2_Судьба, разбитая о версты

Услышав голоса прислуги, Анастасия вышла на лестницу и увидела Сашу, уже вошедшего в дом. Предполагалось, что после суда ситуация как-то изменится, но его внезапное возвращение все одно явилось неожиданным. Они не виделись полноценно уже более чем три месяца, если не считать их встречу накануне дуэли. "Осунулся, однако, заметно... — подумала Анастасия, глядя на него со ступенек лестницы, — Немудрено, конечно, целый месяц в тюрьме просидеть..." Невольно вспомнилось, как слетала с этой самой ступеньки прямо в объятия, встречая со службы... Как бы хотелось сделать это сейчас... Она остановилась, одергивая себя за излишнюю сентиментальность. "Он предал, тебя, Настасья, подло предал... Впрочем, не удивлюсь, если уже после крепости обласкать где успели... Ишь, какой холеный прибыл, уж точно не прямиком из казематов. Да и сейчас явно в более приятной компании, нежели я, обманутая супруга..." — Шустрая дочь уже взлетела отцу на шею. — Нам нужно поговорить с матушкой, детка. И позови мне Ивана, камердинера, хорошо? Мне нужно багаж в дорогу складывать. Саша, расцеловав румяные щечки, легко опустил Софи на пол, пытаясь угадать взгляд жены: "Если она сейчас коснётся руки или даже просто обратится: "Ну как ты?" — я обхвачу её, как раньше... Скажу, наконец, что люблю по-прежнему, ни смотря ни на что, и тогда... мне достанется в награду последняя неделя... подарок из прежней жизни..." — Тебя отпустили, неужели? Однако, у нас снисходительное правосудие, мой отец, наверное, сейчас удивился бы... — вобрав в голосе все ехидство, сказала Анастасия, вцепившись в перила. "И ты ни за что не узнаешь, кому обязан этим!" Белов неслышно выдохнул и сразу же принял ее язвительный тон. — У меня нет желания обсуждать вопросы правосудия, моя дорогая. Видишь ли, я получил назначение, вроде этакой почетной ссылки. И вскоре отбываю на.... вообщем, в экспедицию за Камчаткой. Если тебя это интересует, конечно... И увидев, как жена презрительно фыркнула, он не удержался от сарказма: — Впрочем, судя по тому, как ты "беспокоилась" о моем бытии в последнее время, видимо, уточнять далее не стоит... Весьма тронут был твоими визитами в крепость! "И ты никогда не узнаешь, как избежала позорного допроса по связи с этим подонком." — Значит ты уезжаешь? — перебила его Анастасия, мысленно отреагировав на сказанное: "Несправедливо или нет — для него пускай будет именно так!" — Ну что же, довольно неплохое предложение для такого авантюриста, как ты! Проветришься вдали от столицы, заодно в пути оценишь местных жриц. Если что, можешь знать, что свободен — я не стану перечить разводу! — Ах, да ты сама, верно, хочешь развод? — Саша зло усмехнулся, напрягая желваки. — Но видишь, ли, трудности есть. Я-то сам честен пред тобою, так что можешь хоть 20 лет доказывать, что я прелюбодействую и искать свидетелей по всему Петербургу! А нынче, прости, придётся потерпеть меня до отъезда. Всего девять дней... Когда ты будешь готова поговорить со своим мужем, а не с врагом — я к твоим услугам! Белов демонстративно поклонился и громко хлопнув дверью, исчез в кабинете. Очутившись один, он прислонился к стене и тяжело выдохнул, стиснув кулаки. "Видит Бог, я же готов был переступить через обиду, ревность, и дать нам шанс... А надо ли? Ведь это уже не та Анастасия, которая любила меня, коль даже не расстроена разлукой... Да и я уже не я — некие холодные, чужие люди оба... Но ведь я-то не разлюбил, как она?? Это просто невозможно!"

