Любовь — это ненависть

ты спрашивала, почему меня волнует вся эта система. знаешь, в конце-концов, если мы хотим свободы, то хоть кто-то из нас должен подумать об этом. и пускай это буду я, потому что, мои руки знают, что такое приносить себе увечья, чтобы их не принесли другие. потому что, моему сердцу больно слышать и читать эти лозунги. потому что, как бы я не хотела умереть, я еще живее всех живых. и к черту это счастье, раз у меня его никогда не будет. я знаю, что гораздо нужнее свобода. так пускай я потрачу свои остатки или начала жизни на то, чтобы она воцарилась на этой гребаной Земле ©

      Едва огни Стохесса остались позади, Леви с такой силой выдохнул сквозь стиснутые зубы, что подозревая худшее, Микаса обеспокоенно на него покосилась. Все время, пока она петляла по улицам города, пытаясь выбраться из Стохесса, Леви так и не соизволил проронить хотя бы одно слово, находясь в состоянии напряжения.       — С тобой все в порядке? — негромко осведомилась у него Микаса, сбавляя скорость. Посмотрев на неё, Аккерман задумчиво покачал головой.       — Да, можешь не волноваться, — произнес Аккерман, вновь упираясь взглядом куда-то в темноту за стеклом. — Просто я до сих пор не могу поверить, что нам удалось оттуда сбежать. И кажется, будто я снова проснусь и увижу вокруг себя стены ненавистного здания.       Грустно улыбнувшись, Микаса пожала плечами.       — Послушай, а где водка? — невольно осведомилась она, оборачиваясь назад. Аккерман мрачно покосился на свою даму сердца.       — А ты случайно не за рулем?       — Я ранена, — съязвила Микаса, — в простреленной куртке, под ногами у меня валяется пистолет убитого охранника, в бардачке ворох фальшивых документов, а рядом парень, которого я собственноручно выкрала из психиатрической клиники. Думаю, никто не заметит, что я пьяная.       Теперь пришло время язвить Аккерману.       — Но водка тебе зачем?       — Я хочу, чтобы ты выпил, — кивнула она, не спеша объяснять мотивацию своего решения. Леви удивленно приподнял брови.       — Зачем? Я как раз собирался сменить тебя за рулем, ведь ты не можешь ехать всю ночь.       — Ты устал не меньше меня, поэтому я не могу рисковать и попробовать доверить тебе руль прямо сейчас, — возразила Микаса. — Просто выпей и ложись спать. Через пару часов я тебя разбужу и мы поменяемся.       — Микаса, послушай, но ты так не договаривались.       Полуазиатка начала закипать. Перед началом каждой их перепалки ей все сложнее и сложнее было держать себя в руках.       — Блядь, Леви, — взорвалась она, срываясь на крик, — ты задолбал постоянно спорить со мной! Пей, кому говорю!       Даже не думая идти на поводу её провокации, Аккерман всего лишь пожал плечами в ответ.       — Если остальным ты точно так же предлагаешь выпить, то я не удивлен, почему за все это время тебе так и не удалось наладить личную жизнь.       — А у меня разве никого нет? — нахмурившись, Микаса покосилась на своего спутника, сжимая руль.       — Раньше не было, — подчеркнул он, — но теперь есть. Так что с этой поры тебе придется свыкнуться с мыслью, что не всегда твое мнение будет являться истиной в последней инстанцией. Да и вообще тебе надо научиться считаться с мнением других людей. Например, моим. Но раз уж ты так настаиваешь на том, чтобы я выпил, я это сделаю. Ради тебя.       — Спасибо, — хмыкнула Микаса, проигнорировав его тон одолжения. — Других парней уговаривать выпить обычно не приходилось, тебя же, напротив, хрен заставишь это сделать.       — Ну, у меня после встречи с тобой сама жизнь, знаешь ли, начала как-то странно складываться, — отозвался он, извлекая из-под сиденья бутылку водки.       — Давай, «до дна»? — подтрунивая над ним, вставила свои пять копеек Микаса.       — Слушай, помолчи хотя бы пять минут, ладно? — осадил её Аккерман, пробуя спиртное.       — Там в багажнике есть еда. Может, закусишь? — предложила ему Микаса, пытаясь таким образом загладить перед ним свою вину.       — Мне и так сойдет, — кивнул Аккерман, делая второй глоток.       