Star-Crossed

Найтмер смотрит снизу вверх. В его не закрытом слизью глазе ясно читается: «Я-выдерну-все-твои-щупальца-по-одному-и-вставлю-их-сам-знаешь-куда-причем-широким-концом-вперед», и Ангст неловко переступает с ноги на ногу, сжимая пальцами страшное орудие для убийств снов отца — свой мобильник. Маленький прямоугольник с изображением истекающего слизью яблока на чехле нагрелся за все время их переписки так, что держать его в руках становится практически невозможно, но Ангст не обращает на это внимания. Неуверенно вглядывается в лицо отца. Найтмер всегда выходит из себя, если сын смотрит в пол, когда его отчитывают. Ангст уверен, эта непереносимость опущенного взгляда сына, из-за твердого убеждения, что сильные монстры не опускают голову. Ни при каких обстоятельствах. Даже если их ловит собственный отец в четыре утра за перепиской с — Ангст замялся на секунду, обдумывая определение для их со Старкроссом отношений. Лучший друг? Единственный, кто всегда рядом и готов поддержать? Его маленькое солнышко? Пожалуй, первый вариант звучит ничего так. Не так приторно сладко и сопливо, как все остальные. Отец бы согласился. — В пятый раз за неделю, — Найтмер опускает веки и раздраженно трет двумя пальцами переносицу, — в пятый! — Прости, отец. Этого больше не повторится, — Ангст впивается остренькими фалангами одной руки в другую, чтобы сдержать усталый вздох. В пятый раз за неделю его ловят за этим недостойным занятием, и в пятый раз он послушно повторяет это свое «Прости, отец». В первый раз тот просто процедил: «Уж лучше бы ты дрочил» и ушел к себе. Во-второй одной колкой фразой он не отделался, и Найтмер еще долго читал нотации на тему того, насколько Ангст плохой сын, и как сильно мешают спать его долбаные позитивные эмоции. Ангст гадает, когда терпение Найтмера иссякнет, и он зайдет дальше обычных выговоров. Это определенно будет не самый лучший день в его жизни. — Этот Дримовский ребенок… Тебе он нравится, да? — Найтмер, в отличие от сына, не задерживает тяжелый вздох в груди надолго. — Как глупо. Ангсту хочется вновь пробормотать свое заезженное «прости», но он вовремя одергивает себя. Вообще, нравится — это сильно сказано. По сути, Старкросс — один из немногих, кто общается с дитем самого Кошмара, и изголодавшийся по заботе и вниманию Ангст позволил Стару без особого труда стать его персональным маленьким лучиком надежды в беспросветной мгле, которой, по сути, и являлась вся его жизнь. Только с ним Ангст позволял себе расслабляться. Только с ним проходил параноидальный страх и вечное болезненное напряжение, сковывающее не столько снаружи, сколько изнутри. Со Старом было по-настоящему хорошо. Так что Ангсту не нравился его кузен в том плане, который имел в виду отец, он скорее в нем просто нуждался.. Но, раз он молчит, Найтмер делает противоположные выводы. — Ангст. — Тон, которым Найтмер произносит это, предполагает последующий серьезный разговор отца и сына, вроде разговора о том, откуда берутся дети, и Ангст чуть подается вперед, смотрит с неподдельным интересом. Не так уж и часто Найтмер решает поиграться в хорошего папочку. — Ты можешь мне не верить, но знаю, что такое любовь. Я любил свою мать. Я любил Дрима больше всего на свете. Да даже твоего уебка-отца я «любил», если хочешь. И знаешь что? Любовь — это херня, Ангст. Она переоценена. Люди возносят её, как что-то невероятно сокровенное, священное. На самом же деле это просто ловушка. Снисхождение, которое приводит лишь к слабости. Ты отдаешь часть себя тому, кого, как ты думаешь, ты любишь. А потом они просто разрывают тебя на мелкие кусочки изнутри и втаптывают в грязь. Я имею ввиду, любовь — это не то, что тебе нужно сейчас, когда-либо. Она лишь сделает тебя уязвимее перед другими монстрами. Я хочу, чтобы ты прекратил это. И если ты не в состоянии покончить с этим самостоятельно, я сделаю это за тебя, ты понял? — Да, отец, — Ангст все же чуть опускает голову, не в силах смотреть в искаженное ненавистью лицо. «Да, отец». Конечно, он не посмеет ослушаться его. Сделает все, что Найтмер прикажет. И пусть ночные переписки придется отложить до лучших времен. Ангст прекрасно знает, на что может пойти его отец, если он сейчас не подчинится. Это для блага Стара. Для всех них. Он скажет об этом Старкроссу. Завтра же. Телефон продолжает обжигать его руки.

