Готов умереть в октябре?

      Мы были подругами. Но не пустыми союзницами на словах, которых объединяет любовь к одному актеру, одинаковый рингтон на телефоне или безысходность общего класса. Это была настоящая бескорыстная и искренняя дружба.       Я знала Лили всю свою жизнь, и другой такой невероятной девочки не сыскать на всем свете. Так мне казалось.       Вы когда-нибудь встречали человека, общество которого было милее всего на свете? Я обожала наши прогулки. Неважно, какая погода была за окном, даже в самый проливной дождь Лили заменяла мне солнце. Беззаботные догонялки, игры в мяч и в снежки. Потом она кричала «Кто последний, тот пердун!», и мы, заливаясь смехом, бежали к ней домой.       По вечерам мы часто смотрели фильмы. В частности те, что хотела Лили. Я не возражала, лишь наслаждалась её объятиями. И замирала от удовольствия, когда она гладила меня по голове и сладко шептала в ухо: «Джулия», «я люблю тебя». Мои веки опускались. Я тоже ее любила.       Однажды я услышала, как родители Лили.. кажется, они осуждали наши отношения. Отец говорил что-то о неправильности того, как сильно она привязана ко мне, и должна быть какая-то грань. Какая к черту ещё грань?! Конечно, иногда мы надолго расставались и не виделись неделями. В те дни мне казалось, я умираю от тоски. Но разве так не должно быть, когда скучаешь по лучшей подруге? Нет, все было правильно и кристально чисто. Но с того самого разговора я стала относиться к её отцу с подозрением.       Впрочем, дела шли ровно и хорошо, а бедой и не пахло.       Перемены я заметила в начале сентября. Мы все меньше времени проводили вместе. К середине месяца Лили уделяла мне не больше двадцати минут в день, а оставаясь со мной наедине будто бы не замечала меня. Бесполезно было привлекать ее внимание. Она без умолку трещала по телефону, поминутно хохоча, как когда-то со мной.       А еще через неделю мне представили и самого виновника торжества. Его звали Бен. Он криво улыбался, противно хихикал и без конца лез к Лили целоваться. Даже мое присутствие его не смущало.       Она стала отдаляться от меня, а я не знала, что делать. Раньше Лили доверяла мне все свои секреты. Теперь же была немногословна и будто бы сторонилась меня.       На следующий вечер мы отправились на прогулку все вместе. На НАШУ прогулку. Только в этот раз я была третьей лишней. Даже мои попытки привлечь к себе внимание, вклинившись меж ними, были тщетными. «Джулия, ну хватит, надоела!» Впервые я услышала в голосе любимой подруги столько раздражения. Словно силой окунули мордой в бочонок с ледяной водой.       Оставшись позади, за их спинами, я чувствовала, как что-то внутри надломилось и потекло множеством паутинок разбитого зеркала. Н а д о е л а.       В ту ночь сон все не шел. Я подолгу смотрела в окно, сидя одна в кромешной тьме. Первое октября, полнолуние. Желтый диск бурлил кровь в жилах.       Ручка двери в ее спальню поддалась без особых усилий. Она никогда не запирала ночью дверь, мне об этом было известно. Я неспеша приблизилась к ее постели. Грудь Лили вздымалась от равномерного дыхания. Её сон, в отличие от моего, был чутким. Кровать предательски прогнулась под моим весом и заскрипела. Лили повернулась на бок и открыла глаза. Её не удивило мое присутствие. Но потом она, похоже, вгляделась получше.       «Джули?»       Испуг в голосе. Да, так должно быть. Мне нужно было знамение, и будто бы в ответ на мои мысли пол в комнате на минуту устелился лунным светом.       Я зарычала и бросилась на Лили, впиваясь зубами в шею и расцарапывая ей лицо. «Джули, НЕТ! НЕ НАДО!». На мгновение я почувствовала, как пульсирует вздутая вена на ее шее. Тонкая кожа поддалась нажиму и в ту же секунду теплая соленая кровь брызнула мне на язык. Захотелось облизнуться, но я лишь теснее прильнула к шее, вгрызаясь в плоть. Лили кричала. От страха, от боли. Пыталась сбросить меня, потом хотя бы просто закрыть лицо. Её шея все больше обнажала живое мясо, залитое кровью.       Так должно быть. Надоела?       Я выплевывала с остервенением выдранные куски мяса, но рот так быстро начал наполняться кровью, что пришлось остановиться. Моё сердце делало кульбиты и грозилось взорваться, в то время как Лили почти не дышала. Трудно было понять. Крики тоже прекратились. Она тяжело хрипела, изо рта текла алая хлюпающая жижа. Нежно-голубые покрывала горели багровым пламенем. Вместо лица остались клочья вспоротой кожи и сочащиеся раны. От чего ей было больнее всего? Хватило ли этого, чтобы она испытала ту же боль, которую причинила мне своим предательством? Надеюсь, что так.       Больше никакой Бен не встанет между нами. Не заберет ее. Я счастливо улыбнулась. Все-таки, я любила эту глупышку.

***

      Собака оскалилась и подняла морду к небу. На пасти еще виднелась запекшаяся кровь. Оттолкнувшись передним лапами от земли, она приняла вертикальное положение и стала выпрямляться, увеличиваться.       Спутанная копна темных волос прикрывала выпуклости голого женского тела. Она упала на землю на колени и страшно захохотала. Рядом валялась сброшенная собачья шкура.