Наши галантные дамы возместят потерю за одно поколение. Но едва ли подобное случится; до сих пор нам не удалось повстречаться ни с одной расой, такой же бессовестной, настырной и коварной, как наша… Р.Хайнлайн, «Достаточно времени для любви»
…Иччи Бадараан бежал напрямик через топь, не утруждая себя поиском обходной дороги, хотя, наверное, ему она и вовсе была не нужна — не зря же местные считали его духом-покровителем этого болота. Он двигался с обманчивой легкостью, невероятно ловко для своих габаритов перескакивая с кочки на кочку — как призрачная тень в предутреннем сумраке, окутанная стремительно таящим туманом. Правда, сейчас спутать его с каким-то там призраком было сложно: Иччи Бадараан оставался полностью видимым и был очень даже материален. Как и Соня, он был с ног до головы перемазан в размокшем пепле и вонючем болотном иле, от него исходило ощутимое тепло, острый край его наплечника болезненно впивался Соне в грудь, а пушка на другом плече давила на и без того невыносимо саднящее бедро. Он нес Соню, как горцы таскают овец — закинув себе на плечи и придерживая за ноги и за руки. И этот способ перемещения, пожалуй, не нравился Соне еще больше, чем лошадиная рысь- валиться она не могла, но каждый раз, когда «дух» прыгал и приземлялся, ее так встряхивало, что, казалось, внутренности вот-вот превратятся в кашу. Соня пришла в сознание почти сразу, но на всякий случай решила не подавать вида — отчасти из-за банального страха, а отчасти из-за того, что она была настолько измучена событиями этой ночи, что было уже почти все равно, куда "дух" ее несет и что собирается делать дальше. Впрочем, Иччи Бадараан обращал на нее внимания не больше, чем на какой-то мешок, и Соня в конце концов решила, что пока это ее вполне устраивает. По крайней мере, она была теперь точно уверена — Иччи Бадараан не причинит вреда. А еще он был теплым, и вымокшая насквозь Соня начала ловить себя на том, что пытается прижаться к его плечам, чтобы совсем не замерзнуть. Как же это странно… Поднявшийся ветер разогнал тучи, уводя их все дальше на юг. Туман тоже постепенно бледнел, торопясь укрыться во влажных низинах перед наступлением нового дня. Мутное солнце повисло над горизонтом, но пока не давало тепла — долгожданное утро выдалось сырым и холодным. Постепенно Соня поняла, что местность вокруг ей знакома. Вот уже мелькает впереди и слева излучина реки, золотящаяся под утренними лучами, а если чуть повернуть голову, можно разглядеть далекий, размытый туманным маревом горб проклятой Медвежьей Сопки… Иччи Бадараан нес Соню обратно, в лагерь геологов. Очень мило с его стороны. Но когда знакомые вагончики были уже совсем близко, Иччи Бадараан вдруг остановился, замерев буквально на полушаге. Соня подумала, что теперь он снова оставит её где-то поблизости, где ее смогут найти, но пришелец, напротив, сильнее стиснул ее запястья. Да и вообще как будто еще больше напрягся, долго и неподвижно глядя на дремлющий в безмятежной тишине лагерь. Удивленная этим фактом, Соня рискнула приподнять голову, но Иччи Бадараан будто этого и не заметил, продолжая пристально высматривать что-то между вагончиков. Она скосила глаза, пытаясь понять, что же его так насторожило. Но все было будто бы в порядке — бытовки стояли на своем месте, как и оба вездехода, и никто чужой рядом не бродил. «Свои», впрочем, тоже пока не показывались. Все было тихо. Как-то даже слишком… Иччи Бадараан, наконец, отмер. Отпустив Сонины руки, он поднял правую руку, сжав ее в кулак, и Соня невольно вздрогнула, увидев, как солнечный свет скользнул по парным клинкам, с зловещим шипением выскользнувшим из ножен в его наруче. Иччи Бадараан медленно двинулся вперед, но остался видимым. И ноши своей не бросил. Лагерь приближался, и Соня постепенно начала понимать — что-то действительно не так. Непривычная тишина давила на уши. Казалось бы, в столь ранний час в лагере все еще должны спать, и ничего удивительного в этом безмолвии быть не могло… Но Соня никак не могла отделаться от нарастающего ощущения, что в этом есть что-то неправильное. И даже пугающее. Иччи Бадараан, не таясь, уверенно шел к хлипкому сетчатому забору, ничуть не опасаясь что кто-то, случайно выглянув из вагончика, может его заметить. Это показалось Соне странным — Чоррун утверждал, что дух болота не слишком охотно являет людям свой истинный облик. Только когда