Белые шершавые стены палаты неприятно давили, заставляя мужчину перевести свой скучающий взгляд на окно. Искусные морозные узоры на слегка запотевшем стекле были единственным украшением этого раннего мрачноватого утра.
Монотонный стук часовой стрелки уверенно разбивался о стены кабинета. Хоть это и был кабинет, но наличие трех больничных коек и всего одного маленького столика у окна делало его похожим именно на палату.
Устав стоять, мужчина сел на одну из коек, после чего лениво опустился спиной на жесткий матрас, пахнущий различными медикаментами и немного хлоркой. Недлинные угольные волосы и легкая щетина создавали яркий контраст с белоснежной тканью.
Утро было ранним и довольно холодным, поэтому бороться с желанием заснуть было крайне сложно.
«Сейчас бы валяться дома, в объятиях самой прекрасной девушки и теплых, мягких одеял. Чувствовать приятный запах кофе, маняще витающий в воздухе по всему дому и просто улыбаться от того, что все это утро, весь этот день и вся эта жизнь принадлежит тебе.»
Устало прикрыв глаза, брюнет шумно втянул терпкий запах медикаментов, пытаясь скрыть нарастающее волнение.
Наконец дверь в палату открылась. Худощавый высокий мужчина в белом халате и очках в толстой коричневой оправе зашел внутрь, держа в руках кучу бумажек.
Пациент открыл глаза и поднялся, окинув вошедшего скучающим взглядом.
— Мистер Алекс?
— В общем… — неловко переступив с ноги на ногу, доктор пытался подобрать слова.
Эта часть работы всегда была для него самой тяжелой.
— Бросьте, вы знаете меня уже не первый год, — брюнет невесело усмехнулся.
Усмехнулся, как всегда пытаясь скрыть за этой улыбкой волнение, будто холодными пальцами сжимающее внутренние органы и липкий сковывающий страх, осложняющий даже возможность сделать вдох. Ведь Адам привык так. Привык всегда казаться сильным, казаться тем, кто всегда будет стойким и по щелчку пальцев выдержит любую бурю на своем пути.
Но это не так.
— Говорите, как есть.
* 24 часа до этого *
Приближение рождества не сильно отразилось на доме семьи Гонтье. Елку покупать семейная пара не стала, ссылаясь на то, что «во дворе и так растет одна, да и вообще, зачем эти лишние иголки повсюду». О предстоящем событии напоминал лишь пряный запах имбирного латте, пропитавший каждый уголок их небольшого уютного дома. Хоть до праздника было еще чуть больше недели, Наоми старалась отшлифовать свой навык в приготовлении данного напитка «до блеска».
И сейчас, поставив чашку ароматного кофе на тумбу возле кровати Адама, девушка ждала, пока супруг наконец выскользнет из оков сладкого сна и откроет свои глаза.
Манящий запах любимого напитка сделал свое дело: брюнет начал лениво ворочаться среди мягких простыней, зарылся носом в свою теплую подушку и, сонно потянувшись, наконец одарил девушку взглядом туманных глаз.
— Доброе утро, — кашлянув, хрипло произнес Гонтье. Волосы мужчины были слегка растрепаны после сна и непослушные пряди челки игриво спадали на глаза, что заставило Наоми улыбнуться.
— Доброе. Я приготовила тебе латте.
Улыбнувшись уголком рта, мужчина взял кружку и быстро выпил обжигающий напиток, после чего меж его сухих губ оказалась крепкая сигарета. Совершая свой каждодневный ритуал, Адам старался не натыкаться на укоризненный взгляд Наоми.
— Когда-нибудь ты начнешь завтракать чем-то отличным от кофе и сигарет, — печальная улыбка затронула губы девушки, когда сизая струйка дыма, выпускаемая покусанными губами, медленно рассеялась по комнате. — А то одни кожа да кости, ей богу.
— Ну ведь ты любишь меня и таким, — скорее утвердительно, чем вопросительно ответил Адам и потянул девушку за руку к себе.
— Не дыши на меня, — беззлобно прошептала супруга, уткнувшись носом в острые ключицы брюнета.
В ответ Гонтье лишь сухо усмехается, выпуская очередную порцию терпкого дыма в потолок, и целует девушку в макушку, втягивая приятный запах ее цитрусового шампуня.
В глазах Наоми Адам уже давно не замечает былого тепла и той искренней любви, но все же привязанность делает свое дело: пара вместе и иногда даже счастлива. Конечно, раньше все было не так. Было тепло, до щемящего согревающего огня в груди, волнующе, когда каждое прикосновение, каждый робкий взгляд как первый, нежно, когда любое прикосновение любимого человека исцеляет словно лучшее в мире лекарство.
«Интересно, почему всегда так сложно заметить, когда любовь тлеет на фоне банальной привязанности?»
— Мне пора бежать…
— Опять бросаешь меня, — поджав губы в импровизированной ухмылке, брюнет потушил сигарету, отправляя ее в стеклянную пепельницу.
— Шеф снова не может обойтись без меня ни секунды. Но я постараюсь освободиться пораньше сегодня, — ответила девушка, целуя мужа в лоб. — Адам, у тебя жар!
— Не переживай, у меня в последнее время такое частенько бывает, — беззаботно произнес Гонтье, прикрыв глаза. — Выпью чаю, и все само пройдет.
