Последний выстрел любовью

Когда я вышла из комнаты, Гарри посмотрел на меня, как будто увидел приведение. - Что случилось? – его взгляд лихорадочно бегал. Я медленно опустилась рядом, на диван, озадаченно смотря вперед. - Меня уволили и отчислили из университета, - я загибала пальцы. Кэти позвонила практически сразу, как все ушли и долго кричала. Но потом она рассказала всё, что происходило, когда меня не было. Работа и университет были очень важны для меня, потому что работа приносила неплохой доход, а университет был основой работы. Всё взаимосвязано. Гарри похлопал глазами, а потом улыбнулся. - И что в этом такого страшного, что ты бледная, как простыня? – он коснулся моей щеки. – Восстановишься. Если что, я помогу. - Гарри, ты не понимаешь! - я вскочила. – Я сама заработала деньги на учёбу, сама устроилась на работу и тут… И я больше не смогу восстановиться! – ладошки накрыли моё лицо, а я села обратно. Парень выдержал небольшую паузу, а потом тихо спросил, почему я не смогу нигде восстановиться. - Я беременна, - голос сорвался, и я практически прохрипела эту фразу. Гарри уже собирался уйти на кухню, как остановился. - Что? – его голос был настолько неестественным: дрожал и ломался. Шепот на грани слышимости. - Я беременна, - говоря эти слова, я развернулась в сторону лестницы и пошла наверх, стараясь не пересечься с ним взглядом. Было какое-то чувство вины. Меня схватили за руку. Вполне предсказуемо. Я устало развернулась и посмотрела ему в глаза. Гарри внимательно следил за мной. Трудно было понять его реакцию. Он был озадачен. - Это правда? - Да, - я аккуратно отодвинула его и пошла в прихожую, чтобы достать документы. – Держи. Он все еще непонимающе смотрел на меня, забирая бумаги. Я вновь села на диван. - Слишком рано, - мой голос казался мне каким-то чужим. Гарри молчал. Он только отвел взгляд от строк, но не посмотрел на меня, продолжая читать дальше. - Он твой, - тихо сказала я, когда он остановился на сроке. - Я и не сомневался, - наконец я услышала его голос. – В это время ты была там. И тогда… – его руки непроизвольно сжались в кулаки. - Да, но я еще не знала тогда. Бумажки были отложены в сторону. - Почему ты не сказала раньше? – он неожиданно обнял меня, утыкаясь носом в шею. Это было так внезапно и в тоже время аккуратно, что мой желудок сделал сальто. - Я не знала, как это сделать. Да и времени подходящего не было. Парень устало выдохнул. - Ну, теперь-то я всё знаю, - он улыбнулся. - Это слишком рано. - В смысле? – он немного отстранился. - В прямом. Я не закончила учиться… - Ты можешь не думать об этом? – меня перебили. – Ты же понимаешь, что с тем диагнозом, этого могло не быть вообще. - Да, но… - Мила! Это же ребенок. Какая разница, когда? Главное - что он есть, и он наш. Да и я смогу вас обеспечить, - он почесал подбородок. – Тогда надо будет Страуса продавать. Я закатила глаза и взяла на руки лежащего рядом щенка. Началось. - Давай мы не будем никого продавать? - От него будет шерсть. - Гарри, квартира не маленькая, да и какая с него шерсть? - Надо еще всем сказать. Может, мы не будем этого делать? Я поджала губы. - Кому ты уже рассказала? - Я не рассказывала, оно само. - Кто это? - Твоя семья. За моими словами последовал ступор. Гарри просто смотрел на меня и не мог ничего понять. - Джемма и Энн. Они знают. - Энн? - Гарри, - я вздохнула. - Отлично. И когда же ты успела им сообщить? Ну, ладно Джемма, но Энн? Может, еще и Зейн знает? - Прекрати. Они просто знают, а как это было, неважно. Давай не будем об этом? И чем тебя Зейн не устраивает? Он прерывисто выдохнул и покосился на меня. - Тогда мы должны переехать. - Даже не заикайся об этом. Я