Девочка из детства

Утро было холодным, но от этого не менее прекрасным. Тем более, утро в горах и рядом с любимым человеком. После небольшой прогулки и того, как Егорова наконец сфотографировала белок в инстаграм, Гецати сказал ей, что это не последняя точка их маленького путешествия. Куда он повезёт её дальше, Соня могла только догадываться, ведь Константин очень любил держать интригу. — Скажу тебе только одно, Егорова, — тормозя спустя пару часов перед какими-то воротами и собираясь выйти из машины, сказал девушке мужчина, — теперь ты абсолютно точно знаешь обо мне всё. Ну и, собственно, добро пожаловать в наш дом. — В смысле, в «наш» дом, Гецати? — когда Костя открыл ворота и вернулся в машину, спросила у него всё ещё не отошедшая от шока Соня. — В прямом, — заезжая во двор, спокойно ответил аланец. — Был мой дом, а стал наш. Мы же теперь семья. Ты тут теперь хозяйка. Выходи давай. Пожав плечами, Егорова вышла из машины, потянулась, чтобы хоть немного размять затёкшие в поездке мышцы и решила оглядеться по сторонам, ознакомиться, так сказать, со своими владениями. Константин тем временем направился к просторному вольеру, по которому, заливаясь звонким лаем, носился белоснежный алабай. Распахнув калитку, мужчина решил выпустить пса и тот во всю прыть понёсся прямо на девушку. Заметив это, Соня завизжала — перспектива быть сожранной огромной сторожевой псиной её очень напугала. — Кекс, свои! — окрикнул пса Гецати, но тот будто его не слышал. Затормозив в паре сантиметров от ног городской ведьмы, алабай поднялся на задние лапы и, положив передние Егоровой на плечи, лизнул её в нос. — Костя, мать твою, кто это? — со смехом уворачиваясь от собачьего языка, спросила девушка у возлюбленного. — Это Кекс, Сонь, — турнув пса, который тут же развалился пузом кверху, желая, чтобы почесали, спокойно ответил мужчина. — Он тут за главного, когда меня нет. — А почему Кекс? — спросила Соня, присаживаясь на корточки и принимаясь ласкать собаку. — Такой большой, а такое имя смешное. -Я его щенком взял, — с умилением глядя на невесту и на своего мохнатого друга, начал рассказывать Костя. — Долго думал, как назвать. А он у меня не просто так, мальчик с улицы, а с родословной. И по родословной имя у него должно было быть на К. Ну я и думал, шерстил интернет, перебирал слова на К, но кроме кефир, кирпич, крыша и корова ничего вспомнить не смог. А тут Ленка как-то заехала. Она не знала, что я собаку завёл. И, увидев это ковыляющее по коридору ей навстречу чудо, спросила: «а это что за кекс?». Так к нему это имя и приклеилось. Да, Кекс? — пёс гавкнул, будто подтверждая слова хозяина. — И он только с виду такой грозный, а на деле — сама видишь. — Вижу, — улыбнулась Егорова, поднимаясь. — Правильно говорят, что собаки на хозяев похожи. Вот вы с Кексом точно. А мы с Аркашей нет. — Ну почему нет? Вы оба одинаково любите поспать. — Это, наверное, наше единственное сходство. Ибо в остальном эта шерстяная скотина — шустрый как электровеник. Я за ним не успеваю. — Кекс, место! — приказал Гецати псу. Тот, довольно виляя хвостом, направился к вольеру. — А ты, Егорова, решай: сначала душ, а потом экскурсия по дому или сначала экскурсия по дому, а потом душ? — обнимая девушку за талию, обратился к ней мужчина. — Сначала душ. И желательно совместный, — игриво подмигнула ему Соня.

***

Совершив всё-таки небольшую экскурсию по дому, мужчина и девушка добрались до ванной комнаты, и вышли оттуда только через час, оказавшись затем в холодной спальне. Константин кутал Сонины плечи в свой огромный махровый халат, крепче прижимая девушку к себе. — Сонь… — М-м-м? — протянула Егорова, удобнее устраиваясь в мужских объятиях. — Знаешь, я никогда не думал, что смогу так сильно влюбиться. Я хочу таскать тебе завтраки в постель, отвлекать поцелуями в шею, когда ты готовишь, принимать вместе душ, спорить на массаж… А ещё хочу, чтобы по этому дому носились наши дети. Чтобы везде были раскиданы игрушки, а на кухне пахло твоим фирменным яблочным пирогом. — Я же кроме «Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы» больше никакой массаж не умею делать, — улыбнулась Соня. — Знаешь, Кость, мне кажется, я только с тобой смогла себя почувствовать настоящей женщиной, сила которой в её слабости. Я знаю, что ты решишь все наши проблемы. Не сбежишь, не испугаешься. И уверена, что наши дети будут самыми счастливыми ребятками на Земле. Я тебя очень люблю, Гецати. Хоть иногда ты и невыносим. — Я тебя тоже очень люблю, моя девочка из детства, — мужчина сомкнул свои губы с губами девушки.