— Никаких само пройдет! Я сейчас достану тебе лекарства и побегу. Если не выпьешь их, пеняй на себя.
— Хорошо, мам.
Адам с детства предпочитал игнорировать свои проблемы, стараясь не принести никому неудобства. Это уже вошло в привычку
на грани пофигизма. Но в последнее время его состояние заметно ухудшилось, и игнорировать это с каждым разом было все сложнее и сложнее.
Даже сейчас, войдя на кухню и заглянув в холодильник, ничего, кроме позывов тошноты, мужчина не почувствовал.
Сигареты были единственным, к чему он все еще чувствовал тягу.
Шероховатые губы сомкнулись на продолговатой сигарете, позволяя дыму медленно проникать в легкие. Блаженно прикрыв глаза, мужчина оперся на столешницу, выпуская дым и наблюдая, как он рассеивается.
Когда очередной бычок был отправлен в пепельницу, Адам наткнулся на таблетки, оставленные супругой. Нехотя помещая продолговатую капсулу в рот, Гонтье сделал глоток воды, дабы запить ее. Но видимо жидкости было недостаточно, и капсула прилипла к горлу.
Резкий спазм сжал шею брюнета, вырываясь громкими хрипами наружу. Воздух перестал поступать, и мужчина стал задыхаться, раздирая дыхательные пути сухим кашлем. Потеряв равновесие, Адам упал на колени, в попытке дотянуться до воды.
В этот момент в кухню вбежала Наоми, в панике начиная беспорядочно стучать рукой по спине мужа. Пару мгновений — и капсула выпала, позволяя спасительному воздуху снова заполнить легкие.
— Боже, Адам, ты в порядке? — девушка опустилась на колени рядом с мужчиной, который все еще пытался откашляться. В ответ он лишь слабо кивнул. — Я забыла ключи от машины, вернулась, а ты…
— Все в порядке… — еле слышно произнес Гонтье, — спасибо.
Новая порция сухого кашля вырвалась из легких мужчины, заставляя того болезненно жмуриться.
— Адам… Где болит?
— Внутри, — каждое слово давалось с огромным усилием. — Не знаю. В груди.
— Милый, подняться можешь? — голос Наоми был очень обеспокоенным.
В ответ Адам лишь слабо кивнул, прикрывая рот рукой. С помощью девушки он кое-как поднялся и сел на диванчик.
— Вот, держи, — Наоми принесла брюнету стакан с водой. — Выпей.
— Спасибо, — ответил тот и сделал глоток. Но раздраженное горло отозвалось спазмом, заставляя очередную порцию кашля раздирать кожу. Откашлявшись, Гонтье не спешил убирать руку ото рта.
— Адам… Что с тобой? Эй!
В этот момент Наоми заметила, что вся ладонь мужчины в потеках крови. Некоторые капли достигли и белоснежной ранее футболки.
— Я просто разодрал горло… — увидев испуганный взгляд, Гонтье поспешил успокоить девушку. — Все в порядке.
— В порядке? Адам, ты серьезно? Так не должно быть! — отправляя шефу смс-ку о том, что она не сможет приехать, возмущалась Наоми. — Кашлять кровью не нормально! Мы едем в больницу. И это не обсуждается.
Как бы мужчина не пытался переубедить девушку, успехом его попытки не увенчались. Через сорок минут серый «Форд» Наоми уже подъезжал к местной больнице. Всю дорогу Адам просидел молча, лишь изредка поглядывая на жену. Он смотрел на заснеженные пейзажи Норвуда, думая о чем-то далеком от реальности. Хотелось закурить.
К таким вопросам Наоми всегда относилась серьезно — всевозможные анализы были взяты у замученного Адама уже в течении пары часов. Девушка перемещалась по больнице со скоростью света, то занимая очередь в кабинете сдачи крови, то занимаясь поисками рентгеновского кабинета, то просто появлялась откуда ни возьмись возле мужа, проверяя, не курит ли он. Пачка крепких сигарет Гонтье уже давно покоилась в мусорном баке, что не особо радовало мужчину. Возможно, такой активностью Наоми пыталась компенсировать
(скрыть) тот факт, что внимания на состояние мужа она не уделяла уже давно… А сам Адам на то и был Адамом, чтобы думать про всех, кроме себя.
Все это время мужчина провел молча, можно даже сказать отрешенно. Для него было непривычным такое количество внимания к своей персоне, как бы странно это не звучало для известного музыканта. Адам с детства не любил больницы, где проводил достаточно много времени из-за болезни матери. Поэтому, покорно позволяя изымать из своего тела очередную порцию крови, Гонтье не мог дождаться момента, когда они вернутся домой и снова заживут привычной жизнью.
Еще сильнее хотелось позволить никотину заполнить легкие.
Но вот одного он не знал… Привычной и спокойной жизни для него больше не будет.
* настоящее время *
— Мистер Алекс?
— В общем… — неловко переступив с ноги на ногу, доктор пытался подобрать слова.
Эта часть работы всегда была для него самой тяжелой.
— Бросьте, вы знаете меня уже не первый год, — брюнет невесело усмехнулся. — Говорите, как есть.
— Результаты ваших анализов подтвердили наши опасения, — перебирая в руках бумажки, доктор прочистил горло. — У вас рак легких последней стадии, Адам… И жить вам осталось не больше трех дней.
