Теплые слова прощания

      Они идут по пыльной, протоптанной дороге навстречу к автобусной остановке, свидание с ней назначено на полдень. Люси хохочет по пути, проверяет ремешок сумки и теребит свою недлинную косу — заплетать волосы ее научила Эрза. Эрза вообще много чему ее научила, а сейчас она сама уезжает учиться — куда-то очень далеко, где не ловятся почтовые голуби, где любые весточки утекают из рук любимых быстрее, чем вода из-под крана. Она уезжает очень далеко — и очень навсегда, и это их последнее свидание. Люси хочется плакать. «Нельзя, иначе Эрза сейчас сама заплачет, растревожит свою умную голову — а ведь ей еще вступительный экзамен писать! — броситься обниматься и целоваться, а нас и так вся деревня уже обсуждает. Нельзя, Люси, нельзя. Она все равно не остановится и все равно уедет». — Эрза! Назови в хронологическом порядке имена пяти хороших императоров в древнем Риме, иначе я столкну тебя вон в ту канаву, — Люси тянет букву «и», отклоняется в сторону и заглядывает Эрзе в лицо. Ее волосы падают светлым подвенечным платком, лицо с веснушками — пылает от полуденного сельского солнца, и прямо в этот самый момент у Эрзы щемит где-то справа. Она знает, что Люси хочет плакать и молить ее остаться — ей и самой так хочется, но они обе ничего не делают и не сделают тоже. Даже не говорят о том, что будет после отъезда Скарлет — потому что отчасти ничего не будет. Жизнь сменила пять великих людей на римском престоле, а Эрза и Люси маленькие девочки в плену у большой любви, но судьба разлучала и не таких. «Так надо, так суждено, мы будем писать, мы будем любить, расстояние не помеха и я даже не соскучусь, так быстро вернусь обратно» — у Эрзы морщины спадают на лоб, она хмурится сильнее, чем когда решает сложное уравнение, потому что эта ситуация намного-намного сложнее. Ее не решить, с ней только мириться, и если честно — Эрза уже скучает. Они идут дальше по пыльной дороге в сторону остановки. Эрза смотрит Люси вслед, сейчас она немного впереди: ее белый сарафан развевается на летнем ветру, вокруг пахнет летом и лошадьми, и Скарлет хочется впитать эти моменты в себя, похоронить их где-то вместо сердца, гнать и гнать по крови запахи любимых животных и образ любимого человека. Вид перед глазами словно морок, нашествие самого лучшего сна, бесконечной и неосязаемой, самой теплой заботы. В ней Эрза родилась, здесь она поднялась как человек и здесь, в полях кукушкиных слез, познала самую первую, прекрасную любовь с волосами, словно сено на изготовку. Она любит Люси до одури, но Люси любит Эрзу и ее мечту стать кем-то большим, чем хорошим землевладельцем.       У семьи самой Люси — большая ферма, пять коров, несколько десятков стогов и одна-единственная прекрасная дочь, влажная как предрассветная тишина, горячая как полуденное солнце, нежная как сон в летнюю ночь. Хартфилия родилась здесь — в далекой глуши, пропитанной ароматом лесной травы, здесь она проживет ясную, тихую и спокойную жизнь, такую, чтобы в старости, няньча правнуков, сказать: «ах, я не увидела ни горы песка, ни ледяные просторы, ни мудрых старцев, ни амбициозную молодежь, но я увидела вас — моих детей, моих лошадей и коров, мои травы и мои просторы. Я прожила такую непримечательную жизнь, но я не могла пожелать бы больше». Эрза знает, что Люси пойдет такая судьба. Эрза знает больше — такую судьбу Люси выберет. Ее соломенным волосам подойдет только корона из наливных яблок, ее душе — простота и наивность деревенских верований. Люси однако может пойти наперекор всему миру, она достаточно отважна и умна, чтобы рвануть на край света за той, кого она любит. Но Люси так не сделает, потому что Эрза любит ее. И любит ее желания, как свои. Они обе любят так, чтобы терпеливо отпускать. — Ты будешь здесь счастлива? — она недоговаривает, но Люси понимает за нее. — Да, Эрза — Хартфилия съеживается, будто ее корова только что лизнула мягким, шершавым языком, — я буду счастлива здесь и без тебя. Соломенная девочка поворачивается, встает посреди дороги, не давая хода ни коровам, жаждущим перейти к водопою, ни самой Скарлет. В глазах у обеих стоят вытекшие слезы и не озвученные вопросы, им так немного лет, но силы в них больше, чем в мужчинах-акробатах. — Я буду счастлива здесь и без тебя, потому что все здесь — ты, ты в моей голове и в моей памяти. А сейчас идем, Эрза. Автобус скоро приедет, — сарафан у Люси — словно погребальный саван — развевается от резкого поворота и рывка вперед. Им надо бежать, а то и правда могут опоздать.       