Девочка из детства

Соня крепко прижималась к крепкой, мерно вздымающейся, Костиной груди. Он, в отличие от неё, уже восстановил дыхание и теперь выводил подушечкой указательного пальца какие-то странные символы на её предплечье. — Со-онь, — неожиданно прозвучало в тишине. — М-м-м? — сил ответить что-то большее у девушки почему-то не было — так ей было хорошо. — А когда ты первый раз… Ну… В общем… — Гецати мялся, как школьник. — Что «первый раз»? Курить попробовала в 14, алкоголь — тогда же. А если ты про сЕкс, — выделила гласную, — то в 15. В лагере. Мальчика Тимур звали, и он был из старшего отряда. А ты когда в первый раз? — В 17. Тоже в лагере. — Но только вот не говори, что твою первую девушку звали Соня! — Представь себе, Соня. Ну, а что? Красивое же имя. — Ну, я знаю, что у меня красивое имя, — самодовольно улыбнулась Егорова. Но улыбка с её лица тут же сползла. — Подожди! Тимур, Соня… Нет, так же не может быть! Вторая смена, лагерь Терешковой, Калининградская область, 2005 год? — Да. Я ещё в спортивном отряде был. В восьмом. — А я в пятом. Не очень спортивном, — фыркнула девушка. Тимур первый раз путешествовал в одиночестве. Путь его лежал в лагерь, расположенный на берегу Балтийского моря. Несколько часов на самолёте до Москвы, сутки в поезде и вот, белоснежный автобус уже везёт семнадцатилетнего парня и компанию таких же, как он подростков-спортсменов в Светлогорск — отдыхать, тренироваться, загорать и купаться. Автобус затормозил у синих ворот с огромной растяжкой «Добро пожаловать!» над ними. — Вылезайте, приехали! Зайдя за ворота, зная, что сейчас предстоит разыскивать корпус того самого восьмого отряда, в который всю их братию понаехавших с разных уголков страны и области спортсменов и определили, парень увидел стоящую у флигеля девушку. Рядом с ней стояла большая и, судя по тому, как владелица на неё смотрела, увесистая, спортивная сумка. — Твою мать, — вылетело изо рта незнакомки. Она и так приехала сюда одна, своим ходом и шла три километра от остановки автобуса в Светлогорске, так как никакой транспорт в этот чёртов посёлок, в котором был расположен лагерь, не ходил. А теперь ещё и через половину территории с этой тяжеленной сумкой тащиться. Гецаев об этом, конечно, не знал, но это отчаянное «твою мать» не оставило его равнодушным и он решил девушке помочь. По дороге до корпуса пятого отряда, в который определили девушку, подростки успели познакомиться, а Соня (ну, по крайней мере, так она представилась), приехавшая в этот лагерь не в первый раз, в качестве благодарности помогла Тимуру добраться до его временного пристанища. Эти двое как-то сразу понравились друг другу и даже успели подружиться (на зависть всем Сониным подружкам, которые тоже приехали сюда отдыхать и были с ней в одном отряде). Но дружбой общение Тимура и Сони не закончилось, переросши в нечто большее. А именно в любовь. Медляки на дискотеках, обнимашки во время кинопоказов в клубе, поцелуи за зданием, в котором этот самый клуб был расположен, побеги на пляж за полчаса до отбоя… Егорову за это наказывали, запрещая ей ходить на дискотеки (не очень-то и хотелось — они с Тимуром и без танцулек находили, чем заняться), а Гецаева заставляли во время утренней зарядки бегать лишний круг вокруг всех корпусов (так себе наказание для крепкого парня-боксёра). Однако убегать на пляж, несмотря на все наказания и режим, эти двое не прекратили. И в один из вечеров, договорившись с Соней встретиться в назначенное время в назначенном месте, парень, собираясь, сунул в задний карман джинсов кое-что, что, как ему казалось, сегодня может пригодиться. Вода ночью почему-то на порядок теплее, чем днём. И море тихое-тихое. Выдаёт себя только редким плеском воды о волнорез. Соня крепче прижимается к Тимуру, кутая плечи в пушистое жёлтое полотенце. Они только что искупались, заплыв, конечно же, за буйки на огороженной лагерной территории. Вынырнув из очередного поцелуя, девушка положила тёплую ладошку на щёку парня и, явно смущаясь, произнесла: — Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной. Хорошо, что вокруг непроглядная темнота и парень не видит, какой цвет приобрели её щёчки. И Тимур согласился. Он и сам хотел, но боялся напугать Соню разговорами об этом. Егорова лежала на груди Гецаева и, слушая биение его сердца, смотрела в небо. Звёзды сегодня почему-то казались ей особенно яркими. — Я влюбился тогда очень сильно. И мы продолжили общаться после того, как смена закончилась и мы разъехались. А потом она как-то резко перестала отвечать на мои сообщения и звонки. — У неё просто телефон сломался, упал с пятого этажа и вдребезги — понимая, что речь идёт именно о ней, сказала Соня, — а все номера остались в нём. Она скучала сильно. Но кроме имени, фамилии и номера телефона больше ничего не знала. — И они потерялись. — Чтобы найтись через долгих 13 лет. А ты такой романтичный тогда был. И заботливый. На тихом часе, когда вас в столовую за полдниками для отряда посылали, мороженое мне своё приносил всегда. И та ночь на безлюдном пляже… Эти падающие звёзды, шелест прибоя… — А сейчас я типа не заботливый и не романтичный? — дёрнул Гецати бровью. — Заботливый, романтичный и самый-самый любимый, — девушка чмокнула мужчину в нос. — А ещё — мой будущий муж. — И заметь, моя дорогая будущая жена, — улыбнулся мужчина, — сколько раз я тебя встречаю — столько раз в тебя и влюбляюсь. — А ещё не завидуешь сам себе, — рассмеялась Егорова. — Ибо я всё знаю и вижу. — Ведьма! — рассмеялся и Костя. — Ведьма-ведьма, ещё какая! — Спать давай, ведьма, — улыбнулся Гецати, целуя девушку в щёку. — Завтра рано вставать, хочу показать тебе кое-что.