Погрузившись в собственные мысли, некоторое время эти двое ехали молча, наблюдая за исчезавшей в сумраке ночи шоссе, как вдруг Микаса почувствовала, что в карман её куртки полезла чья-то рука.       — Что такое? — спросила она, кинув быстрый взгляд на Аккермана.       — Где сигареты? — равнодушно поинтересовался он.       — Во внутреннем кармане.       Добравшись до желанной пачки, Леви уперся коленями в приборную доску и, глядя куда-то в потолок, закурил. Холодный воздух из приоткрытого окна трепал его волосы.       — Ты снова начал курить? — недовольно отозвалась Микаса, распрощавшись со своей вредной привычкой.       — А ты сама поживи пару месяцев в психушке, — возразил Аккерман, — не только курить начнешь…       Микаса прекрасно понимала, что имел он в виду, поэтому не видела смысла развивать эта тему. Точнее собиралась и вовсе сменить её на другую. И настроившись на серьёзное обсуждение, Аккерман ей сам в этом помог. Выкинув окурок, Леви закрыл окно, и надолго замолчав, обратился с ней с вопросом именно в тот момент, когда она начала думать, будто он задремал.       — Микаса, ты любишь меня?       Не привыкнув открыто выражать свои чувства, полуазиатка хотела отшутиться, сказать что-то уклончивое в ответ, а то и вовсе съязвить, но смутно почувствовав, что Леви сейчас был серьезен как никогда, решила, наконец, сказать ему правду.       — Да, — кивнула она, услышав, как Аккерман, волнуясь, перевел дыхание, словно боясь услышать в ответ что-то другое. Да, она любила его до безумия, но ей не хотелось, чтобы её заставляли произносить такие слова громко вслух, о чем тут же дала знать.       — И все-таки, я считаю, тебе необходимо вздремнуть, — спустя время отозвалась Микаса, справившись с неким подобием замешательства после признания, — я могу остановиться, чтобы ты перебрался назад…       Леви отрицательно кивнул.       — Нет, я посижу рядом с тобой. Поверь, я не буду тебе мешать.       Микаса ни капли не сомневалась в его словах. После чего придерживаясь данного накануне обещания, он свернулся на сидении подобно большой собаке — заняв гораздо меньше места, чем должен был.       — Леви…       — А?       — Иди-ка сюда, — похлопав рукою по своему бедру, подмигнула ему Микаса. Аккермана не надо было долго уговаривать. И тут же устроив свою голову на коленях у полуазиатки, он тут же попросил её о следующей услуге:       — Разбудишь, когда устанешь, хорошо?       — Да, — пообещала ему Микаса, давно решив про себя, что вряд ли решиться это сделать и, прибавив немного скорости, тотчас вырулила на шоссе, понимая, что за пределами Стохесса их вряд ли будет разыскивать полиция. А она уж постарается сделать все возможное, чтобы не попасться им на глаза.       Теперь, когда в её жизни появился Леви Аккерман, все стало в ней таким простым и понятным. А ведь раньше она так боялась остаться без работы, без будущего, с почти незнакомым парнем на руках. И фактически вернувшись к тому самому моменту, о существовании которого старалась даже не думать, Микаса пришла к мнению, что вопрос с расстановкой приоритетов можно смело считать закрытым. Хотя бы потому, что самый главный в её жизни приоритет спал, уткнувшись носом в её же колени.       Вместе с Аккерманом она обрела то, к чему безуспешно стремилась все эти годы… В её жизни появился смысл. Быть рядом. Любить. Защищать. Убивать ради кого-то. И даже умереть, если понадобится. И все ещё продолжая сомневаться в том, сможет ли Аккерман справиться с такой, как она, Микаса сделала вывод, что он её и так уже укротил, заставив есть из собственных рук, как не получилось у Йегера и тех, кто были до него… Просто на самом деле Леви оказался сильнее её, и такой партнер ей очень импонировал. Теперь ей осталось устранить с его пути врагов, а с собственными тараканами она разберется самостоятельно. Еще и грехи Аккермана возьмет на себя, если в том возникнет необходимость. И больше никаких сомнений…       В этот вечер на душе у Микасы было легко и спокойно, как никогда. Наконец она чувствовала себя счастливой.