разозлится… Но, когда он остановился на небольшой площадке между двумя вагончиками, не слишком бережно спустив Соню на землю, она наконец поняла, в чем дело. Не от кого было прятаться. Никто уже не мог выглянуть в окошко или выскочить на улицу, спеша по утреннему холодку к заветной фанерной кабинке. Никто не мог проснуться раньше времени, и, прихватив котелок, пойти к реке, чтобы набрать воды. Никто не мог в приступе утренней бессонницы присесть на пороге бытовки, чтобы перекурить и подумать о том, стоит ли уже вставать или еще не поздно попытаться проспать еще часок-другой. Некому. Первый попавшийся на глаза труп лежал в дверях ближайшей бытовки, наполовину свесившись наружу с высокого порожка. Это был один из людей Копылова, но его имени Соня не помнила. Смерть, видимо, застала геолога посреди ночи, каким-то образом выманив из постели — из одежды на нем были только потрепанные трусы, носки и некогда белая майка без рукавов, теперь раскрашенная алыми пятнами запекшейся крови. Соня тупо смотрела на него несколько секунд, прежде, чем до нее дошло, что это означает. Она хотела закричать, однако из горла вырвался лишь невнятный хрип, захлебнувшийся в нарастающей волне дурноты. Судорожно вдохнув, она торопливо отвернулась, но тут же наткнулась взглядом на второе тело. Михалыч. Водитель лежал на спине, слепо глядя в золотистое утреннее небо остекленевшими серыми глазами. Его рот был открыт, рядом на земле валялась неизменная сигарета, давным-давно затушенная ночным дождем. А на месте груди теперь было жуткое кровавое месиво, оставленное автоматной очередью. Нет. Нет, нет, нет! Соня, не отдавая отчета в своих действиях, подползла к мертвецу, коснувшись дрожащими ладонями плеч, и осторожно потрясла, хотя прекрасно понимала, что разбудить геолога уже ничто не сможет. Тело пока не успело окоченеть, голова безвольно мотнулась из стороны в сторону. От этой тряпичной податливости Соне стало так жутко, что захотелось отдернуть руки, но она продолжала попытки растолкать труп, отчаянно цепляясь сознанием за спасительную мысль, что это всего лишь какая-то дурная шутка. А потом, когда в глазах стало мутно от слез, тихо завыла от разрывавшей грудь боли. Этого не может быть. Это невозможно. Невозможно… Вскинув голову, Соня сморгнула слезы и огляделась. Тот, кто это сделал, не стал громить и грабить лагерь, не тронул вездеходы и оборудование. Но на стенах некоторых вагончиков остались следы от пуль, двери были распахнуты настежь, зловеще скаля пустые черные проемы. Были и другие тела, однако Соня благоразумно не стала на них смотреть. Теплившаяся в ней надежда, что хоть кто-то смог уцелеть, угасала с каждой секундой. Все они мертвы, все… и Михалыч, и Евгений Дмитриевич, и… Вздрогнув, как от удара током, Соня с трудом поднялась на ноги и неуверенно шагнула в сторону «гостевого» вагончика. Неужели… Господи, нет. Только не это. Только не ребята… Пашка, Саня… Максим… хоть и был порядочной сволочью, но даже он вряд ли заслужил… это… Ноги налились свинцом, каждый шаг давался ценой невероятных усилий, и отнюдь не из-за боли в бедре. Она должна была убедиться… должна была проверить… вдруг их не тронули… вдруг им удалось спастись… Вряд ли. Уже отсюда было видно, что хлипкая дверь буквально сорвана с петель, а пробитое пулей окошко изнутри забрызгано чем-то красным. Господи… Девушка остановилась, мыском задев какой-то мелкий предмет. Ей сначала показалось, что под ногу ей попал камешек, но, опустив глаза, Соня увидела, что это что-то яркое, желто-синее, четко выделяющееся на фоне истоптанной пыльной травы. Пашкина «бесконечная» зажигалка. Соня снова опустилась на колени, чтобы поднять ее. Как она здесь оказалась?.. Пашка ведь всегда носил свою зажигалку в кармане, как своеобразный талисман… в груди шевельнулась надежда — что, если он смог убежать?.. Соня покрутила предмет в руках, точно тот мог подсказать, что же произошло с его хозяином. Вещица вымокла под дождем, но все равно на пластике остались бледные алые разводы… …нет. Не смог… Соня стиснула ее в кулаке, в ступоре прижав руку к груди, и, сама того не заметив, тихо завыла. Господи. Пашка… сначала Антон, а теперь… нет. Нет… только не надо… пожалуйста, пусть все это будет не наяву… Баюкая в руках Пашкину зажигалку, она подняла глаза к небу, точно рассчитывая получить ответ, кто мог все это допустить. Но конечно, никакого высшего