***
Они так и не поняли, как пришли к этому. От похлопываний по плечу, до исступленных поцелуев на дряхлом диване в каморке Робина, хватаниями за локти и бока, словно какие-то девки. Боба страшило осознание того, что ничего более лютого и сексуального с ним никогда не происходило. Когда пробираясь к дивану, ты пинком опрокидываешь контейнер и по полу рассыпаются оружейные магазины, а тебе наплевать. Его протащили спиной вверх по подушкам, подсаживая на колено, чтобы занять руки чем-то более агрессивным. Под натиском нетерпеливых пальцев ткань футболки затрещала, но у Робина не было цели рвать ее, только подлезть. Аккуратно оголяя сантиметр за сантиметром забитой грязными ругательствами кожи, пирсы на сосках. Его дикая нетерпеливость только мешала, а затем Боб задрожал под прикосновениями кожа к коже, от того, как плотно ладони прошлись по бокам и склонившийся над ним Робин жмет его своим телом к дивану все крепче и теснее. А затем резко, от того так эффектно, вскинул голову и оказался нос к носу с Робертом, даже замер на мгновение, ловя языком штангу под нижней губой вместо того, чтобы прижаться к требовательно раскрытым губам, а затем жарко дыхнул прямо в раскрытый, полный слюны рот: — Я ведь не тот, кто тебе нужен, несчастный ребенок? — Да-ах! Завались ты уже, тоже мне секс-машина! Хотелось, чтобы кусали больнее. Пальцы должны сжимать его бока до боли. До синяков. Оба были в отчаянии, оба старались забрать из этой связи все. — Дашь мне, — вгрызаясь в открытую шею, предупредил Робин. Роберт потерялся в пространстве, когда его дернули на живот и притерлись сзади — сильно, уверенно. Огладили по бритому рыжему затылку, уткнув лбом в кресло. Хочет укусить в шею? Вместо этого до него дотронулись пальцами, аккуратно подлезая ладонями вниз, под живот, к паху и бедрам. Слишком откровенно, что аж затряслись колени. Боб сделал глубокий вдох и подавился им же, когда его вновь опрокинули на спину. — Блядь! — то ли испуганно, то ли зло, выдохнул он, — Определись! А затем вскинул руки, закрывая лицо, проводя ладонью по своим волосам, в попытке зарыться пальцами в колючий ежик. Робин улыбнулся ему в шею на такое откровение. Мальчишка смущался его, при том дико, но продолжал ждать, что Робин погладит его где-нибудь. Иначе, от чего так трется об него бедрами? — Не хочешь смотреть на меня? Ладонь шлепнулась о напряженный пресс и поползла вниз, заставляя Боба отвлечься от собственных искусанных пальцев. А все от того, что не мог расслабиться. Не мог довериться. Движения заметно смягчились, стали медленными, почти ленивыми. А затем Роб скользнул пальцами под резинку трусов. Несмотря на собственное напряжение, Робин не торопился — трогал аккуратно и настойчиво, не позволяя уйти из-под ладони, оставляя только один возможный Бобу вариант — толкнуться бедрами в удобно сложенные пальцы. Под внимательный, но уже заметно одуревший от наслаждения, взгляд снизу, Робин прекратил быстрые легкие движения и зарылся пальцами в рыжие кучерявые волосы на лобке. — М? — Боб напрягся, наконец-то опуская поясницу к дивану. Он даже не заметил, когда успел так сильно разложиться под Робином, что аж приподнялся. — Че уставился? Обычно партнеры допубертатки или бритые девки? Робин резко опустился к самому его лицу, опираясь кулаком о матрас, слишком близко от чужого виска. — Люди стремятся унизить других, когда не уверены в себе, — а затем улыбнулся и чмокнул в нос. Так по-детски и невинно. — Hijo de la-аh, — застонал он, — … chingada. На самом деле, все это должно было отвлекать Роберта от того, как он вскрывал презерватив, что говорило о явно запланированной с ним сексом в один