MLP: Risum tantum deos

Небо охватывала ночь, деревня Веллскай спала после трудного рабочего дня. Обработка огромного поля зерна требовала от пони много сил и времени. Деревенька была как и любая северо-восточная деревня Эквестрии, управлял ей староста, который собирал налог на обрабатываемую землю и отдавал местному дворянину-землевладельцу, который жил уже в городе за сорок километров. Охраны не было от слова совсем, но она и не требовалась. Ведь также не далеко, всего в нескольких километрах стояла крепость гвардии, которая прекрасно объяснит нарушителю спокойствия где его место. Ну и если по мелочи, они были главными покупателями самогона. Население всего в триста или четыреста поней, в основном представляло собой земнопони, имелось три семьи пегасов и всего два единорога – староста и его внук. Ко всем чужакам относились с подозрением, особенно к тем у кого имелись клыки. Но были и исключения… В ночной тьме еле различимое колыхание пространства трудно заметить. Чёрная ткань пространства будто разрывалось чем-то темным и даже не магией, а чем-то другим… Вскоре, вокруг, из ниоткуда, собрался странного вида дым, еле видный даже если ты фестрал. Затем сей дым начал образовать фигуру антропоморфного кота. В последствии была вспышка тусклого света, (Б: в начале было слово…) тот самый кот рыжего цвета шерсти упал на не паханую землю в километре от деревни. Чуть ближе началось такое же искажение пространства, уронив на землю достаточно крупный походный ранец, жалобно звякнувший содержимым. Кот буркнул что-то, но явное ругательство, еще находясь мордой в земле. Поднявшись кот оглядел пространство вокруг себя и заметил вдалеке деревню и улыбнулся. Он попал куда хотел… – Матушка, уже видимо накрывает стол к ужину… Затем кот встал на колени и скрестив лапы взялся за плечи и начал говорить короткую молитву своей госпоже:

Σας ευχαριστώ κυρία δυστυχία. Για την εύνοια προς το δούλο σας. Ας Βασιλική Βασανιστήρια, θα είναι πάντα ο πόνος και η δυστυχία τους αμαρτωλούς. Κατήφεια aιώνιο!

На словах «Κατήφεια aιώνιο» он скрестил руки над головой в священном знаке. Поблагодарив богиню, кот взвалил рюкзак на плечи и двинулся прямо в деревню, зная что его не прогонят. Это была его родная деревня… Проходя по проселочной дороге к отчему дому, между домами с соломенной кровлей, хлевами и большим деревенским амбаром, давно, наверное, пустующим. Прошлый год был неурожайным, и в этом, он был уверен, почти все зерно пошло на посадку. Кот улыбался, воспоминания о достаточно неплохом детстве в крестьянской семье, нахлынули на него словно океан. Он помнил как его нашла матушка: заплаканного, исхудавшего и ободранного котенка семи лет, только, видать, чудом выжившего. Он помнил, когда впервые ее так назвал, помнил как дрался и мирился с жеребятами, как впервые ходил с отцом на рыбалку, как ему, не помнящему своего имени, даровали новое – Тэнкан… «Твое имя означает – дитя со звезд, сынок» И вот он у порога дома, ставшего ему родным. Дом с саманными стенами покрашенными в белый, соломенная крыша с медной трубой. Стеклянные окна, что в прочем не редкость в мире, где благодаря магии, стекло можно производить воистину в огромных масштабах (относительно). Подойдя к двери, Тэнкан с некой неуверенностью постучал. Тогда ее открыла кобылка лет пятнадцати, серовато-пурпурного цвета шерстки и гривой цвета только что выкованного стального клинка, с кьютимаркой в виде колосьев хлеба, завязанных лентой. В ее янтарных очах было сначала непонимание, а рот открылся в немом вопросе, но в последствии в глазах стало появляться узнавание, а