существа, способного дать этот ответ, там не было. Только радостно сияющее солнце и небо, вычищенное ветром. От вчерашних туч остались лишь отдельные мелкие облачка, невероятно прекрасные на фоне чистейшей лазури небосвода. Все было как прежде. Но мир вокруг при этом разлетелся на куски. И тогда Соня закричала. Хрипло, низко, сама удивляясь тому, как чуждо и жутко звучит ее голос. Почему?.. за что? Что они такого сделали? Чем провинились? И перед кем? У кого, черт его дери, вообще поднялась рука среди ночи хладнокровно расстрелять полтора десятка безоружных людей?.. Ответа не последовало. Силы иссякли, и крик перешел в тихий плач. Всхлипнув, Соня обернулась, неожиданно обнаружив, что Иччи Бадараан еще не ушел. Он опустился на колено рядом с одним из тел, но смотрел сейчас на Соню. Мертвые глаза его маски ничего не выражали, но Соне почему-то показалось, что дух… несколько смущен увиденным и услышанным. Или, скорее, очень сильно удивлен. Это, как ни странно, помогло ей взять себя в руки. Боль и шок никуда, конечно, не делись, но взгляд пришельца несколько отрезвил, помешав окончательно впасть в истерику. — Ты знаешь, кто это сделал? — хрипло спросила Соня, не надеясь, однако, на ответ. Он же ненастоящий дух, ему не может быть известно все на свете… Но, к ее удивлению, Иччи Бадараан кивнул, указав когтем на грязь перед собой. И, присмотревшись к этому месту, Соня наконец поняла, в чем дело. На разбухшей от дождя земле был отчетливо виден глубокий след вездехода. Не такой, как у машин геологов, но все равно очень знакомый. Сидоренко… Соня сжала зубы. Боже. Ну конечно. По тундре бегает не так много вооруженных автоматами людей. Могла бы и сама догадаться. Майор не дурак. Когда обнаружилось, что их делам под сопкой помешал никто иной, как начальник геологического лагеря, он сделал выводы. И, увидев второго незваного гостя, не стал тратить силы на погоню за сбежавшим «шпионом». Все равно ясно, где его стоит искать в первую очередь. Больше-то здесь идти некуда… Соня медленно выдохнула через нос, только сейчас осознавая, насколько ей повезло, что лошади, испугавшись стрельбы, поскакали не в сторону дома, а к болоту. Если бы Соня вернулась в лагерь всего на пару часов раньше, тоже была бы сейчас мертва… Ясное дело, что раз люди майора не раздумывая уложили Копылова (который, к слову, им сдался…), то, значит, свидетели им не нужны… но все же… зачем надо было убивать всех? Зачем лишать жизни пятнадцать ни в чем не повинных людей, которые вообще не знали, куда и зачем этой ночью отправился их начальник? Солдаты, впрочем, могли не разглядеть, кто именно составлял ему компанию, но ведь геологов могли просто арестовать, допросить, да в конце концов просто пересчитать и сверить со списками, которые Сидоренко составил в свой первый визит. А вместо этого их просто перестреляли без разбору… Соня сжала зубы, вспомнив вдруг вопрос, который однажды задал ей Копылов. «А, знаешь, Софья, кто в тундре самый страшный зверь?..» Теперь Соня знала. Самый страшный зверь в тундре — человек…***
Че’Ктаар встал, выпрямившись во весь рост, и в последний раз оглядел уманское поселение. Он увидел достаточно, чтобы понять, что здесь произошло. Ночью, незадолго до рассвета, с севера прибыла большая и тяжелая машина, которая привезла сюда группу вооруженных воинов. Причем оружие у них было серьезное, не то что стреляющие палки, что были у тех двоих, которых он убил на болоте — это Че’Ктаар понял сразу, осмотрев первый же труп. Некоторые уманы, вероятно, услышав шум, вылезли из своих жилищ, чтобы узнать, что случилось — и тут же были убиты. Выстрелы разбудили остальных, но никто из них не успел даже понять, что произошло — группа воинов, рассредоточившись, быстро уложила и их. Судя по размытым дождем следам, некоторых уманов эти ночные гости забрали с собой, волоча по земле. Но были ли эти «избранные» живыми или мертвыми, понять уже невозможно. То, что здесь произошло, никак нельзя было назвать честной битвой — полусонных поселенцев просто перебили, как скот, не оставив им и шанса на спасение. Но Че’Ктаар не мог не отметить, что действовали ночные убийцы хладнокровно и умело. Никто не успел даже толком проснуться и понять, что происходит - не то что оказать сопротивления или попытаться убежать. Что ж. Это уже интереснее. Значит, в холодных землях все-таки можно встретить и серьезных, стоящих противников, а