А дни на Северном полюсе длинные

Лучи полярного солнца превращали скованный льдом океан в сплошную белую пустыню. По огромным просторам гулял морозный, колкий ветер.        Капитан ледокола по имени Александр Вессельски подставлял этому ветру недовольное лицо.        Его судно пустилось в путь чуть больше недели назад с новым членом экипажа на борту, Йохеном Зайбертом. Не то чтобы капитан питал к этому Йохену Зайберту ненависть - просто последний был действительно опытным моряком и любил иногда опустить замечание в адрес Вессельски. А его острые шуточки! И любой другой моряк мог запросто услышать, как Зайберт беспардонно задевает капитанское самолюбие. Ну а с работой Йохен справлялся прекрасно... Неровен час - он сам займёт место капитана!        Но при всём этом с Зайбертом можно было отвести душу. И, хотя Александр запретил себе в том признаваться, ему нравилось проводить досуг с Йохеном.        Вот таким был этот новый член команды. Хороший товарищ, и одновременно вредный.        – Созерцаете? – послышалось вдруг.        Вессельски обернулся и, к счастью или к сожалению, увидел чуть ухмыляющееся лицо Йохена Зайберта. По всей видимости, он не собирался уходить. Александр молча отвернулся и уставился в горизонт.        "Надо ему наконец сказать."        Вессельски выдохнул, посмотрел на Зайберта и произнёс:        – Вы не могли бы... не давать мне советов на глазах команды?        Йохен изучающе посмотрел на капитана. Ну конечно сейчас он как-нибудь его подденет!        – А что, собственно, не так? – парировал Зайберт.        Он отлично понимает, что не так, и Вессельски это раздражает всё больше.        "Ну давай, лысая голова, признайся, я же тебя насквозь вижу," – думал Зайберт, внутренно усмехаясь (да и внешне тоже).        Александр бесился и молчал.        Йохен был готов превзойти самого себя в дерзости. Он, окончательно растянув губы в улыбке, молвил:        – Просто славные ребята из нашей команды имеют право узнать у морского волка, что их капитан, когда надо работать, – Зайберт протянул интригующую паузу, – ведёт себя как недоеденная селёдка.        Не успел Вессельски сделать глубокий вдох, чтобы излить на подчинённого полный негодования крик, как Йохен Зайберт уже размеренно продолжал:        – Да. Да, да! Вы трясётесь за то, чтобы на ледоколе вас уважали, потому что вообще ничего из себя не представляете. Только строите из себя важного индюка... Ой, нет, я за борт лучше.        Моряк остановился и внезапно расхохотался, беззаботно и во весь голос. Чуть успокоившись, он выкинул:        – И на что вы только пошли, чтобы стать капитаном?! Какое-такое средство пришло вам на выручку, а?        И снова весело рассмеялся.        Александр понял, чем пахнет шутка. Никогда его так не оскорбляли, тем более люди из собственной команды!        Потом капитан понял, чем пахнет от самого Зайберта. Ну конечно, даже смельчак Йохен неспособен озвучивать такие дерзости на трезвую голову.        – Сначала протрезвитесь, потом вас ожидает очень серьёзный разговор, даю слово капитана, – прошипел Вессельски.        – Слово капитана! – со смехом издевался Зайберт, пока разъярённый начальник под руки уводил его вон. – Вот весело!        Проходившие мимо мужчины (ха, как вовремя: может до них донеслась обличительная речь Йохена) чуть растерянно принялись помогать Вессельски.        Прошло несколько часов.        Капитан послал за Зайбертом. Йохену доложили, что тому "не терпится увидеть его у себя".        Йохен еле слышно прошёл по мрачноватому коридору к каюте Александра Вессельски. Тяжёлая дверь была приоткрыта. Зайберт вперил невесёлый взгляд в проём и замер у порога.        Вессельски стоял к нему спиной и обувал начищенные сапоги. Взгляд Йохена оживился, наблюдая открывшуюся с такого ракурса картину.        Зайберт вообще легко решался на проступки, которые сулили ему неприятности, а сейчас он и ни секунды не задумался, прежде чем бесшумно подкрасться к капитану и пнуть его по заду.        Не изобрели ещё такой маленькой единицы времени, за которую Александр выпрямился и обернулся. Он стоял перед Зайбертом в одном сапоге, с проступившей краской на лице, и желал опуститься на дно Северного Ледовитого океана, потому что провалиться под землю не мог.        – Вот... – сказал Вессельски и осёкся. – Вот как вы извиняетесь?        