затем слезы и крепкое чуть ли не душащее объятие. – Братик! – она радостно крикнула, пока по щекам скатывались слезы радости, – Ты вернулся, после стольких зим! – Знаю, – упав на колени из-за приличного веса своей сестры, он обнял ее в ответ, испуская пару скупых слезинок, – Не плачь, я тоже скучал, Грайна На плачь сначала вышел отец семейства, серого, будто слитка стали, цвета шерсти и черного цвета гривой и бородой, которые начинали седеть. Его кьютимарка была в виде остроги протыкающей волчий череп. Он смотрел сначала грозно, но, узнав своего приемыша, который умудрился в свои девять острогой выловить сома, улыбнулся и приобнял копытом, того кого не видел уже который год. Затем пришла мать такого же цвета шерсти что и дочь но, и с более светлой гривой и кьютимаркой в виде глиняной чашки с каким-то зеленым отваром. Когда его с матушкой взгляды встретились, она больше не сдерживалась кинулась своему сыну на шею. – Тенкан, сынок, мой родимый, – душа в медвежьих объятиях сына, говорила она – Почему ты убежал, мы с твоим отцом покоя не находили. – Ты где был, окаянный? (Б: с культистами тусил, во славу Сатане жертвы приносил) – дав легкий подзатыльник отец, приобнял сына, – Ты хоть понимаешь, что ты нас тут не похоронил на месте когда сбежал!!! Потом же матушка вспомнила, что негоже спрашивать сына, когда тот «по любому голодный», насильно усадила его за стол. И пошла за пищей, пока Тэнкак доставал из кажущуюся бездонной сумки разного рода пряности: печатные пряники с причудливыми узорами (Б: в Туле побывал), сухофрукты из экзотических плодов, мешочки специй, которые он долго подбирал для своей матушки. Как только принесли основную пишу в данной деревне: жаренную рыбу, ломтей хлеба и похлебку из местных трав, вновь возобновился разговор, столь невинный, будто приемыш пропал не на четыре года, а на пару месяцев ушел на заработки в город. Мать спрашивала насчет «подружки» и детей. Если есть – когда покажешь? Если нет – когда внуками одаришь? Сестра спрашивала о тех местах которые он наверняка повидал, а отец просто слушал и ждал когда сможет задать вопрос. – Так, молчать! – Привлек внимание семьи отец, – Ты где был, мы поняли, ты был везде. Почему же убежал, скажи сын мой? – «Когда я с тобой закончу, я убью твою мать, убью твоего отца и твою дорогую сестренку» Эти воспоминания были сильными, тогда он навсегда разочаровался в эквестрийском обществе, той преобладающей массе, слепо верующих в божественность аликорнов. Тогда он в первые убил и испугался как никогда, вся его семья была под угрозой сожжения на костре за свою веру. Веру в настоящих богов. (Б: это п*дец) – Я… – Начал с беспокойством Тэнкам, – …убил паладина. Семья была в шоке, ведь они же правильно воспитывали своего сынишку, он не мог убить, тем более паладина. Отец выглядел более-менее спокойным, возможно, ему самому пришлось когда-то убить, чтобы сохранить свой секрет в тайне от Стражи Солнца – «истинным» и последнем ордене паладинов. Которые без жалости убьют и кобылу и жеребенка, только бы защитить светлый лик их богомерзкой твари от староверов. Хотя он слышал, туда попадают и совестные пони, которые не примят жестокость, максимум прочитаю проповедь, плюнут и уйдут, но перед этим от чистой души помогут. Но такие долго не живут, таких убивают ножом (в их случаем шестопером) в спину. Народ давно знал что Стража Солнца – карающий орган фанатиков, а не защитники невинных. Даже фортельский наемник или рыцарь-фестрал из ордена «Кровопускателей» будет милее, чем паладин… (Б: хе-хе, не любят в этом фэндоме паладинов) Хотя по мнению Тэнкана