не только жалких трусов со стреляющими палками. Ну, или не в меру любопытных сумасшедших уманских самочек... Собираясь уходить, он мельком глянул на уману. Она сидела на том же месте, слабо покачиваясь, взгляд ее был пустым. Кажется, совсем плоха… И не только физически. Смерть соплеменников вызвала в ней такой мощный эмоциональный всплеск, что Че’Ктаар, даже нарочно не касаясь ее разума, ощутил его. И это было далеко не самое приятное чувство из тех, что ему довелось испытать. Он и представить себе не мог, что эти примитивные дикари способны на столь мощные переживания — даже Че’Ктаар, успевший многое повидать в жизни, невольно содрогнулся, почувствовав ее боль. А еще она заметно ослабела из-за своей раны. Однако тут уж Че’Ктаар ничего не мог поделать — лечить уманов Охотник не умел и, откровенно говоря, не собирался. Он и так вляпался в скверную историю из-за этой самочки. В поселении должно найтись все необходимое, чтобы она могла сама позаботиться о себе. Если же не сможет… это ее проблемы. Че’Ктаар же сделал все, что от него требовалось — доставил ее в условно-безопасное место. Дальше пусть справляется сама. Но, когда Охотник повернулся, направляясь обратно к болоту, умана вдруг встрепенулась, попытавшись торопливо встать. — Стой! — пронзительно крикнула самочка. Че’Ктаар удивленно уставился на самочку. Умана, неловко поднявшись, захромала следом, опираясь на свое оружие, как на палку. Даже не прислушиваясь к мыслям, Че’Ктаар чувствовал, что она боится… но не Охотника, а того, что он уйдет. Охотник, совершенно не предвидевший подобной реакции, неожиданно для самого себя растерялся. Она хочет, чтобы он остался? Или собирается пойти за ним?.. Сумасшедшая!.. Че’Ктаар наивно полагал, что провел среди уманов достаточно времени, чтобы убедиться — все они испытывают страх перед его народом. Даже те, кто считают Охотников духами или богами, боятся их. И те, кто, рискнув жизнью, бросает пришельцам вызов — все равно боятся. А эта маленькая самочка, хоть и трясется от ужаса, кажется, считает его своим… эээ… защитником?.. К’жит. Тряхнув головой, Че’Ктаар решительно отвернулся. Этого еще не хватало! Остается только надеяться, что это нечто вроде временного помешательства, как побочный эффект от пережитого потрясения… и что у нее хватит ума не следовать за ним и вернуться к жилью. — Иччи Бадараан! Не уходи! — снова отчаянно крикнула умана. Тонкий голосок дрожал и срывался, а страх постепенно перерастал в панику. Че’Ктаар стиснул клыки. Он не знал, что будет так сложно игнорировать этот назойливый раздражитель. Но Охотник, кажется, начал понимать, в чем тут дело. Все проще, чем кажется — тех, кто убил других уманов, самочка боится гораздо больше, и видит в нем единственный шанс к спасению. Глупая. — Подожди! — снова пискнула умана, и Че’Ктаар услышал, что она снова неуклюже двинулась за ним. Он резко обернулся, раздраженно рыкнув на нее, чтобы отпугнуть. Умана невольно попятилась, едва не потеряв равновесие, и застыла в нерешительности, однако уходить, похоже, не собиралась. Че’Ктаар какое-то время устало смотрел на самочку, думая о том, что проще будет ее пристрелить. Или хотя бы намекнуть, что пристрелит, если она не отвяжется. Активировав пушку, он навел огонек лазерной метки на грудь уманы и угрожающе зарычал, но самочка только мотнула головой. Возможно, просто не поняла, что это значит. Че’Ктаар, впрочем, и не собирался тратить на нее драгоценную энергию. Этот выстрел ему еще пригодится в случае, если Охотник встретит тех уманов, что уничтожили поселение. Но он рассчитывал, что самочка испугается и поймёт, что ошиблась. Но в итоге ошибся сам. Яут погасил метку и раздраженно мотнул головой. «Иди прочь», велел он, обращаясь к умане и вложив в этот приказ как можно больше раздражения и гнева. Но вышло как-то не очень убедительно. — Я пойду с тобой, — пискнула умана, как будто и не услышала. Охотник устало вздохнул. Что за упрямое создание… «Нет. Здесь ты в безопасности», строго отрезал он, отворачиваясь. — Но они вернутся! — крикнула умана ему в спину. «Тогда спасайся», посоветовал Че’Ктаар. Хотя сам он в этом сомневался — убийцы пришли сюда с определенной целью и выполнили ее. Здесь им больше нечего делать. — Да подожди же ты! — не сдаваясь, завопила умана. — Постой! Я… я могу тебе помочь! Че’Ктаар не сдержал усмешки. «Помоги себе». Она остановилась, тяжело дыша