок… — Себочка, а что это вы тут устроили? — хрипло рычит Лунёв, смотря на чуть припухшие, после минета, губы омеги, — Поведай бедному вратарю… — Андрей, а ты бы смог устоять перед Далеркой? — скулит возбуждённый запахом беты аргентинец. — Нет, не смог бы… Но...Мы же не будем отвлекать Лео и Кузю? — хищно ухмыльнулся Лунёв. — Не будем? — совсем перестаёт соображать Дриусси, — А что… Но договорить аргентинцу не даёт вездесущий бета, который с пылким рвением приподнял его за ягодицы. Себастьян обхватывает идеальную талию вратаря ногами и чувствует, как из него начинает сочиться смазка в перемешку с густой спермой Далера. — О-хо-хо, а кто-то уже успел поразвлечься! — настолько пошло ухмыляется бета, что Дриусси не выдерживает и впивается поцелуем в соблазнительные губы, обняв того за шею. Возбуждённому бете совсем сносит башню и он впечатывает бедного омегу спиной в стену, кусается во время поцелуя и буквально трахает языком рот Себастьяна. Дриусси низко стонет прямо в поцелуй и старается прижаться ближе к бете, когда тот проникает в него без предупреждения. — Ну что же! Поиграем! — произносит Грех Похоти во плоти aka Андрей Лунёв и начинает с невероятной скоростью вбиваться в податливое тело омеги. Себастьян чувствует себя натянутой струной, каждое движение беты приносит неземное удовольствие. Лунёв с первого раза попал по простате и даже не собирался менять угол проникновения. Омега слышит то, насколько пошло хлюпает сперма альфы внутри него, но это лишь добавляет остроты ощущений и заставляет того покрыться багровым румянцем.       Бета с омегой были настолько увлечены друг другом, что не обратили внимание на ревностный взгляд второго аргентинца. Лео был тем ещё собственником и уже давным-давно присвоил этого взбалмошного и ехидного нападающего, но при этом ему слишком нравилось наблюдать за тем, как его мальчик получает удовольствие. Да и чего греха таить, отвести взгляд от голкипера было для полузащитника непосильной задачей. И всё же, унять свою ревность Паредес не мог, но любовался страстным противоборством двух огней: спокойствия и безбашенности, вратаря и нападающего, беты и омеги. — Далер… — обращается омега к альфе, при этом слезая с него, — А давай к ним присоединимся? — Паредес, ты стебёшься? Сначала вы лишаете меня возможности сопротивляться, насилуете, а теперь ты вдруг решил спросить моего мнения?! — рычит выведенный из себя, но всё ещё возбуждённый, альфа, — И вообще, к кому к ним?! — К Андрею и Себе. — уже обиженно хнычет, неудовлетворённый омега. — К к-кому? — не сразу доходит до Кузяева, но потом он улавливает невероятно родной запах беты, в котором присутствуют нотки мускуса, что свидетельствует о крайней степени возбуждения. Далер впадает в самый настоящий ступор… Даже не от того, что Андрей изменяет ему (Ага, конечно! Они же даже не встречаются!) с омегой, а от осознания, что запах этих двух аргентинцев тоже кажется…родным? От Лео пахло чем-то цитрусовым, невероятно бодрящим…так пахнут предрассветные часы в альпийских горах, Себа же напротив ощущается, как тёплый осенний вечер, как карамель с корицей. «А ведь я впервые ощущаю их настоящий аромат…» — мелькают мысли в голове у Кузяева, — «Обычно от них пахнет парфюмом… — слишком приторно и сладко.» «Хм… Лео хочет присоединиться к ним? В принципе... можно. Но. Так не интересно! Теперь моя очередь играться!» — думает альфа, соблазнительно ухмыляясь. В голове будто бы сработал щелчок переключателя. — Посмотри на меня. — внезапно в приказном тоне, огласил Далер. И мысли Паредеса будто рассеялись где-то на горизонте сознания, они потерялись, глаза напротив зажглись кроваво-алым огнём, они испепеляли своим диким неукротимым пламенем. Им хотелось подчиняться, отдаться полностью, без остатка. В них чувствовалась та самая необузданная сила альфы. Губы Кузяева искривились в несвойственной ему уверенной ухмылке. Внутри Лео что-то холодно сжалось. — Хочешь к ним? — спрашивает шёпотом Кузяев и кусает кадык омеги, — Ты уверен? — Д-Далер… — выдыхает поражённый действиями альфы Паредес, — Ч-что ты?.. Но договорить тому не даёт всё тот же Кузяев, начиная выцеловывать чувствительную шею омеги, сжимая пальцами упругие ягодицы аргентинца, Паредес был тут же снова нанизан на твёрдый член альфы. Далерка начал входить во вкус. Альфа почувствовал своих омег и бету, и теперь уже точно их никуда не отпустит, пусть они даже и не подозревают об этом… — Так чего ты там хотел, солнце? — выдыхает прямо в губы омеге Кузяев. — К-к н-ним?.. — растерянно то ли спрашивает, то ли утверждает Паредес. — Правда? Ты точно хочешь оставить меня тут одного и уйти к Андрею и Себе? — сочится ехидством Кузяев и заставляет омегу запрокинуть голову, оттягивая того за волосы, кусает за подбородок,— Как же так, Леандро?       