прекрасный момент. Никто больше не таскается в его стремное логово, заставленное инвентарем для спортивного зала. В его «логово маньяка» — как это помещение однажды обозвал Билл. Боб не успел даже взбрыкнуть, когда его подхватили под бедра обеими руками. Робин же не хотел перевести все это в драку. Навалился, подмял под себя и чуть повернул на бок, чтобы продолжить свою пытку — медленно и со вкусом наминать в руках, аккуратно стаскивая с него шорты из-под которых 24/7 блядски выглядывала резинка трусов. Одновременно с этим Робин чувствовал себя так, словно обманывает ребенка. Стянутые презервативом пальцы приятно разминали, без спешки или грубости. Роберту это правда нравилось. Все эти прикосновения и поглаживания, он бы и душу продал за то, чтобы эти предварительные ласки не кончались. Подставляясь, словно ни в чем не подозревающая девка, пока в один момент все не решилось — игра в доминирование закончилась для Робина болезненным укусом в изодранное шрамами плечо, когда его хотели оседлать. Но Робин все равно лез целоваться и двигался над Бобом быстрыми короткими рывками, беря юношу под собой так, чтобы видеть его смущение: колени растолкали широко в стороны. Стремную от металла мордашку дернули вверх за подбородок, так высоко, чтобы юноша показал шею с ярко выпирающим кадыком. Отличное место, куда Роб с удовольствием присосался бы, но… только вылизывал, помня о ситуации в семье парня. Робин выцеловывал его грязно ругающийся рот, опасно прихватывал за серьгу в ухе — от этого Боб становился удивительно послушным, замирал, не мешая доставлять себе удовольствие. Только морщился и открывал рот. Под разочарованный стон Боба, Робин отнял ладонь от истекающего смазкой члена и прижал ее к груди, растирая большим пальцем пирсу соска: то медленно оттягивая в сторону, то сжимая. Именно так, как мальчишке всегда и хотелось, и что никогда не уходило от внимания. Робин упивался эмоциями, возникающими на чужом лице, а потом обомлел, услышав стон: — Билл!.. Боб поздно осознал, что вскрикнул на эмоциях, а потом резко дернул искусанную руку ко рту и впился в нее зубами, застыдившись откровения. Робин лишь рассмеялся, но не остановился, как бы там стыдно Роберту не было. Это стало неожиданностью для обоих. Робин пришел в себя первым. Потянулся через голову Боба, что-то подцепив и за шланг вытянул из-за спинки дивана тот самый противогаз, которым Боб уже раньше баловался. — Только попробуй, — предупредил Боб, все еще не находя в себе силы подняться даже на локтях и кое-как двигая бедрами. Робин криво усмехнулся, замер, делая вид, что не заинтересован в противогазе вовсе. Ослабил внимание касанием до тату под грудью, обводя «Фрик» пальцем, а затем набросился на мальчишку, насильно погружая его в сладкий дурман.***
Сладко потянувшись, Робин выпрямил длинные ноги вдоль полоски на кафеле, рассматривая собственные кроссовки, которые он так и не удосужился снять даже во время секса, и откинул голову назад. Крепко затянулся. — Признаю, ебешься ты ниче так. Снимает стресс. — В следующий раз «расслабься» себе в руку, амиго. Робин приоткрыл один глаз, поглядывая на ощупывающего себя Роберта. Разморенный, подбитый немного, закусанный. Но чем-то жутко недовольный несмотря на то, что ему понравилось, даже если спонтанно, даже если на дряхлом матрасе с противогазом на морде (его догадались стащить еще до того, как заламывать руки), только потому что ему сказали, что за его жизнь беспокоятся. Сказали, что о нем беспокоятся? Видя, как Боб залупился в одну точку немигающим взглядом, Робин чуть склонился в бок, подпирая его голое плечо своим. — С тобой все нормально? — ОЙ! Давай