Сердце Алисы

В правильном положении: Моральная сила, самопознание, платоническая любовь. В перевернутом положении: Слабость, болезнь, моральная усталость.       И так он снова летел, изо тьмы во тьму, и тьма все не кончалась. Вокруг него огромными птицами парили железные грубые ножницы на белых пушистых крыльях. Они, словно стервятники, ждали, пока он расплющится о темноту от безысходности, так и не долетев до земли, чтобы отрезать своими блестящими во тьме лезвиями от его души самое вкусное.       Не было страшно, так как он не знал, есть ли дно у этого воплощения ночи. Было грустно, и тоска, казалось, была даже в воздухе. Но внезапно по сторонам возникли стены. Теперь начался колодец…       Из досок сбитых крупными кривыми гвоздями на него смотрели треснувшие фарфоровые лица кукол с блестящими безучастными голубыми глазами и безглазые белесые скелеты птиц. Стенки колодца становились все уже, и теперь сложно было не зацепить их. Тоннель внезапно начал менять направление каждые пару метров, и Калеб то катился кубарем, слыша хруст стекла и костей, то больно ударялся о каждый изгиб трубы. Но, тем не менее, падение не прекращалось. От боли заложило уши, и ему казалось, что он, словно те игрушки, сейчас просто сломается. Когда парень начинал уже думать, что пытка будет вечной, колодец опять выровнялся. Теперь он падал в целой туче белых осколков и обрывков запачканных чернилами простыней.       Его затуманенный взгляд упал на уродливую куклу, что летела рядом. Ее огромная голова была грубо обкромсана, и волосы торчали в разные стороны редкими пучками. Но ее глаза, они были иными. Она смотрела на него. Парень из последних сил протянул руку и схватил куклу, но фарфор только хрустнул под пальцами, и осколки лица и изломанного тельца канули во тьму над ним. Но в кулаке что-то осталось. Стараясь не выпустить это что-то из ослабевших пальцев, парень, прижмурившись, попытался разглядеть его. Оказалось, это бы маленький нефритовый дракон. Калебу когда-то рассказывали, что далеко на сходе есть древняя страна, где чай пьют без молока, у всех черные блестящие волосы и есть такой странный зеленый камень нефрит, украшения из которого в Лондоне были очень дорогими. Дракон выглядел совсем не так, как парень представлял его себе из сказок, но не узнать его было невозможно. Казалось, он сейчас раскроет пасть и выдохнет пламя, хотя Калеб и не был уверен, что китайские драконы дышат пламенем так же, как английские.       Но тут прямо перед ним впереди - что значило внизу - замаячило что-то серое. Дно… Парень приготовился умереть сегодня уже во второй раз, наверное. Но первый раз не было так больно. А что же будет за третьим разом? Дракон в руке стремительно нагрелся, когда серые выцветшие доски уже были в нескольких метрах, и Калеб зажмурился…       Удара не последовало. Но тепло расширилось на целое тело. Когда парень открыл глаза, первое, что он увидел, это мягкую белую шерсть больше похожую на пух, что выбивалась из-под блестящей серебряной чешуи. Послышалось дыхание похожее на раскат грома в безветрии темноты, что отозвалось дрожью могучего тела под пальцами. Калеб хотел уткнуться в эту шерсть лицом и хоть умереть в тепле, но над огромным плечом появились сначала белые рога, будто бы из перламутра, а потом холодный белый глаз. Слепой и выжженный темнотой...       Ослабевшие руки не смогли ухватиться за гребень костяных пластин на рельефном хребте, и парень безвольно упал на доски, будучи счастливым, что не разбился именно о них, такие они были гадкие на ощупь. И еще эти гвозди. Наверное, именно такими распинали Христа. Точно такими же огромными…       Дракон тем временем беззвучно уплыл в темноту, не касаясь мягкими лапами с длинными когтями пола и извивая свое тело, подобно огромной шелковой ленте.       Кое-как парень перевернулся на спину и начал смотреть в пустоту над собой. Там снова, пока что тихо, но все нарастая, начинался знакомый шум крыльев. Вот интересно, а если его тут съедят, то он снова начнет падать? Но если это ад, то что же может быть ниже?       