Безопасность

      Трудно понять, как такие продвинутые люди могут быть такими глупыми.       Как могли люди, которые путешествовали среди звёзд с непостижимой скоростью; вылечили бесчисленные болезни; остановили гибельное изменение климата на планете; воевали и заключали союзы с инопланетными расами; создали пригодные для жизни структуры в пустом космосе, в котором раньше никто не мог выжить, оставить только один замок и двух охранников, чтобы защититься от одного из самых опасных врагов?       Гордыня. Ничего больше.       Однако какими бы горделивыми эти люди ни были, они также ужасно боялись.       Страх — потрясающий мотиватор. Он воздвигает стены. Он убивает. Он заставляет людей принимать катастрофические решения с плачем: «Ради безопасности!» Вместе с гордыней страх способен поглотить империю.       Вот почему Хан не был удивлён — если только несколько разочарован в человеческом роде, — когда снова проснулся в лазарете Звёздного флота. В тот момент они казались достаточно осторожными. Он был в наручниках и окружён охраной.       Они задавали ему много вопросов. Врачи спрашивали о его здоровье. Почему он так быстро исцелялся? Все ли аугменты могли делать то, что он может? Хан был уверен, что они уже знали ответы, но им просто было интересно. Он отвечал вежливо, пока у него брали образцы крови.       Адмирал Звёздного флота, отвечающий за объект, спрашивал его о «Возмездии». Как долго адмирал Маркус заставлял его работать над торпедами? Рассказывал ли Хан клингонам о корабле или оружии, когда был на их планете? Хан ответил максимально загадочно.       Самые интересные вопросы задавал археолог. Он спрашивал о жизни Хана до его изгнания. Хан ответил ему честно. Было забавно наблюдать, как лицо мужчины зеленело. Люди способны на гораздо большее, чем большинство этих самоправедных теоретиков.       Именно после допроса их глупость достигла своего пика. Они отвели его в камеру. Не в защищённую силовым полем комнату, в которой он не мог бы коснуться стен без боли, а в клетку. Наручники были сняты. Они сказали, что держать его в них было бы негуманно.       И оставили его там. Одна дверь. Один замок. Два охранника.       Много крови не было. Он тоже мог быть гуманным. Шеи ломаются достаточно тихо, чтобы не поднимать тревогу, а фазеры прижигают рану, когда убивают.       Он пронёсся через объект как призрак, не оставляющий после себя ничего, кроме смерти, пока не добрался до лазарета. Один врач поднял тревогу. Никто из врачей не выжил.       Адмирал пытался устроить засаду для Хана, когда тот заворачивал за угол. Удивлённое выражение лица командира, когда в его груди оказался нож, было поэзией.       Археолог пытался забаррикадировать дверь. Ему не удалось. Когда мужчина съёжился в углу, моля о пощаде, Хан задал ему три вопроса:       Как долго он спал?       Где был его экипаж?       Где был «Энтерпрайз»?       Археолог думал, что ответы спасут его. Он ошибся.       Им никогда не стоило будить его. Ни в первый раз, ни определённо во второй. И они заплатят за свои ошибки.