вот только без Этого? Еще скажи, что любишь меня. Комкая в руках свою подранную в тряпки футболку, отмахнулся Боб, а потом смазал ею ухмылку с лица Робина. Тот резко перехватил ее, прижал к лицу и потянул терпкий запах. — Давай, иди сюда. Если не боишься моего члена. — Пугай этим каких-нибудь мелких пиздюков, да? — Так я и пугаю. Роб поманил его к себе сигаретой, как ребенка конфетой, чтобы отнять в последний момент, перехватив за руку. Боб не удержался, покосился и упал, но вставать почему-то не спешил. Только перевернулся на спину, укладывая голову на чужие колени и глянул вверх, надеясь, с ним поделятся сигаретой. Радужка у него проглядывалась едва-едва, обрамляя широкие зрачки тонкой синей каймой. Все еще возбужден. Робин лениво поинтересовался: — Мне стоит бояться, что ты прирежешь меня во сне за то, что я с тобой сделал? — Я ведь трудный подросток, которого ты пугаешь членом, амиго. Тут никак иначе, прости, порядки такие. — Какое-то ебаное гетто. — И ты попытался утвердиться в нем? — Мх, наверное. Если уж до тебя все доходит через задницу… поискать что ли еще пару косяков в твоей нелегкой жизни, чтобы опять развести на секс из жалости к самому себе. — Вся моя жизнь — это один большой косяк, амиго, — затяжка, — что мне теперь, жопу разорвать за это…? Слышь. — М? — Зачем тебе малой? Давай лучше, это, может… будешь меня поебывать время от времени, пока интерес к Биллу не отпадет? Он же мелкий совсем, не для секса. — Сомневаешься в моих к нему чувствах? Разблокировав экран, Боб поморщился от яркости, а затем устало повел плечами, разминая шею, пока не почувствовал касание жестких пальцев к груди. Реакция последовала незамедлительно. Боб развернул к нему экран телефона, демонстрируя какую-то сторис с аккаунта Ричи, заснявшего Билла у себя дома. Тот склонился над столом, вдумчиво чиркая ручкой по листку бумаги, пока не заметил камеру, а затем не поленился ею же запустит в папарацию. Серьезность на лице Роба сменилась улыбкой, а там и смешком. — А ты его любишь? — напрямую спросил он — Dios! VAs, а callarte? * — он сделал ощутимую паузу. — Я его… берегу, понятно? — О чем мы вообще говорим? Ты даже боишься признаться в том. — Это все не про Билла. Усек? Он мой… мальчик, мой… Я люблю его. [Боже! Ты заткнешься наконец?] Был бы Роберт чуть менее эгоцентричным, то заметил бы смену настроения Робина в этот момент. — Твоя жизнь, прикинь, для вселенной лишь миг. Никогда не знаешь, когда для вас какой-то диалог случится в последний раз. Скажешь ему какую-нибудь дичь, а окажется, что это будет последним, что ты ему сказал. — М? — Вот, что ты ему сказал последнее?.. Боб отложил телефон, пошарил по чужим карманам. С опозданием безнадежно пожал плечами, колупаясь с упаковкой жвачки. Он был по своему красив, вот так, растянувшись на полу полуголым, расслабленным и занимающийся чем-то обычным. Красивый в своей непринужденности. — Ладно, а он тебе? — «Увидимся». Спрашивал: «Пятнадцать метров в секунду это много или мало для ветра?», а ведь я и сам даже не ебу. Норм. — «Норм», — подхватил его Робин. Почему-то в этот момент руки Робина на плечах стали какими-то невыносимо тяжелыми или это сам Роберт так напрягся? Он резко передернул плечами и встал. — Так! Хватит, королева драмы! Все с Биллом заебись, он сейчас дома у Тозиера, со Стэном, Майком и… делает домашку? Или что там обычно делают нормальные школьники по вечерам? — Дрочат друг другу. — Иди-и ты, аха! Я в душ. Ничем не прикрытый, а от того раскованный и свободный, Роберт неторопливо подобрал свои вещи у дивана и только у двери в раздевалку обернулся, чтобы глянуть на подозрительно спокойного Робина. Тот как-то слишком флегматично вкручивал окурок в пепельницу — небо и земля по отношению к тому чересчур энергичному и идейному мужчине, коим он был каких-то пару минут назад. Иногда его было сложно понять. То он маячит у тебя за спиной 24/7, пугая резкими подъемами инициативных идей, то полностью погружается в себя и пропадает на несколько дней. — Я скоро, — зачем-то сказал Боб перед тем, как исчезнуть в дверях. Когда он вышел из душа, Робина уже не оказалось на месте.***
