Опасность

Он просыпается простреленным и беспомощным как ребенок. В квартире никого нет. Тишина обволакивает успокаивающим коконом, но сердце все еще бешено колотится от увиденного сна. Картины подсознания даже не отпечатались в памяти, но это видимо было не так важно. Казалось, что снами была наполнена вся пустынная площадь квартиры. Они выглядывали из-за дверных косяков, отражались в зеркалах и полированных поверхностях, вальяжным туманом лежали на пушистых коврах, книгах и креслах. Нельзя было ступить и шагу, не наткнувшись на очередной кошмар. И это пугало. В его сознании неведомые создания скреблись по ту сторону оконного стекла и оставляли глубокие царапины в дереве входной двери. Его собственные творения, чудовища из рассказов, оживали каждую ночь и поглощали все пространство вокруг, радуясь данной им жизни. Гоголю только и оставалось, что выпивать очередную бутылку алкоголя и залезать с головой под одеяло, надеясь забыться тревожным сном. Но это не всегда помогало. Так и сегодня. Дневной сон от усталости вышел Николаю боком, и он проснулся ближе к полуночи полный сил для новых свершений. И только он сел за пишущую машинку, как его вежливо прервали стуком в дверь. Неосторожность не раз подводила Николая, но жизнь, видимо, ничему не учила. И он, ворча на поздние визиты, распахивает входную дверь. На площадке тускло мерцает лампочка. И никого. Неясный холодок пробегает по спине писателя, но он списывает все на детские шалости и закрывает дверь. На кухне что-то громко падает. Что-то ударяется в окно. Мужчина осторожно идет туда и видит мокрый пол и отпечатки на стекле. С внутренней стороны. Свет мигает несколько раз и погасает. Гоголя перетряхивает. Он приближается к стене и прижимается к ней спиной, ища безопасности. Перед ним в темноте кто-то проходит. Николай чувствует движение воздуха и слышит шлепки босых ног по мокрому полу. Отсутствие света не гарантирует спокойствие. Поэтому, как только он чувствует чужое дыхание на своем лице, то срывается в собственную комнату. Гоголь понимает, что совершил ошибку. Понял слишком поздно, что открывать кому попало двери в вальпургиеву ночь было очень плохой идеей. А теперь на его рабочем столе сидело Нечто и издевательски улыбалось. Оно обводит взглядом комнату и шутливо поклоняется, как бы благодаря за новый дом. Николай следит за его взглядом и давится воздухом. Неведомые существа заполонили каждый метр комнаты. Пол под ногами кишел темнотой, стены шевелились от проникающих через них рогов и копыт. Воздух нагревался и дышать уже становилось нечем. Мягкая рука опустилась на его плечо, но мужчина даже не стал оглядываться. Потому что боялся увидеть правду. Острые когти царапнули его спину, пока вокруг гремел раскатистый и противный слуху смех. Гоголь поежился и сделал последнюю попытку освободиться. Резко повернулся, сбрасывая чужую руку с плеча. И упал с кровати. Он больно ударился плечом и потер глаза. За окном только занимался рассвет, а в комнате все было по-прежнему. Никаких следов бесовского пиршества. — Слава богу, все это просто очередной сон. Утренний душ развеял остатки страха. И мужчина почти все забыл. Но ушибленное плечо все еще болело и он повернулся к зеркалу чтобы посмотреть насколько большой синяк. Синяк был действительно большой. И расплывался он вокруг четырех глубоких кровавых царапин. Воспоминания вернулись. Шепот. Смех. Чужое присутствие. Чужая ладонь. Взгляд темных глаз. Темный дверной проем. Все это было реально. Все это могло повториться. И от этого становилось страшно.