Любовь меняет людей, думает Эрза. И спокойно идет вслед за Люси по пыльной дороге, которую строили их предки — с такими же мечтами, жизнями и расставаниями. Все в этом месте дышит историей давно исчезнувших чувств. И их, Эрза понимает, не исключение. Рано или поздно они сотрутся не только для своохотвливых бабушек — им бы только дай порассуждать, мол, надо же — какая мерзость! — две девушки из их деревни предпочли крепким паренькам друг дружку, но и для них самих. Эрзу поглотит большой город и большие амбиции, она не уверена, что захочет возвращаться с дипломом юриста назад в родную глушь, а Люси в свою очередь поглотит быт — и того и глядишь, выберет она себе крепкого паренька, нарожает детей и умрет с ним в один день.       Под ногами стелится луговая трава, коровы мычат и толстыми, широкими языками лижут свои влажные морды. Под руки сами ложаться знакомые стволы родных деревьев — они чуть выросли за то время, когда Люси с Эрзой набирались сил и расцветали, они будут стоять тут еще до ужаса долго — пока не станут достаточно толстыми для того, чтобы деревенские спилили их на забор. Все места их юности пролетают мимо их глаз, и Эрзе страшно — она еще долго не увидит родных пейзажей и родного лица. Пять, может, семь лет? Учеба в городе, будучи сельской девушкой, дается тяжело, и никто не гарантирует, что ей не придется отрабатывать долги еще дольше, чем учится. Да и кем она здесь будет, с дипломом юриста? Преподавателем права и адвокатом, решающим проблему, кто у кого увел корову? Какая-то страшная мысль доходит до Эрзы, и мир переворачивается сверху вниз. «Кому-то место в прошлом» — так сказала Биска, преподавательница экономики в сельской школе. Она сама была из города и приехала по распределению, но уже скоро должна была уезжать. Именно она дала Скарлет не мечту, но цель — стать хорошим специалистом, выбраться из деревни, уйти подальше от осуждения и мерзких сплетен. Но это не мечта, ведь вместо нее у Эрзы навсегда будет Люси. «Кому-то место в прошлом» — эта фраза крутится у Эрзы в голове, но она не решается ее сказать, а лишь продолжает идти, оставляя Люси за собой. Позади. -Так надо, — роняет она напоследок, подойдя к остановке, словно что-то выпало у нее из дырки в самом дорогом кармане, — Я так люблю тебя, Люси, прости меня, прости пожалуйста. -Я знаю, Эрза. Напиши мне, как доедешь, я буду ждать.       Автобус постепенно подъезжает все ближе, он старый и пыльный — как и все в деревне. Эрза забирается в него, показывает билет и садится на липкое, скользкое сиденье из козжама. Привыкает к сигаретному дыму, запаху масла и редким отголоскам металлических звонов, издаваемых двигателем. И мысль, сформированная Биской и пришедшая в голову ранее, бьет сильно и бесповоротно. Мир встает на место и больше никогда не сдвинется. Она не напишет. Не позвонит, не отправит весточку, не увидится с Люси и больше не вернется сюда — ни к родным кобылам, ни к полям, полным кукушкиных слез, ни к оврагам, где они с Люси с детства ползали и собирали глину. Люси выросла вместе с ней, они поднялись как две веточки — только вдвоем, опираясь друг на друга, им пора расставаться. — Я так люблю тебя, я так тебя люблю, — Люси плачет, кричит это в окно полупустого автобуса, ловит взгляд Эрзы и тоже все осознает. Оно доходит медленно, словно мягкое облако обволакивает ее тело, она будто парит где-то между небом и землей. Страшно прекрасное зрелище — Эрза со слезами на глазах, с потекшим соплями носом и с неглубокой, такой милой улыбкой. Люси в нее и влюбилась. Напоследок она поднимает глаза и смотрит до упора, несгибаемо, со страшной отвагой. -Спасибо тебе, Эрза, за все спасибо! Береги себя в городе! — град катится по щекам, и сердце не выдерживает — ухает куда-то вниз, но они обе понимают — в этом расставании не только горечь.       Металлический скрип усиливается, двери хлопают, и автобус, отстояв положенное на богом забытой остановке, трогается дальше.