и опираясь на винтовку. Че’Ктаар чувствовал, как полный отчаяния взгляд обжигает спину. И это почему-то было очень неприятно. Гораздо неприятнее, чем горящая ненависть в глазах покойного Кей’Рро… Он ускорил шаг, предостерегающе махнув умане рукой. Зря он вообще с ней заговорил… — Я знаю, где спрятан корабль! — в отчаянии взвыла умана. Че’Ктаар остановился. Корабль?.. Ну, конечно, Кей’Рро не мог материализоваться на этой планете сам собой — Че’Ктаар же видел его приземление. То есть, почти видел — из-за скал не смог понять, куда именно сел звездолет. Но, если умана действительно знает, как его отыскать… К’жит. Да уж конечно, это решило бы все его проблемы! Он целый годовой цикл выживал в этих проклятых землях, как дикарь, используя лишь то, что ему позволили взять — минимальный полевой набор и единственный комплект энерго-накопителей. И после этого перспектива ступить на палубу — о, Цетану! — звездолета казалась невероятно щедрым даром богов. Можно было бы восстановить запас энергии, распотрошить аптечку, пополнив собственный набор медикаментов, провести мелкий ремонт, в котором уже давно и отчаянно нуждалась амуниция… да катись оно в Бездну — он мог бы просто улететь отсюда! Куда угодно, лишь бы подальше от холодных земель… Если бы не одно маленькое «но». Добровольно отправляясь в чертоги Цетану, Охотник, если он был один, должен был подорвать не только себя, но и свой транспорт. Особенно если речь шла о планете, населенной условно-разумными существами… Однако второго взрыва не было. Че’Ктаар в любом случае должен был его почувствовать или увидеть — даже туман и непогода не могли бы скрыть зарево, охватившее небеса при активации заложенного в корабль заряда, да и дополнительный толчок, сотрясший землю, он почувствовал бы. Выходит, корабль по какой-то причине не взорвался?.. Вряд ли, конечно, но… К’жит! Хотелось, чтобы так! Че’Ктаар медленно обернулся, взглянув на уману, и коснулся ее мыслей: не врет — корабль она действительно видела… однако стоит ли он там до сих пор или оседает пеплом на унылых пустошах холодных земель — это, конечно, вопрос… Но проверить это стоит. Нельзя упускать такой шанс. «Где?», спросил Охотник, стараясь скрыть свое волнение. — Я могу показать, — совсем тихо проговорила умана, — если ты пообещаешь вытащить меня отсюда. Не так уж она глупа и наивна, как кажется… Заключать сделку с уманом — довольно сомнительное предприятие. И не слишком, хм, одобренное. Но, впрочем, не все ли равно теперь? Че’Ктаара уже признали дурной кровью, и, по идее, он может делать все, что угодно, не оглядываясь на Кодекс — хуже уже не будет. Разве что пострадает его собственное самолюбие, но ради шанса убраться отсюда Че’Ктаар, пожалуй, смог бы это пережить. Выпрямив спину, он медленно кивнул. «Хорошо. Если не врешь, доставлю тебя туда, куда скажешь». Умана качнула головой и с трудом заковыляла к нему. Че’Ктаар протянул ей руку, чтобы она могла опереться, но умана неожиданно обхватила пальцами его ладонь, с бесстрашным видом заглянув в лицевой щиток маски. Че’Ктаар деликатно щелкнул клыками, несколько обескураженный этим типично уманским жестом. Впрочем, эта ее твердая решимость позабавила Охотника. Такая мелкая, а ведет себя так, будто сейчас по меньшей мере вершит судьбы миров! Осторожно выпутавшись из ее пальцев, Че’Ктаар обхватил уману поперек тела и снова закинул себе на плечи. Самочка возмущенно вскрикнула, но сопротивляться не стала, почти тут же безвольно обвиснув. Ее ружье, порядком отбившее ему бока во время предыдущего эпизода, Че’Ктаар благополучно «забыл». «Показывай, — приказал он, — пока я не передумал».***
— Там, — слабеющим голосом проговорила умана, — за сопкой… в низине… Че’Ктаар чуть повернул голову, мрачно скосив на нее глаза. Да уж. Конечно, ему просто позарез нужен был проводник, чтобы добраться до горы, которую от поселения было видно даже невооруженным глазом! Могла бы просто указать рукой… Но умана вряд ли издевалась над ним. Че’Ктаар оценил хитрость — сделать так, чтобы Охотник забрал ее из погибшего поселения, завысив ценность информации, которой она владеет. Впрочем, как ни странно, это не так уж и сильно разозлило его. Скорее, Че'Ктаар был раздражен из-за того, что она не поверила в то, что Охотник сдержит свое обещание. Эта уловка ей самой же вышла боком — за время этого короткого путешествия ее состояние заметно ухудшилось. Взгляд