Он хотел прикрикнуть, но это вышло как-то жалко. Зайберт не больно испугался. Но и смеяться он тоже не думал. Йохен смотрел на капитана внимательно и вроде бы... ласково.        Вот странно.        Нет, Северный Ледовитый океан мелковат для Александра. Ему бы со стыда спрятаться на дне Марианской впадины. Какого чёрта он так покраснел?!        – Надеюсь, сутки домашнего ареста вас наставят на путь истинный, – наигранно сердитым тоном сказал капитан, будучи не в силах придумать что-нибудь получше.        – Извините, капитан, – произнёс Зайберт не слишком своевременно. – Я, кажется, чуток переборщил.        Вессельски смущённо хмыкнул.        – Но, капитан, – сказал один из членов команды через некоторое время, когда узнал, какому наказанию подвергнут Йохен, – разве это рационально? Нам сейчас нужны все люди, вы и сами знаете. А от Зайберта как раз много толку.        Однако приказания капитана на корабле становятся законом, особенно такого, который очень хочет сохранить авторитет. Но моряк был прав, и Вессельски принялся сочинять какие-то хлипкие аргументы.        На следующий день, когда заключению Зайберта ещё не вышел срок, на ледоколе что-то произошло.        И совсем некстати.        Александр Вессельски вылетел из каюты, гулко застучав сапогами, и звучным, но совершенно сбитым с толку голосом вопросил:        – Что тут стряслось?        – Неполадка в двигателе, капитан, - напуганный происходящим, говорил ему первый встречный.        – А подробнее нельзя сказать?        Раздражение от полученного ответа повисло в воздухе. Вессельски отправился к команде, чтобы получить какой-то контроль над ситуацией.        На своём пути он получал лишь обрывки неутешительной информации. Он мчался через коридоры, побывал на палубе (за всё это время навязчивое солнце в безоблачном небе даже не думало садиться - царил полярный день).        Его люди пытались что-то наладить, но без особого успеха. Александр уже почти чувствовал, как его родненький ледокол напрягает свои последние силы и вот-вот остановится в этой угрюмой пустыне, скованной изо льда... Полосу воды, что оставлял за собой корабль, закуёт всё тот же вездесущий лёд...        Но нет, это маловероятно. Просто не надо раскачивать зарождающуюся на борту панику, а как следует взяться за дело.        Кто-то предложил (из самых лучших побуждений, разумеется):        – Давайте вернём Зайберта в строй! Он нам не помешает!        – Он что, механик? – отрезал капитан.        – Да нет... – и разговор угас.        Вессельски знал, что нужно наконец приступить к разумному и оперативному управлению действиями команды, но не мог нормально этого сделать. В нём бушевала внутренняя борьба. Сам не в курсе, почему, Вессельски хотел, чтобы Йохен был здесь. Он нужен был капитану, нельзя было и дальше заставлять Зайберта отсиживаться. С другой стороны, Зайберт, наверное, может разобраться со всем этим без промедления и, главное, без капитана. Йохен - умудрённый моряк и талантливый руководитель. Но, если будет так, Александр может забыть обо всяком авторитете...        – Может, всё-таки... – послышалась робкая реплика.        – Вам нужен Зайберт? – грубо поинтересовался Вессельски. – Так тащите его сюда! А ещё лучше я сам за ним пойду!        И ушёл – только затылок блеснул.        Здорово. Теперь он ещё и психанул при всех из-за Йохена.        Зайберт сидел нога на ногу в полумраке каюты и, ни о чём особо не думая, смотрел в серый потолок, когда дверь распахнул капитан.        – Судя по всему, у нас проблемы, – невинно заявил Йохен.        Вессельски тем временем отчаялся придать лицу хладнокровное выражение. Он уже пошёл на сделку со своей гордостью. А с такой гордостью, как у него, трудно было справиться даже Вессельски.        – Мы думаем, нам нужна ваша помощь. – Он помолчал. – Сам я тоже так думаю.        – Не имею права отказывать, – ответствовал Зайберт, разводя руками и улыбаясь.        Итак, вскоре Йохен давал указания, а капитан бессильно ему подыгрывал, как будто тоже руководит работой. Потом Александру и это надоело.        Он стоял и смотрел в профиль на деятельного Зайберта. Вессельски уже практически не злился на него, и смущение почти улетучилось. На капитана накатила грусть. Хотя рядом с Йохеном это была какая-то привычная, уютная грусть.