***

После совместно приготовленного обеда, Костя и Соня растянулись на ковре у разведённого камина и решили пересмотреть «Гарри Поттера». Свой выбор они остановили на четвёртом фильме саги о мальчике, который выжил. Когда дело в фильме дошло до Святочного бала, Костя тихо сказал: — Давай останемся здесь на Новый год. Маму твою позовём и всей семьёй праздник отметим. — Кость, мама летать боится. А двое суток в поезде — так себе затея. — Ну мы же сможем убедить её в том, что ничего не случится. Тем более, самолёт — самый безопасный вид транспорта. Если проблема только в этом, то я могу сам с ней поговорить. И я не хочу, чтобы наши родители только на свадьбе познакомились, Сонь. Это некрасиво, — Егорова улыбнулась, понимая, что мужчина прав. — Кстати, о свадьбе. Ты какую хочешь? — Я хочу маленький праздник. Чтобы только самые близкие. Никаких кавалькад машин с пупсиками и дебильными цветочками на капотах, дурацких традиций типа кусания каравая, тупого тамады с ползунками на мальчика и на девочку… А ты? — Родители, Лена, Катя? — И Аркашу с Оливией возьмём. Я думаю, Аркаше пойдёт бабочка. — Конечно, пойдёт, Сонь. Он же у нас красавчик, — улыбнулся Гецати. — А мне что больше идёт? Бабочка или галстук? — Две расстёгнутых верхних. А ещё лучше совсем без рубашки, — девушка закусила губу. — Но для свадьбы больше бабочка подойдёт. Ты такой красивый на финале был. — А ты у меня всегда красивая. И будешь самой красивой невестой. В самом красивом белом платье. И знаешь, что ещё: Оливку я бы не брал. А то напугаем ещё половину ЗАГСа. — Зато оригинально — вместо бутоньерки в кармане пиджака у жениха змея, — хихикнула Соня. — И никто глазеть на нас не будет. Мы же теперь знаменитые. — Ой там, знаменитые, — махнул рукой мужчина. — Подожди, пройдут спецвыпуски и все про нас забудут. А потом будет новый сезон, новые кумиры. — Я всё думаю над предложением Башарова про девятнадцатый, — честно призналась Егорова. — Но посмотрим, как всё сложится. — Будущее многовариантно, ты сама знаешь. Но я думаю, что следующий Новый год мы будем встречать уже втроём. — Не втроём, а вшестером. — Это почему это? — дёрнул бровью Гецати. — Ты, я, Аркаша, Оливия, Роман и наш с тобой сын. Маленький Константинович, до боли похожий на тебя. — Но с твоими зелёными глазами. И вообще, я уже и дом построил, и целый сад вырастил. Остался только сын. Точнее, два сына. И дочка. — Ага, и я потолстею, буду похожа на маленького бегемотика, у меня обвиснет грудь, и ты не будешь меня любить и уйдёшь к какой-нибудь другой, более красивой ведьмочке. — Ну и что за глупости вы, СофьСергевна, говорите? — усмехнулся Костя. — Это не глупости, Кость. Это вполне вероятный исход событий после рождения троих детей. — Ты, — прикосновение губ к губам, — для меня, — теперь к щеке у уголка дрогнувших в улыбке губ, — всегда была, — в шею за ухом, — есть, — чуть ниже, — и будешь, — ещё чуть ниже, — самая-самая красивая, — влажная дорожка по шее вниз, к ключицам. — И не смей говорить больше, — тёплые ладони проникают под майку, поглаживая кожу спины, — что я тебя разлюблю, — и снова губы в губы. Тихо потрескивали поленья, за окном крупными хлопьями валил снег, «Гарри Поттер» давно закончился, а Костя и Соня всё ещё занимались любовью на пушистом ковре у камина. Они оба прекрасно понимали, что никогда друг друга больше не потеряют. И никогда не разлюбят.