стал мутным, рассеянным, и, если раньше она как-то пыталась устроиться поудобнее на его плечах, то теперь обвисла мешком, стараясь вообще не двигаться. Слишком ослабла. Хотя, с другой стороны, температура ее тела вернулась к норме, так что, возможно, все не так уж и плохо, как кажется. Мотнув головой, он снова перевел взгляд на гору, до которой оставалось несколько сотен шагов. Корабля на тепловизоре не видно, но это еще ничего не значит — Кей’Рро же все-таки не настолько глуп, чтобы оставить звездолет без маскировки, которая, к слову, скрывает корабль не только от глаз уманов. Но еще неподалеку бродят сами уманы — их около десятка, все вооружены. Рядом стоит и их техника… Че’Ктаар, оживившись, чуть подался вперед. Засада!.. — Там… люди, — запоздало проговорила умана, — они… ждут тебя. Очень своевременное предупреждение… «Я понял», — не сдержавшись, раздраженно отозвался Че’Ктаар. Уманы, похоже, пока его не заметили, хотя на открытой местности это было непросто, несмотря на значительное расстояние. Ладно. Их проблемы. Он опустил самочку на землю и сел рядом. Корабль точно там — не просто же так, от нечего делать, солдаты устроили там засаду. И раз их не разметало по пустоши, то система самоуничтожения действительно не сработала. Интересно, кстати, почему… Но теперь уже в любом случае корабль надо либо забрать, либо уничтожить — местным такой трофей оставлять нельзя. Кей’Рро должен был позаботиться об этом сам, но, выходит, Че’Ктаару опять придется заканчивать начатое им дело. — На высоте… стрелок, — неожиданно простонала умана, — он… убил… Че’Ктаар жестом велел ей замолчать, но необходимости в этом уже не было — у нее просто не хватило сил договорить. Стрелка Охотник видел и сам, без подсказки. Крохотное алое пятнышко на тепловизоре, скрывающееся в зарослях низкого кустарника под макушкой горы. Этот уман держит под прицелом низину и пустошь рядом с горой, но рельеф склона мешает полному обзору и сейчас он не может видеть Че’Ктаара. Воины в низине тем более. Видимо, рассчитывают, что им попадется невероятно глупая добыча, раз не озаботились прикрыть все возможные подступы к кораблю. Ну хорошо. Теперь, кажется, ясно, с кого следует начать. Поколебавшись, Че’Ктаар в сомнении посмотрел на самочку. Проще было оставить ее здесь и вернуться, когда все уже закончится, но Че’Ктаар сомневался, что у него будет такая возможность. С этими уманами он легко справится, однако не стоит рассчитывать на то, что это единственный отряд. Убийцы, порезвившиеся в поселении, приехали, несомненно, отсюда, но вот уезжали уже в другую сторону — к болоту. А, значит, к горе может явиться еще одна группа в самый неожиданный момент. Нет, лучше взять уману с собой — вряд ли она будет серьёзной помехой… особенно находясь без сознания. Че’Ктаар включил маскировку, и привычно ухватив уману за воротник, потащил ее по земле, направившись к восточному склону горы.***
Уманский стрелок хорошо знал свое дело: он надежно держал вверенную ему зону обстрела, внимательно следя за каждым движением в поле видимости. Настолько внимательно, что заметил подкравшегося к нему Охотника только когда тот встал рядом с ним. Он умер быстро. Успел увидеть свою смерть, даже попытавшись завопить, но короткий удар оборвал и его жизнь, и его крик, заклокотавший в перерезанном горле. Похоже, эти уманы не вполне понимают, с кем связались. Иначе не оставили бы позицию стрелка без защиты. Че’Ктаар придавил рукой дергающееся в агонии тело, чтобы оно не свалилось со склона выдав факт ликвидации стрелка раньше времени, и огляделся. Отсюда этот кусок пустоши был виден, как на ладони. Уманы внизу пока даже не догадывались, что тот, кого они так долго здесь ждут, уже рядом. Однако сейчас есть дела важнее, чем наблюдение за добычей. Корабль. Пока работает генератор, поддерживая маскировочный морок, найти транспорт нетрудно. Че’Ктаар переключил визор в режим поиска электрических полей и тут же довольно оскалился — вон там, внизу, на пологом участке склона, ждет пилота прыжковый катер. Умана не ошиблась. И сам Охотник тоже. Че’Ктаар откинул крышку наручного компьютера, прикинув, насколько легко будет теперь «приручить» эту птичку. Вряд ли за время его изоляции Кей’Рро успел настолько отличиться, что ему позволили иметь личный прыжковый катер. Скорее всего, это один из клановых кораблей, который незадачливый мститель взял