Любовь — это ненависть

«Когда-нибудь я стану лучше И мудрее, чем теперь. И кинув взгляд с высот Уже прошедших лет, Как будто осенью дождливой На солнцем залитый апрель, Пойму, в чём счастья моего секрет» ©

      — Куда дальше, Микаса?! Куда править дальше?!       Оперевшись о спинку сидения и подтягиваясь так, чтобы видеть перед собой дорогу, полуазиатка скомандовала ему следующее:       — Сначала едь по прямой, потом на перекрестке повернешь направо, и едва увидишь потом первый поворот — поворачивай налево и гони машину до конца квартала.       Тогда ей казалось, что все закончилось, но в их жизни, похоже, все только начиналось. Во всяком случае им надо было успеть покинуть Стохесс раньше, нежели за ними устроить погоню военная полиция, которая в любой момент могла заблокировать все выезды из Парадайза. Переведя дух, Микаса посмотрела на Аккермана в зеркало заднего вида. И словно почувствовав, что на него смотрят, он метнул в её сторону быстрый и исполненный тревоги взгляд.       — Микаса, ты ранена, — тихо произнес Леви, впервые показавшийся ей и вправду испуганным.       Со стороны это выглядело так, будто он и вправду боялся её потерять, но полуазиатка не спешила его расстраивать.       — Я знаю, — процедила она, стараясь не обращать внимания на притупившуюся боль. — Не волнуйся, со мной все в порядке.       Она, конечно же, соврала, и Леви, как никто другой, прекрасно это понимал. Тем не менее им надо было остановиться и на всякий случай осмотреть её рану, чтобы оценить степень серьёзности полученного «увечья. Шипя и матерясь, Микаса попробовала стянуть с себя куртку, а потом и вовсе разорвать свою окровавленную футболку, но проделать все это одной рукой было не так уже и просто. Поэтому оставшись неподвижно сидеть там, где упала, несколько секунд она просто прикидывала, что ей делать дальше: то ли пожертвовав собственным временем, таки решиться осмотреть свою рану и сделать перевязку, либо гнать до упора, рискуя в самом деле упасть в обморок от потери крови. Как выяснилось позже, крупные сосуды задеты не были, значит, серьёзной угрозы её здоровью это ранение не несло, а ведь Микаса и вправду собиралась отбросить ласты из-за какой-то царапины…       — Останови, — неожиданно приказала Аккерману Микаса, приняв, наконец, окончательное решение.       Припарковавшись у тротуара, Леви скользнул на пассажирское сидение и, перехватив брошенную ему Микасой сумку с аптечкой, снова пересел на место водителя.       — Микаса, — кусая губы, он внезапно подвинулся к ней, боясь прикоснуться к её телу.       — Иди ко мне, — тихо сказала полуазиатка, разворачиваясь к нему лицом. Лишняя минута ожидания все равно уже ничего не решит, а сейчас она, как никогда, нуждалась в его объятиях. Леви, похоже, только и ждал этого намека. И в мгновение ока оказавшись рядом с Микасой, налетел на неё с объятиями, покрывая поцелуями её лицо.       — Микаса, зачем ты так… — зашептал он, прижимая её к себе. — Если бы ты… Я так испугался…       Его объятия в какой-то степени причиняли ей боль, но у неё не возникало и мысли от него отстраниться. Напротив, собрав все силы, Микаса попробовала приобнять его правой рукой. Когда она оказывалась в объятьях Аккермана — остальное переставало иметь для неё всякое значение. В какой-то момент Леви настолько увлекся проявлением своей нежности по отношению к ней, что неосторожно прижав её к спинке сидения, почувствовал, как она дернулась, застонав от невыносимой боли. Мгновенно ослабив хватку, Леви виновато пробормотал ей в губы:       — Извини, не удержался… Тебе было больно?       — С тобой по-другому не бывает, — прошептала она, отстраняясь от него затем, чтобы видеть его лицо. — Ты то выносишь мне мозг, то разрываешь в клочья сердце… Так что на физическую боль обращать внимание я почти перестала.       — Я, между прочим, пытался помочь тебе расслабиться.       Выражение вины в глазах Леви постепенно сменялись другим, в котором сверкало что-то похотливо-кошачье.       — Там, в багажнике бутылка воды и бутылка водки. Подай мне их, пожалуйста, — встрепенувшись, приказала ему Микаса, решив покончить с минуткой сексуальной психотерапии, в противном случае Найлу Доуку и его подопечным придется ещё долго скучать возле их машины и ждать, пока они досыта натрахаются, а то и вовсе установить суточное дежурство.       Утвердительно кивнув, Леви выбрался из автомобиля. Нагнув зеркало заднего вида так, чтобы видеть его плечо, Микаса включила в салоне свет. Это был рискованный шаг, но других вариантов у них не оставалось.       — Поможешь мне разорвать футболку? — осведомилась она, принимая из его рук бутылки.       Пожав плечами, Аккерман резко рванул почерневшую от засохшей крови ткань. Микаса завыла.       — Ты в порядке? — Леви мельком посмотрел на ней, обеспокоенно стягивая разорванную по плечевому шву вниз футболку.       — Понятия не имею, — честно призналась Микаса, боясь сказать вслух, что ей ещё никогда не было больно, как в данную минуту. — А теперь попробуй вообще все это снять, — раздраженно бросила она, пытаясь рассмотреть в полумраке, что представляла из себя её рана.       Осторожно вытащив Микасу из остатков футболки, Леви успокаивающе коснулся губами её груди. Судорожно вздохнув, Микаса поцеловала его в ухо.       — Намочи это водой, — протянула она Аккерману скомканные остатки собственной футболки, принимаясь осторожно стирать с неё кровь.       Легкое оказалось целым; пуля прошла немного выше, просто пропахав её мышцы, и оставив после себя поверхностную, но проблемную рану. Которую невозможно было зашить, остановить кровь, а инфицирование было гарантировано почти сразу. И это не учитывая того, что все это время она будет болеть, пока не затянется рубцом. Хорошо, что Микаса не собиралась участвовать в фотосессии для глянцевых журналов обнаженной, в противном случае её карьера модели оказалась бы под угрозой. Сейчас у неё не оставалось другого выхода, кроме как прижечь рану спиртом и попробовать остановить кровь хотя бы таким проверенным, действенным способом.       — Леви, дай мне водку, — попросила его Микаса.       Молча нагнувшись, Аккерман вытащил бутылку, после чего открутив плотную пробку, тотчас протянул её спутнице. Переведя дух, Микаса сделала большой глоток.       — Давай. Налей мне спирт. На рану, — сдавленно проронила она, прикусывая рукав собственной куртки.       И не в состоянии себе даже представить, насколько больно это может быть, прокусила толстую кожу, завывая от боли, едва Аккерман, приблизившись с бутылкой к её руке, сделал все, что от него требовалось, понимая необходимость неприятной процедуры. После чего подтащив изнывавшую от боли полуазиатку к себе, попробовал её снова обнять. Вцепившись в него, Микаса по-прежнему продолжала сжимать зубами собственную куртку, прислушиваясь к словам любви Леви, которые тот шептал ей на ухо, поглаживая её по голове.       — Ладно, хватит… — усевшись поудобнее на испачканное кровью сиденье, Микаса выплюнула изо рта изжеванный рукав. — Я почти в норме.       После чего пропитав ещё раз обеззараживающим лекарственным средством сложенный в несколько раз кусок бинта, зажала им рану, и хотя Леви не был мастаков в плане оказания первой медицинской помощи, под бдительным руководством Микасы ему все же удалось сделать ей перевязку, пусть и не совсем умело, но он во всяком случае старался.       Натянув на себя после недолгих размышлений эту горе-кожанку, Микаса снова перехватила восхищенный взгляд Аккермана. На поиск другой одежды не было времени, а так ей хотя бы не было настолько холодно.       — Ты охуительно смотришься в коже на голое тело, — кивнул он, одобрительно изогнув свою бровь. Невольно фыркнув, Микаса попробовала завести двигатель и вырулить на дорогу.       — У нас больше нет дома, — неожиданно соизволила она ему сообщить, напоминая о том, что им больше некуда возвращаться. Ей-то самой не привыкать, но вот Леви восприятие подобной новости могло даться с трудом, ведь у него, в отличие от Микасы, дом всегда был.       — Пока нет, но когда-нибудь он обязательно появится, — заговорщически ей подмигнув, заявил Аккерман, уверенный, что так оно и будет.       — Вот когда будет, тогда и поговорим, — кивнула Микаса, не имея ничего против такого поворота событий. — Если, конечно, к тому времени я не постарею и ты не найдешь себе кого-нибудь помоложе.       — Ты никогда не постареешь, — спохватившись, доложил ей Леви, — во всяком случае так быстро.       — Твоя правда, — согласилась Микаса, невольно вспомнив, какой насыщенный и опасной была у них жизнь, — но такими темпами я, скорее всего, до своей старости не доживу.       Метнув на неё сердитый взгляд, Леви отвернулся, и никак не решаясь его пнуть, чтобы заставить выбросить из головы ею сказанное, она неожиданно приказала ему пригнуться, увидев впереди полицейскую машину. Леви тут же сполз вниз по сидению. Военная полиция промчалась мимо, не обратив на них внимания. Им следовало поторопиться и поскорее выехать за пределы Стохесса, а там попробовать залечь на дно в какой-нибудь Шиганшине.