Откуда-то справа послышался шум, как будто бы по доскам тащили что-то большое и тяжелое, а еще целая орда шагов и какой-то болезненный храп, будто бы умирающей лошади. Повернув голову, парень увидел странную процессию, что двигалась в его сторону. Первыми шли ужасающие существа, что напоминали гигантские игральные карты сшитые с мертвых тел и увенчанные черепами. Они, клацая челюстями, тащили за шнурки огромную игрушечную лошадку-качалку. В Калеба была такая в детстве, пока его родители были живы. Папа однажды в приступе трезвости притащил такую домой – наверное, нашел где-то на свалке. Она была грубо вытесанная и с глазами в виде сквозной дырки. Эта была такая же, только в пять раз больше. Но лошадка была не просто деревянная – на ней грязно-красными пятнами пульсировали куски живого мяса. Они оплетали ее деревянное тело и имитировали жизнь. Но самое страшное – глаза. Щупальца плоти почти полностью охватили ее голову и у нее были настоящие глаза с красной радужкой и зеницей в форме сердца, которые вращались в разные стороны независимо одно от другого.       На спине у лошадки сидела девочка – Калеб разглядел, когда процессия остановилась в паре метров от него. Но когда жуткие карты сняли девочку с лошадки, он понял, что это было что-то совсем другое с искаженными гневом чертами и яростно вращающимися огромными серыми глазами. Ее руки тоже были из той жуткой ползучей плоти и несоразмерно великие, так что доставали почти ей до колен, а над маленькой гладко причесанной головкой крутилась в воздухе корона с сердечками.       Девочка - или что бы это ни было - была одета в костюм для верховой езды для девушек благородного происхождения. В огромных ее лапах был маленький золотой скипетр, украшенный драгоценными рубинами. Мама когда то рассказывала Калебу, что у короля жабоедов корона с такими камнями, оттуда парень и запомнил, как звались эти кроваво красные капли, которых он в живую не видел.       По всем приметам это и была королева. Но когда она заговорила, Калеб уверился, что это не было человеческое существо. Ее голос безобразно менял тональности, переходя от щебета малышки до рычания жестокой надзирательницы в приюте, которое он так хорошо помнил.       - Так вот ты какой… - огромные глаза, казалось, вцепились взглядом в его лицо. – Я пришла сюда, чтобы предложить тебе сделку. Впрочем, выбор у тебя сейчас невелик, не так ли? – ее звонкий хохот, казалось, бился, как стекло, о темноту. Но через секунду от звонкости и следа не осталось, и она говорила грубо и резко.       - Видишь ли, любовь это та же ненависть. Никакой разницы. И я собираюсь этим воспользоваться. Ты станешь моим рабом!!! Это с одной стороны. С другой - ты получишь Алису назад. Нет… Ты ее отвоюешь в мое имя. Под моим стягом! Моими руками!!! Ну что ты думаешь, Калеб? – пропела королева.       - Я умираю, как я буду сражаться? – слабо ответил парень, пытаясь сфокусировать изображение, которое постоянно норовило куда-то уплыть из-перед глаз. Он не особо обратил внимание на такие пункты уговора, как рабство или опасность, он понял только, что Алиса не в порядке, что ей нужно помочь. А этот монстр – уже не первый по счету на его пути – мог помочь ему в этом.       - Я тут королева! Никто не умрет, не будь на то моей воли!!! – заверещала та. С этими словами она опустилась возле него на колени, без малейшего труда вытащила с пола огромный гвоздь и уставилась на парня, выжидая.       - Согласен… - на последних остатках сознания вымолвил Калеб и тут же почувствовал сильный удар в грудь.       Воздух вытолкнуло из него, и на его месте поселился холод. Холод, который обжигал его изнутри. Гвоздь скрылся в его плоти по самую шапку. Прямо там, где было сердце… Все мускулы начали хаотично сокращаться – казалось, они сейчас сломают ему кости. Королева встала и с высоты своего роста смотрела на это жалкое зрелище. Когда конвульсии немного утихли, парень сглотнул кровь с прикушенного языка и, пытаясь не потерять сознание, уставился на королеву, не имея сил даже чтобы спросить, что она с ним сделала.       - Учти, ничтожество, ты получил силу всего войска червонной королевы… – с неподдельным достоинством изрекла девочка.       Тогда она обернулась, и карты подали ей что-то длинное. Когда она снова оказалась лицом к Калебу, оказалось, что это была огромная в два человеческих роста красная коса. Королева бросила ее возле него и добавила:       - Это оружие одного моего слуги. Он был верен мне вплоть до смерти. Я ожидаю от тебя того же. Иди в кукольный домик и найди ее. Забери ее оттуда. Верни мне могущество. Иначе ты испытаешь боль ни с чем несравнимую, уж поверь мне. Остерегайся маленьких детей и больших кукол… А впрочем, ты сам поймешь, кого остерегаться и кого сечь… - на последнем слове ее глаза нехорошо блеснули.