***

— Мне жаль, что он так считает, — говорит Старкросс, когда они с Ангстом наконец находят время погулять вместе. — Правда. Вечер. На небе зажигаются первые звезды, и Стар завороженно разглядывает каждую из них, будто бы в первый раз видит. Они идут по саду, принадлежащему семье Старкросса, сжимая руки друг друга. Ангст в очередной раз поражается красоте природы в этом месте, пока они идут по мосту через одно из небольших озер. Он замедляет шаг, склоняясь к воде. Там, внизу, беззаботно плавают утки со своими утятами. Ангст выискивает взглядом свою любимую и находит ее ближе к правому краю озерца. Она, как всегда, не одна. За важно плывущей мамой хвостиком тянутся семь крошечных утят. Утка доплывает до середины озера и терпеливо ждет, пока все её дети не поравняются с ней. Ангсту безумно нравится эта важность и горделивость своей любимицы, за которыми скрывается безграничная любовь к своим малышам. Ему кажется, что именно такими должны быть родители: строгие и неприступные на первый взгляд, но нежно оберегающие свое дитя. Он невольно сравнивает эту утку с Кроссом — тот тоже всегда выглядит сурово, хотя на самом деле сильно любит всех своих детей. Ангст улыбается и благодарит небо за то, что его друг не может читать мысли — Стар бы его точно прибил за такие сравнения. — А-а-ангст, ты еще с нами? — спрашивает Старкросс, растягивая первую букву его имени. Их пальцы до сих пор переплетены, так что белоснежному скелету приходится топтаться на месте в ожидании друга. — Что ты опять уставился на нее? — Ничего, — Ангст тихо фыркает, прикрыв рот свободной рукой, пока воображение вырисовывает монохромную утку-Кросса. Звезды, что не так с его фантазией? Стар неловко улыбается в ответ на этот внезапный приступ смеха и тянет Ангста дальше, к большим белым статуям, оплетенным плющом, и изящным скамейкам в глубине сада. — Ты же знаешь, у Найтмера свои взгляды на мир, — Ангст пожимает плечами, продолжая их разговор, словно бы он и не прерывался. — Он не хочет, чтобы мы с тобой встречались. И чтобы переписывались — тоже. — М? Это почему? — спрашивает Старкросс, хмурясь, насколько это вообще позволяют гладкие кости черепа. — У них же с Дримом типа перемирие, разве нет? — Вроде того, — Ангст немного нервно дергает плечом. Стару вовсе необязательно знать, что с каждым днем уверенность Ангста в том, что отец не нарушит этот и без того хрупкий компромисс, тает, словно мороженое в жаркий день. — Просто нам следует быть более осторожными. Так, на всякий случай. — Ты прямо как Люкс говоришь, — неловко усмехается Старкросс, приземляясь на одну из скамей — их излюбленное место. Отсюда лучше всего видно сад и… звезды. Ангст аккуратно садится рядом, задумчиво разглядывая небо. — Она тоже вечно твердит, чтобы я был бдительнее. Не понимаю, почему они все вдруг этим озаботились. Ты мой друг, и я знаю, что могу тебе доверять. Ангст чувствует, как на лбу выступают капли холодного пота. Он спешно утирает их тыльной стороной ладони, делая вид, что просто вглядывается в растущие вдалеке вишни. — Конечно, — он давит улыбку, поворачиваясь к другу. Впервые он благодарен отцу за тренировки, развившие в нем умение «держать лицо». Стар в упор не замечает его волнения. Улыбается в ответ, продолжая беззаботно болтать ногами в воздухе. Люкс права, немного осмотрительности ему бы точно не помешало. — Твоя семья просто заботится о тебе, Стар, в этом нет ничего плохого или удивительного. Лучше расскажи, как у вас дела. Как Люкс? Старкросс кривит лицо в смешной гримасе и неоднозначно хмыкает. — Из нее растят настоящую «леди», — тут же поясняет он. — Ну, знаешь, все эти хорошие манеры, осанка там, вежливость всякая. Теперь не может быть и речи о том, чтобы она рубилась со мной в приставку до трех ночи. — Вполне в стиле Дрима, — соглашается Ангст и усмехается такой реакции друга. — По-моему, из нее получится прекрасная девушка. — Ну да, тебе смешно, а я, между прочим, единомышленника потерял, — Старкросс с притворной обидой пихает Ангста кулаком в плечо, но в итоге и сам не сдерживает смешок. — Впрочем, сейчас сам увидишь. Ты официально приглашен на наш семейный ужин! Принимается только положительный ответ. — В таком случае, я скажу да, — хитро сообщает Ангст и поднимается со скамьи вслед за Старом. — Только недолго, мне нужно домой успеть до десяти. — Уж это я могу тебе гарантировать. Если что, встретимся завтра еще раз, да? Ангст вновь расплывается в теплой улыбке, хоть ребра и начинают болезненно постанывать под плотно прилегающей тканью рубашки. Он помнит, чем закончился их последний с Найтмером разговор и последние слова отца, произнесенные вчера ночью. Но вместе со Старом становится так легко и спокойно, что о плохом думать просто не получается. Сейчас ему кажется, что все обойдется, что Найтмеру на самом деле плевать на их встречи и на всю Дримовскую семью в целом, а его слова о принятии крайних мер в случае неповиновения — не более, чем безобидное предупреждение, коими отец обычно сыплет на протяжении всех тренировок, чтобы заставить Ангста выкладываться по полной. Не стоит так сильно волноваться по этому поводу. Он переходит на быстрый шаг, почти бежит, увлекаемый Старом в сторону выхода из сада. Мимо проносятся красочные озера с плавающими в них цветами лотоса и изредка проплывающими между больших твердых листьев утками, деревья со спелыми плодами на ветвях и множество невероятной красоты цветов самых разных оттенков и размеров, а впереди только смеющийся Старкросс, тянущий его за руки на себя, и ничего больше вокруг не существует, только этот маленький мирок, в котором они обнимают друг друга, стоя посреди цветущего сада. — Да, — шепчет Ангст, утыкаясь в любезно подставленное плечо лучшего друга, — да, мы обязательно встретимся вновь.

***

Они не встречаются на следующий день. Ангст не появляется ни на следующей неделе, ни через месяц, ни даже через год. Предупреждение Найтмера о крайних мерах никогда не было «безобидным».