никуда не поеду, - я демонстративно пошла наверх, переходя на бег. Совсем не хотелось слушать его очередной бред. - Не будь такой эгоистичной. Ты должна думать не только о себе, - произнес он уже в спальне. - Стоп, - я приложила руку к его губам. – Давай, установим пару правил: никто со мной не возится, как с вазой, и ты не паникуешь. Хорошо? - Если я сказал, что мы переедем, значит, мы переедем. Я вскинула брови. Это бесполезно! Спорить с ним, всё равно, что спорить со стенкой. Тебя просто не слышат. Давящую тишину разорвал звонок телефона. Я машинально поднесла трубку к уху, продолжая копаться в ноутбуке. - Мила? – звонил папа. Его голос был тихим. - Да, пап. Что- то случилось? – я отвлеклась. Гарри вышел из комнаты, а дверь как всегда не закрыл. - Ты сейчас дома? - Эм, да. - Сядь. - Я уже, - я медленно опустилась на стул. Предчувствие было не из приятных. - В общем тут такое дело… нам всем тяжело, - он выдохнул, - у мамы остановилось сердце. Внутри что-то ухнуло. Как камень брошенный в воду. - Что? - Организм не выдержал постоянных нагрузок, - его голос был тихим, но особого сожаления я не чувствовала. Дальше мне не хотелось больше ничего слышать. Рука с телефоном медленно опустилась, а я закрыла глаза. Слезы медленно, одна за другой, начали скатываться по щекам. В трубке еще слышался взволнованный голос папы, который что-то кричал, но я просто скинула вызов. Не осознавая сказанного, я трясущимися от страха руками набрала номер мамы и затаила дыхание, практически перестала дышать. Секундная тишина перед гудками длилась ужасно долго, но когда за ней последовал прерывистый писк, я не выдержала. Прижимая колени к груди, я прижалась к спинке кровати, обхватывая ноги руками. В её смерти я винила только себя. Это я не позвонила, я не сказала. Я заставляла так нервничать всю свою жизнь. Зажмуриваясь, я чувствовала мокрые ресницы на щеках. Я знала, что она мертва, но я не понимала этого. Упорно отказывалась понимать это. Это невозможно. Мне казалось, что позвони я сейчас ей вновь, она возьмёт трубку. Вытерев перед этим мокрые руки. А когда услышит меня, мягко улыбнется и начнёт расспрашивать обо всём, что произошло за последнее время. Мне казалось, что я чувствую её запах. От этого чувства я резко подняла голову, но в комнате было пусто. В мыслях я пыталась воспроизвести последнюю нашу встречу. Маме уже на тот момент было не очень хорошо. На зеркале в комнате, я видела телефон её лечащего врача. Он лежал там всегда, когда болезнь обострялась. Я поспешно вскочила и вытащила коробку из под кровати. Там лежали старые альбомы и фотографии. Всё её содержимое высыпалось на пол, но я смогла найти мамину фотографию, которая была сделана два года назад. Она тогда одна приехала ко мне весной, и мы ходили гулять в парк. Я даже помнила того забавного мужчину, который продавал мороженое. И тот фонтан, возле которого мы играли, когда я была маленькая, и цветы и шарики. Всё можно было бы вернуть. Всё, кроме мамы. Шмыгнув носом, я почти не касаясь, провела рукой по фотографии и прижала её груди. Теперь это единственное, что у меня осталось от неё. Единственные воспоминания. Мы всегда были близки с ней, но после того, как я уехала в Лондон, всё изменилось. Не было того раньше . Я тряслась только от одного понимания того, что она больше не пожалуется мне на папу и не пожелает спокойной ночи, а я не смогу ей ничего рассказать. Мысли сводились к Сердце. Остановилось. Мертва. Люблю. Умерла. перемешиваясь в несвязную кашу. Почувствовав тёплые руки на плечах, я дёрнулась. Это был Гарри. - Что опять случилось? – он устало выдохнул и начал перебирать фотографии свободной рукой. - Мама умерла.