Вечер того же дня. Ополоснув зубную щетку, ее сунули в стакан и вместе с эвкалиптовым зубным порошком задвинули в тумбу под раковиной, забирая оттуда упаковку пластырей, пару ватных дисков и антисептик. Роберт выпрямился и провел по запотевшему зеркалу ладонью, на несколько мгновений замирая, смотря в отражение. Без всего этого металла, лицо казалось ему чужим. Не красивым, не страшным — чужим. — Завтра утром, — кивнул он сам себе, проводя ладонью по колкой щетине пальцами. Проходя комнаты, Роберт перегнул через поручень, заглядывая куда-то вниз. Рабочей куртки отца в прихожей не было, а значит, он уже ушел на смену. По пути до кровати он подхватил наушники, коробочку с лабретами и опустился на пол, откинувшись затылком на матрас. В голову тут же пришла классная мысль по поводу челленджа, который ему утром скидывал Тозиер в Инстраграм. «Shoe challenge? Точно.» Боб пошарил по карманам, параллельно прикидывая в голове ряд луков для образа, но телефона в кармане не оказалось. Впрочем, это не важно. Когда он вообще приобщился к этой ебАной моде? В задумчивости Боб обхватил подбородок пальцами, потирая шершавую щетину. «Стоит побриться, чтобы запилить этот челлендж?» В голову пришла дурная идея приобщить ко всему этому Билла, ведь, кажется, челлендж с танцем ему пришелся по душе. Или с Робином. Но этот ублюдок скорее пошлет. Он не особо разбирается в трендах, Роберт сомневался, что у него даже был What’sapp. И этим самым тот многое теряет, потому что дикие фотки с Биллом на учебе на дороге не валяются. Телефон обнаружил себя жужжанием на столешнице. Прошло еще несколько минут, прежде чем Боб потянулся за ним. «Забери меня с трассы над центральным шоссе» — Боб нахмурился. «Ты видел время?» — а потом подумал и послал следом: — «Что ты там делаешь?» Сообщение прочитали, но почему-то не ответили. Это стало поводом для беспокойства. Боб оставил свое занятие по вкручиванию штанги в нижнюю губу, параллельно набирая Робина, но тот не взял трубку. Где-то на другом конце города Билл почувствовал вибрацию чужого телефона на уровне своего бедра в этот момент. Через несколько минут Боб уже бегом спускался по лестнице, натягивая спортивки, по пути к двери дергая скейт из-за комода. — Я пошел, — зачем-то предупредил он, прежде, чем захлопнуть за собой дверь. Сокращая себе время в пути переулками, на месте он был уже через двадцать минут. Мимо поста полиции, едва не сбивая сонных пешеходов, возвращающихся с работы и даже, кажется, встретив по пути банду Бауэрса. Те свистели ему в след, выводя на понт, но Боб не обращая внимания проехал дальше. Он уже был в нескольких метрах от заезда на мостовую, крутым винтом уходящий в сторону с шоссе и поднимающийся вверх, когда заметил стоящие наверху фигуры. От увиденного он едва не запнулся, а затем, прибавил скорости скейту парой толчков ногой. Билл небрежно навалился о перила, опуская руку с телефоном вниз, так, чтобы Робин не видел, как мальчик набирал сообщение. Тот и не смотрел. Робина больше волновало, согрелся ли Билл, ютящийся под его боком, потому что выглядел он напряженным, все сводил плечи вперед и то и дело переминался с ноги на ногу. Впрочем, Роб