им давно пора взять имя детоубийц… – Так ты отправил его на суд Олагра, – с некой долькой уважения произнес отец, – Но… – Давайте не будем об этом, – Перебил Тэнкан его, – Я не хочу говорить… об этом. Он не хотел говорить, как именно он его убил. Как с его уст вырывались непонятные слова, на каком-то древнем языке. Как он покрылся энергией мрака и просто пытал паладина, выкручивая конечности, переламывая кости. Как он смеялся над его страданиями, когда «щупальца» мрака вминали в его плоть позолоченный доспех, как же громко он орал, как молил его о пощаде. Тэнкан тогда впервые в жизни узнал, какого испытать психический оргазм. – «Прошу пощади, у меня семья! – Он умолял, ревел захлебываясь своей кровью,– У меня дети!» –«Λυπάμαι... κι αυτοί θα πεθάνουν!» (Жаль... они тоже умрут!) Затем год странствий попрошайкой, и убийства и еще раз убийства. Это происходило спонтанно, он видел как кто-то творил что-то омерзительное натуре Тэнкана, и все энергия мрака вырывалась чтобы наказать грешника. Побеги от стражи, рыцарей и даже от отца одной кобылки. Та история мутная, ей почему-то понравился он, в ее глазах он наверное выглядел бунтарем… хе-хе… Потом его в лесу нашел Иньюз, который и поведал ем кто он такой. Он жрец богини страданий, именно она тогда спасла его, дав вырваться его темному дарованию. Он предложил Тэнкану стать его учеником, научиться использовать свой дар и стать настоящим жрецом. (Б: во славу Сатане, я ж говорил) Тогда он согласился, просто и без вопросов. Стал постигать сей путь упорно и усердно, не боясь ничего. Убить кого-то – запросто, пытать жалкого отступника – дайте, пожалуйста, нож, использовать свои умения в показательной казни перед толпой крестьян – подержи мое пивко. Да, Тэнкан давно уже перестал быть «чистым», но как и у всех достойных личностей, у него были принципы и что не мало важно, честь. Он не убивал детей, но крайне жестоко убивал тех, кто посмел хотя бы подумать над тем чтобы надругаться над несовершеннолетней кобылкой. И ему было плевать, пусть он будет хоть самым ценным слугой самой Кадегиды… так он уже делал. Правда, никто не знает о его способностях, кроме Иньюза, но даже он не подозревает, насколько они сильны, и насколько они смертоносны… хоть и не «отшлифованы» до идеала. Но для семьи… он так и должен остаться для них сыночкой-котейкой, который неспособен по злому умыслу навредить другим. А для Грайны он останется старшим братцем, который всегда поддержит. Но вот он вновь уходит, как только все заснули. Он вновь бежит, Иньюз не должен знать об этом. Тэнкан подошел к кроватки сестры, она до сих пор спала с тем плюшевым рыцарем-котом, которого он сделал из украденного в городе шелка. Рыцарь взирал во тьме глазами-пуговками, будто готовясь защищать свою госпожу от ночных кошмаров и подкроватных монстров. И сейчас, он смотрел на Тэнкана, как ему показалось, с неким прищуром. Наклонившись, он поцеловал Грайну в лоб, вдохнув запах васильков и сушеной травы. – « Васильки…» – мыслил кот, – «Кто-то к тебе неровно дышит, как погляжу». Отойдя от кровати, он двинулся к выходу. Ему еще предстоит совершить перенос в лагерь у Виверновых топей. Он оставил записку, его семья умела читать-писать, он оставил свою сумку наполненную бесполезным для него золотом, украшениями и лучшими тканями, которые только возможно купить. Сестра скоро выйдет замуж, ей через четыре месяца стукнет шестнадцать. И он может только надеяться… и следить из мрака чтобы у нее было все хорошо. (Б: «— Ты где будешь? — В самом тёмном углу с самым хорошим обзором») Когда-нибудь… они будут вместе всегда…