на время, оставив в залог что-нибудь из своих трофеев. Понятно теперь, почему звездолет уцелел — без заложенной в систему привязки к хозяину самоуничтожение не всегда синхронизируется автоматически. А Кей’Рро в последние моменты своей жизни был слишком сосредоточен на мести, чтобы догадаться ввести адресную команду. Яут быстро набрал когтями комбинацию из нескольких символов, отправляя бортовому компьютеру стандартный запрос. Тот мгновенно откликнулся, затребовав идентификацию, и Че’Ктаар, задумавшись на миг, вбил свой личный номер. После короткого, но мучительного ожидания, компьютер принял данные, гостеприимно впустив Че’Ктаара в систему. Охотник насмешливо фыркнул. Значит, его коды доступа еще не успели аннулировать. Видимо, предполагалось, что этого и не потребуется — без корабля эти комбинации бессмысленны, а значит, за ним вообще не собирались прилетать. Но тут Кей’Рро со своей свербящей местью несколько подпортил изящество замысла Старейшин, решивших просто сгноить Че’Ктаара в холодных землях… за что сам Охотник сейчас был безмерно ему благодарен. Че’Ктаар отправил новый запрос, нахально потребовав права пилота, и компьютер снова без вопросов согласился. Отлично! Теперь система узнает его и пропустит на борт. Впрочем, когда будет возможность, надо будет немного покопаться в настройках и «присвоить» катер, дабы избежать возможного досадного недоразумения. Не хотелось бы оказаться в открытом космосе на неуправляемом корабле в случае, если допуск все-таки отменят… Но это пока может подождать до тех пор, когда Охотник окажется в более спокойной обстановке. А сейчас осталось разрешить одну простую формальность… Че’Ктаар задумчиво окинул взглядом расставленную на него ловушку. Четверо уманов открыто бродили внизу, точно патрулируя местность, еще двое со скучающим видом сидели рядом с машиной. Это — затравка. Хитрая уловка, призванная спровоцировать Охотника, и заставить его вступить в бой, тем самым обнаружив себя. Действительно, очень заманчиво — шестеро легковооружённых воинов, якобы охраняющих подступы к кораблю. Если бы Че’Ктаар на тепловизоре не видел основную ударную группу, «скрытно» рассредоточенную по периметру вокруг корабля, он бы, конечно, повелся и напал на них. Но тогда его ждал бы неприятный сюрприз в виде шквального огня со всех сторон, причем калибр у некоторых замаскированных камуфляжной сеткой орудий был внушительный — д’лекс такая пуля, конечно, не пробьет, а вот шкуру — запросто. Бонусом шли двое стрелков на наблюдательных позициях — тот, которого Че’Ктаар только что убил, и еще один, прятавшийся среди камней с другой стороны. Недурно. Даже жаль, что в настоящий момент нет цели охотиться на них — с полутрупом «компаньонки» подмышкой это, мягко говоря, неуместно. Сейчас у него другая цель — завладеть кораблем и убраться отсюда как можно скорее. Горе тому, кто встанет у него на пути, но растрачивать время на то, чтобы перебить их всех он, пожалуй, не будет. Не в этот раз. Ладно. Пора уже проверить, как работает эта их мышеловка. Че’Ктаар поднял с земли камень поувесистее, и, коротко прицелившись, со всей силы запустил его в одного из дежуривших у машины солдат. Уман с такого расстояния не то что не попал бы — просто не докинул. Но камень, брошенный рукой яута, пролетел над пустошью, будто выпущенный из пращи, и угодил точно в цель, с тошнотворным громким хрустом размозжив солдату череп. Остальные тут же всполошились, не сразу осознав, отчего их товарищ вдруг рухнул на землю с кровавой кашей вместо лица… Но Че’Ктаар этого уже не видел. После броска он тут же отскочил назад, стараясь не потревожить ветки кустарника, которые, качнувшись, могли выдать его. Он вернулся туда, где оставил уману, и, снова взвалив ее на одно плечо, лихим траверсом* понесся вдоль склона, огибая гору с другой стороны. Охотник слышал взволнованные крики и тихо посмеивался, представляя, как уманы задергались из-за этой неожиданной «атаки». В конце концов, им все же удалось понять в чем дело и даже определить, откуда был брошен роковой булыжник, но расчет Че’Ктаара оказался верным. Пока яут бежал вокруг горы, весь отряд перешел в боевую готовность, взяв под прицел то место, где он стоял минуту назад. Основная часть группы пока оставалась в укрытиях, но Че’Ктаару было достаточно и того, что сейчас их внимание приковано к одной точке. Че’Ктаар активировал пушку, и, прицелившись