Теряясь в ощущениях, Лео не сразу замечает некоторую рокировку: теперь он лежит на холодном кафеле душевой, а сверху к нему прижимается горячее крепкое тело альфы. Жаль только, что член Кузяева покинул его тело. Далер назвал его по полному имени. Впервые! От осознания этого Паредесу совсем срывает крышу и он теряет остатки стыда: максимально сильно разводя бёдра в стороны, закусывая до крови пухлые губы и с вызовом смотрит на своего альфу, мол «Возьми меня всего, если сможешь!».       И Кузяев принимает эту игру. Он медленно проводит ладонью по шее Лео, спускается к груди, обводит ореолы настолько призывно затвердевших сосков, что альфа не сдерживается и начинает покусывать их. Ладони же продолжают исследовать тело омеги. Паредес стонал от удовольствия, рискуя сорвать голос к чёртовой матери, извивался под альфой в желании продлить прикосновения кожи с кожей. В желании продлить эту сладкую пытку.       В какой-то момент омега чувствует, что по его щекам текут тёплые соленые ручейки слёз. Ему стыдно. Стыдно за свой чёртов характер, за свои действия. Стыдно перед собой, а главное перед Далером, что несмотря на гнев обращается с ним сейчас хоть и немного грубовато, но в то же время нежно и аккуратно. Очнуться от самокопания аргентинцу помогают тёплые губы альфы, что сцеловывают серебристые кристаллики со щёк и ресниц. — Ну и чего мы расплакались? — произносит совершенно ошеломлённый Кузяев. Он впервые видит Паредеса без щита надменности и отчуждённости, таким… искренним? — Не надо плакать, солнце. Хочешь мы пойдём к Андрею и Себе? — Н-нет, я не…это хотел… — прерываясь на всхлипы промямлил омега и вконец разрыдавшись, обнял за шею и уткнулся носом в ложбинку между ключиц альфы, — Д-Далер… п-простиии!       Альфа не знает что делать и как себя вести в такой ситуации. Далер шокирован. Нет! Он в АХУЕ! Вечно надменный, чванливый и эгоистичный Паредес попросил прощения. И перед кем? Перед ним… Тряпкой и мямлей… Перед тем, кто не достоин гордого звания «альфа». Да. Он не достоин. И что? Что с этого? Какая разница: достоин, не достоин. Плевать, вот правда, просто плевать. Кому какая разница, когда у него есть люди, которые принимают его таким каков он есть.С его тихим и смирным характером, добрым нравом, и вообще всего целиком. У него есть Андрей, что всегда поддерживал и продолжает делать это, теперь есть Лео, что открылся и принял его, да даже Себа, который хоть и жестил периодически, но никогда не переходил грань.       В Кузяеве будто что-то надломилось, пропала какая-то преграда… и он ни секунды не раздумывая поступил как истинный альфа, прижал бедного омегу к себе ещё крепче, точно впечатал, и вонзился клыками в загривок аргентинца, ставя метку принадлежности.       Сказать, что Паредес был шокирован, не сказать ничего. От удивления слёзы на его щеках мгновенно высохли, а перед глазами… всплывали картины из прошлого. Он видел их первую с Далеркой встречу, первую улыбку альфы, адресованную ему. Разум омеги подсовывал всё новые и новые воспоминания: первое рукопожатие, первые объятья, их первая совместная победа, первый проигрыш, ссора, разговор на повышенных тонах. Он помнил абсолютно всё связанное с Кузяевым, в самых мельчайших подробностях. Это нисколько не удивляло и лишь вызывало чувство правильности: так правильно, так должно быть. И ТАК БУДЕТ.       Лишь в момент когда альфа отпустил несчастный загривок и начал зализывать след от укуса, смакуя вкус крови собственного омеги, лишь тогда Лео приходит в себя…ну как в себя…он вне себя от счастья, ну да...это условности. — Ну что? Успокоился? — нежно улыбается Далер, поглаживая скулы Паредеса. — Угу, — кивает счастливый омега, с чмоканьем целуя в нос теперь СВОЕГО альфу.