***

Два дня, прошедшие после возвращения из тюрьмы, Белов провел в прощальных встречах и делах, которые услужливо отвлекали его от тягостной отстраненности жены. Этот срок, отведенный на сборы в важную для Отечества экспедицию, предполагал ослабленный домашний арест. К дому был приставленный скромный служащий для соглядатайства, но осуждённый имел все же право ненадолго оставлять дом. Но что ему был этот арест, когда он был чужим в родных стенах! Несколько раз неудачно попытавшись остаться наедине и поговорить, уже сам не зная зачем, Александр услышал просьбу оставить в покое "со своими чудными сказками, которые уже не годны даже для Павлуши". Он отстранился и хранил мрачную вежливость, оживляясь только в присутствии других. "Муж уезжает сопровождать Северную экспедицию, а женщине, когда-то уверяющей, что не может без него жить, безразлично... А чего ты хотел, так и не дождавшись в тюрьме весточки, наивный? Может, оно теперь и к лучшему, моя экспедиция на край земли..." — думал с горечью Александр, со стороны наблюдая за женой. Казалось, Анастасия вообще не замечает этой его прощальной предотъездной суеты, разве что иногда, да и то в присутствии слуг. Их семейные обеды напоминали переговоры в посольствах, в которых лишь их дети владели обоими языками. Сын, будучи слишком мал, еще не понимал причин, а вот 10-летняя дочка частенько пыталась их сблизить, хотя бы своими вопросами: "Почему мы не едем в путешествие вместе? Почему родители сообщают друг другу о чем-то через них или слуг? Да отчего отец ночует в кабинете?" — казалось, от ее бдительных глаз не укрывалось ни одно свидетельство их разбитой любви. Вопрос с кабинетом удалось уладить, сказав про необходимость сбора вещей, о невозможности совместного путешествия объяснить было просто. Но неугомонная девочка, будто нарочно, испытывала их обоих, придумывая все новые ловушки, чтобы наладить рухнувший мир. И одна из них, на третий день короткого семейного воссоединения, оказалась причиной скандала. — А почему вы теперь сидите за столом так далеко друг от друга? — осмелилась спросить София родителей, когда им только подали первое блюдо и уходить было некуда. Увидев мрачный взгляд матери, девочка отнюдь не смутилась, а принялась объяснять. — Маменька, ну... я хотела сказать, что... Вы раньше сидели совсем рядом, и все время следили, чтобы папа кушать не забывал... И вы улыбались, а сейчас у вас обоих будто зубы болят... Воцарилось молчание. Белов собирался сказать, что нынче ему не нужно ни о чем напоминать, дабы успокоить настойчивую дочь, а там, глядишь, и смягчится его супруга... Но не успел он открыть рот, как услышал процеженную злым голосом фразу: — Да как ты смеешь так говорить с матерью? — Разве я спросила что-то дурное? Это потому что вы поссорились, да? — Ты немедленно отправляешься к себе! И пока не обдумаешь свое поведение, будешь еду принимать отдельно! — Ну и пожалуйста! Скорей бы вырасти и тоже куда-нибудь уехать! Хоть насовсем! Софи быстро выбежала за дверь, чтобы не разреветься при всех. Тут же Павлуша отставил свою наполовину полную тарелку, сполз со подушки на кресле и обратился к отцу: — А можно мне тоже с Софией кушать? Я хочу помочь ей думать... — Разумеется, сынок, ступай. Нам поговорить надо. Белов сняв с себя салфетку и резко вскочил, перевернув нечайно кресло. Ранее Анастасия ни разу не позволяла так говорить с детьми и тем более их наказывать, не обращая на него внимания. Но можно ли считать себя теперь главой семьи, покинув их вот-вот на годы? — Вот что... дорогая. Я не стану бить по столу, за то что ты выгнала дочь, в присутствии меня, ее отца. Верно, я для тебя уже утонул где-то в Северном море. Но, полагаю, до отъезда мне тоже стоит принимать трапезу где-то у себя. — Что опять за лицедейство, дорогой? Ты отказываешься от второго блюда из-за дерзкой девчонки, которую, видимо, сам и разбаловал? — Благодарю, но я уже сыт, даже по горло. Полагаю, следить за моим питанием тебе уже ни к чему. Впрочем, и раньше не стоило фальшивить! И... да, ребенок не виноват, просто я ее учил правду говорить, видишь ли! — Ха, ха! Правду?! Кто бы говорил о правде?! — Кто б ее хотел слушать! А сейчас извини, у меня встреча... "Ведь он прав, до противного прав... Я вышла из себя, только опозорилась перед детьми, и все из-за моей обиды. — думала Анастасия, оставшись в столовой одна.— А все из-за него!!!" От злости она схватила пустую, невостребованную вторым блюдом тарелку и запустила ею по стене, оставив вмятину. Звон разбитого фарфора был отчетливо слышен в кабинете. Через минуту муж стоял в дверях. — Успокойся, прошу тебя, нам все же надо поговорить. — он приблизился, сам при этом распаляясь: — В конце концов! Променяла на другого — что ж, земля ему пухом! Не потрудилась в тюрьме навестить — пускай, переживу! Но то, что ты считаешь меня лжецом и предателем — просто невыносимо! Услышь, наконец, того, которого недавно близким называла! Хоть ради себя и детей, Настя!!! Ведь ты же сама страдаешь, они страдают, возможно, даже больше, чем ты думаешь... — Это ты подговорил детей мне перечить? — выпалила она и испугалась. Белов в бешенстве взглянул ей глаза в глаза, отчаянно желая потрясти как следует и вытрясти всю эту упертость. "Ты с ума сошла, скажи мне?" — Ты меня точно с кем - то путаешь, Анастасия. Интригам... ты, как и я, обязана... другим людям. — сказав это, он быстро вышел, пытаясь не показывать дрожь в руках и лице.

***

Встреча с Лядащевым была назначена тремя часами позже. Но, будучи не в силах находиться более в этих стенах, Саша решил единственно для себя верным воздать благодарность всем, кто поддержал его в трудный момент, а заодно самому успокоиться. За время его заключения полк с двором уже перебрались обратно в столицу и перед встречей в трактире у него ещё было достаточно времени, чтоб навестить некоторых преданных ему сослуживцев. Со двора было видно, как муж оседлал коня и куда-то направился. "Конечно же, к кому-то из друзей, напоследок. Непременно на семейную жизнь будет им жаловаться..." — подумала Анастасия с досадой.