в место, где уманы залегли покучнее, выстрелил. А потом, не дожидаясь, пока сгусток плазмы достигнет цели, разметав вокруг клочья земли, осколки камней и парочку уманских воинов, спрыгнул вниз, на крышу катера, прижимая к себе бесчувственное тело самочки. Его никто не заметил — уманам было уже не до того, когда сама земля перед ними встала на дыбы. Че’Ктаар скатился по корпусу корабля и приказал бортовому компьютеру отключить маскировку. И тут нервы у уманов начали сдавать. Никто не мог понять, откуда взялся Охотник и куда пропал — все произошло очень быстро, и им казалось, что их атакуют сразу по нескольким направлениям. А уж когда таинственная «неопознанная аномалия» вдруг стала видимой, превратившись в грозную громаду инопланетного корабля, боевой дух отряда начал стремительно таять… Яуты ведь специально проектировали свои корабли так, чтобы один их вид внушал ужас. Уманы, конечно, опомнились и открыли огонь уже по катеру. Однако примерно с тем же успехом могли попытаться закидать его камнями — пули даже не поцарапали мощную броню. Че’Ктаар открыл шлюз и скользнул внутрь, на ходу приказывая компьютеру начинать предстартовую подготовку. Охотник задержался только для того, чтобы затолкать уману в одну из спасательных капсул и включить стазис-поле — чтобы его подопечная хотя бы дожила до встречи со своими менее агрессивными соплеменниками. Разберется с ней потом. В крайнем случае — просто сбросит капсулу над каким-нибудь крупным поселением. Когда он добежал до рубки, компьютер уже заканчивал проверку работы систем и запустил реактор. Че’Ктаар упал в пилотское кресло, с забытым трепетом погрузив ладони в алые кольца виртуального штурвала. О, Цетану**! Наконец-то! Это было настолько прекрасно, что даже верилось с трудом. Как было упоительно после всех перенесенных мучений снова ощутить себя представителем развитой цивилизации, а не каким-то одичавшим зверем, вынужденным скакать по болотным кочкам! Уманы продолжали стрелять, подключив крупнокалиберные орудия, но Че’Ктаар уже почти забыл об их существовании. Запустив двигатель, он включил антиграв, поднимая катер над землей, и в последний раз взглянул на пустоши холодных земель. Быть может, когда-нибудь он вернется на эту планету. Но сюда — уже нет. Корабль изящно развернулся, задрал нос и резко стартовал, через миг растаяв в безоблачном небе. Навсегда.***
Майор Сидоренко поднялся с земли, брезгливо отплевываясь от набившейся в рот земли, и с ненавистью посмотрел в небо вслед исчезнувшему инопланетному кораблю. На этот раз не было никаких зарниц, никаких спецэффектов — но и ежу понятно, что тот все еще там. Ушел!.. вот зараза!.. Не надо было никого слушать. Таинственный московский «эксперт» настоятельно рекомендовал не пытаться вскрывать инопланетный корабль (уж конечно, не сложно было догадаться, что из себя представляет эта хрень на радаре!), и Сидоренко подчинился, согласившись с предложением устроить засаду на пилота. И что теперь?... а ничего. Буквально — ничего. Ни корабля, ни пришельца… ни половины отряда. Этот сучий потрох поимел их во все щели. И, похоже, даже особо не напрягаясь. Сделал, мать его, матерых спецназовцев, как каких-то слепых котят. И его, Сидоренко, тоже. Но, впрочем, последний ход в этой партии еще не сыгран. Отмахнувшись от бойца, пытавшегося помочь ему подняться, майор отцепил от пояса рацию и надавил на рычаг. — База, прием, — прорычал он, продолжая буравить взглядом небо, — говорит «Ловец». Доложите, что на радаре? — «Ловец», прием. Видим объект. Движется на юго-запад, быстро набирая высоту. Повторяю, движется на юго-запад… — Вас понял, база, — злорадно ухмыльнулся майор, — сбить сможете? — Приказа не было, — мгновенно отозвался невидимый ракетчик. — Считай, что есть, — оскалился Сидоренко, — я уполномочен. Сбейте гада. Он опустил рацию, и усмехнувшись, вытер рукавом кровь, выступившую на разбитом во время падения лбу. Посмотрим теперь, насколько крепкой окажется эта инопланетная посудина… ____________________________________________________ *идти траверсом — двигаться вдоль склона, перпендикулярно подъему/спуску **поскольку с яутским богом автор познакомился во время чтения комиксов, он понятия не имеет, как правильно произносится его имя, но, по аналогии с греческим Цербером, не будет ошибкой, если именовать его через «ц», потому что по-английсики пишется он как Cetanu