все сваливал на морозную осеннюю погоду, приготовившую Дерри дождливые деньки. Его ладонь шершаво поднялась от плеча к бритому затылку Билла, в легком потрепывающем движении, закончившееся тем, что мальчика за голову притянули к себе. Не зная, что сказать человеку, плавно покачивающему пистолетом из стороны в сторону, Билл начал цитировать слова песен в разговоре и выходило на удивление гармонично. Робин боднулся с Биллом виском и заулыбался. Это движение стало последним, что Роберт увидел ясно. Дальше, все оказалось, как в тумане. Наушники не сняли — сдернули с головы, отбрасывая в сторону. Боб ощетинился. Голос его не дрогнул, но приобрел незнакомую Биллу до сих пор глубину низкого тембра, чего-то надменного. — Эй! Слыш! — Боб привлек к себе внимание хлопком. Крик разбился о отстук колесиков о каменную крошку. Затягивать с ударом не стали — Роберт задней ногой треснул по доске, подбрасывая ее, перехватил руками и вмазал только что обернувшемуся на шум Робину крепкую оплеуху скейтом. Этого хватило, чтобы Билл скинул в себя чужие руки и рванул к Бобу. — У него пистолет! Только вот, тот шел до конца и, увернувшись от Билла, набросился на оглушенного мужчину с кулаками, напоминая этим о своей уличной природе. — Как тебе такое, ублюдок?! А! Бил крепко, пока противник не сполз на асфальт и продолжил добивать ногами: с широкого замаха, не щадя сил и чужого лица. Пока не брызнула кровь из-под подошвы. — Ебаный ты же в рот, Роб! Я предупреждал тебя, блядь, держаться от него!.. ПОДАЛЬШЕ! — Б!.. Б-БОБ! БОБ, СТОЙ! К-КА-КАКОГО Ч-ЧЕРТА?! От испуга у Билла дрожал голос, так же, как и руки, которыми он предпринимал бесполезные попытки оттащить Роберта назад, растягивая рыжую толстовку. Но тот держал мальчишку от себя на вытянутой руке, отталкивал назад и продолжал кричать. В какой-то момент Боб просто упал, крепко оседлал Робина, крича и не прекращая ударные движения уже кулаком, держа второй рукой Робина за горло. Где-то на грани сознания его смущала пассивная позиция оппонента, напоминающая ему отца: пассивность, оглушенность, с попеременной одержимостью, выливающаяся в виде неразборчивого потока бормотания. Это был приступ. — Хватит! — Билл попытался оттащить Боба за плечи и ему почти удалось стащить его с мужчины, когда тот вдруг пошевелился. Робин не бросился в атаку. Стал подниматься вместе с ним, а затем и ослабил хватку на боках. В какой-то момент избиения, видно, схватился за Боба, да так и не отпускал, принимая шквал ударов. Теперь же упрямо тащил Боба к себе уже сам, крепко обнимая и утыкаясь тому в часто-часто идущую вверх-вниз грудную клетку. Боб никогда не видел этого человека настолько слабым. Это никак не вязалось с образом Робина, что навело на мысль о том, что Боб приложил его головой об асфальт слишком сильно. — Эй, — Робин не отозвался, — приятель. Роб? Они оба замерли в неудобной позе, где Роберт уже почти поднялся на ноги, а Робин только стоял на колене и тащил его вниз под весом своей тяжести. Несколько секунд борьбы и Боб не выдержал — осел на асфальт. Пистолет выпал из рук и им уже заинтересовался Билл, ногой пиная в сторону, пока Робин гладил Боба по бокам, подтаскивал ближе, уже вжимаясь лицом тому в живот. Хотел обнять. Он медленно подбирал ноги под себя, почти что не заползая к Роберту на колени. Такой здоровый, но полностью раздавленный. — Эй… это, ты чего?.. Роб? Ладно тебе, мужик, че ты. Я не должен был так налетать на тебя. Хорошо? Робин? Боб даже не сразу понял, когда чужие руки поползли ему под толстовку и футболку, выше. Он только чувствовал дрожь от задувающего под одежду ветра. — Не бей его! — Билл? — Боб непонятливо глянул на мальчишку. — А… просто, не бей. Только сейчас Роберт осознал, что сидит на трассе забрызганный кровью. Вдруг заныли костяшки. Взгляд вниз — Робин с головой залез ему под футболку и потирался щекой о грудь, размазывая кровь. — Я не буду его бить. Не знаю, что на меня нашло, когда я увидел все это. Может, м-м, позже, чтобы не забывал. Что-то переменилось с лице Роберта в этот момент. — А ты, Билл… никогда, ты меня слышишь? Еще раз сунешься ему под руку и Бог мне свидетель, я убью его и тебя отхуярю, comprende? Сорвусь из-за твоей неосмотрительности и сяду за чье-нибудь убийство. Меня!.. Меня Это уже все остоебало в конец! Покажи зубы! Денбро! Учись быть самостоятельным, черт тебя дери! Ты не в Диснейленде! Не ломай жизнь людям, которые тебя любят! А сейчас посмотри на меня. Посмотри на меня. И научись справляться со своими проблемами самостоятельно. Так он сказал Биллу. В следующий момент Боба аж повело от силы, с которой Билл оглушил его ударом в ухо, тут же приставляя дуло пистолета к его голове. — С-стоите друг д-друга! — Что? — Еб-банутые! Оба! Б-боитесь п-п… посвящать меня во все это! — Билл опасно покрутил пистолетом в сторону Робина, — ведете с-свои с-стремные игры, д-делаете вид, ч-что за-заботитесь, но вы… вы — акулы! Крутитесь вокруг, п-пугаете моих д-друзей. Они не п-по-подходят ко мне б-больше из-за вот т-та-такой х-хуйни, типа этой. Билл сделал передышку, зло выдыхая, но не позволил Роберту вставить слово, резко впившись взглядом ему в глаза и вернул его на место тычком дула пистолета уже в ухо. Боб пригнулся, склоняя голову в сторону и почему-то сжимая ладонями плечи Роба. — Д-думаю, х-хорошо! Ладно! Я только в-ваш, да, ха-ха! И тут п-подвох — вы ж меня и друг к другу не подпускаете, — Билл опустил плечи и горько усмехнулся, словно это для него было какой-то одной тупой шуткой на миллион, — я устал ш-шарахаться от од-дного к д-другому, боясь с-с… с-стать п-причиной конф-фликта. Х-хочешь честности? Разберитесь уже. С-сделайте с этим что-нибудь! И не с-смей так с-со мной б-больше разговаривать, п-потому что ты самый б-б… блять! Близкий мне ч-человек! Роберт выглядел опасно — ощетинился, кулаки сжал, замер в одной напряженной позе и молчал. Оно пугало особо сильно. Но когда выслушал, то на миг растерялся, а потом растаял. Даже его резкий голос несколько смягчился: — Я люблю тебя, Билли. Это не подходило ни под один сюжет для окончания его пылкой речи, который он уже нарисовал себе в голове. А потом заметил, как Робин последний раз клюнул носом и зашевелился, видимо, придя в себя. Выпутался из ловушки футболки и поднял голову, ему захотелось протянуть руку. Билл так и сделал. Коснулся самыми кончиками пальцев его собственных, как в их первую встречу и вздрогнул, когда ладонь подцепили и уволокли в неловкие объятия в четыре руки. По рукам и спине поползли мурашки, когда он наконец-то смог себе позволить расслабиться, свести плечи вперед. Уткнулся лбом кому-то в плечо, чувствуя теплое дыхание у виска и прикрыл глаза. Раздался смешок над ухом. Это был Робин: — Но если этот мудак тебя сломает, то я самым логичным образом переебу ему хребет в четырех местах. — Не я в него почти что не стрелял сегодня, ок, да? Счет по числу выстрелов в Билли: Я — 0, ты — 1. — Посчитаем побочные жертвы? Откусанное ухо Бауэрса… — Мочка, это была ебучая мочка уха. Боб запоздало покрутил пальцем от Билла к Робину. — Как ты согласился выйти к нему? — Он и не спрашивал. Встретил меня, когда я возвращался от Ричи домой. «Ублюдок» Воспользовался им, Бобом, значит? Он ведь сам Робину все выложил там, на полу его логова, показывая стори Тозиера.