Yesterday, Today

В конце дня, когда фотосессия уже была закончена и Ёндже переоделся в толстовку с капюшоном и джинсы, всё, что оставалось, — упаковать оставшуюся часть оборудования в фургоны и попрощаться. Певец сиял, обмениваясь со всеми номерами, обещая пригласить Марка и Джексона на шоу в Гонконге во время его мирового турне. БэмБэм вручил Югёму визитку знакомого, который работал в модельном агентстве. Он с благоговением уставился на визитку, не веря до конца, что такой маленький кусочек бумаги может привести к изменениям в жизни. Джебом заметил, как Ёндже повернулся к Джинёну. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, как будто между ними всё ещё оставался какой-то невысказанный момент, прежде чем Пак протянул руки и утянул его в свои объятия. — Убедись, что он больше ни с кем не подерётся, когда вернётся в Сеул, — пробормотал Джинён. Чхве засмеялся, услышав возмущение Джебома, который оттолкнул Джинёна, как только они перестали обниматься. Пак лишь улыбнулся и отступил, пропуская его к Ёндже. — Скоро увидимся, хён, — сказал он, крепко обнимая его. Улыбнувшись, вылезая наконец-то из объятий, парень помахал остальным, прежде чем залезть в фургон, БэмБэм последовал сразу же за ним. Они смотрели, как машины съезжают с парковки и исчезают на дороге. И в этот момент всё погрузилось в привычное спокойствие и тишину. Даже чувствовалась какая-то пустота без всего этого оборудования, камер и персонала, суетящегося везде. Закончив с уборкой того, что осталось — подмести проход, проверить воду и выключить кольцевые фонари — Джебом заметил, что Джинён пропал. Он проверил кабинет, гостевую комнату и даже кладовую, но так и не нашёл его. — Он сказал, что собирается убрать фургон с пастбища, — сказал Марк, наполняя последнее ведро водой. Они отогнали фургон в поле для съёмок, но из-за хаоса, царившего на пути от пастбища к конюшням, они оставили его там, где он был припаркован — под одним из больших деревьев. Послеполуденное солнце только начинало садиться, на горизонте виднелись облака, грозившие ночной бурей. Он открыл ворота на пастбище, зная, что Джинён будет в дальнем конце, на вершине пологого холма, с которого открывался хороший вид на ферму, конюшни и пастбища, усеянные деревьями, которые через несколько недель будут захватывать дух, как только листья приобретут осенние краски оранжевого, желтого и красного цвета. Джебом замедлился, когда в его поле зрения показался фургон. Джинён сидел на краю кузова и смотрел вперёд, на невидимое пятно в траве, обеими руками вцепившись в край машины. Джебом улыбнулся, узнавая этот взгляд. Задумчивое, серьезное выражение лица, за которое он иногда дразнил раньше Джинёна, потому что чаще всего это означало, что Пак о чём-то сильно задумался. Обычно, о каком-то эссе на экзамене, за которое вычитали баллы. — Я почти уверен, что ты должны быть в фургоне, чтобы вести его, — пошутил он, подходя к Джинёну, который резко поднял голову, как будто с него вдруг спали чары какого-то заклинания. Его глаза расширились. Джебом обеспокоенно посмотрел на него. — С тобой всё в порядке? — Да, я просто думал… — Джинён попытался улыбнуться, но улыбка не коснулась его глаз. Джебом подтянулся и влез на край, усаживаясь рядом. Их плечи соприкоснулись, но никто не отодвинулся. Воздух стал прохладнее, но солнце всё ещё было достаточно высоко, согревая своим теплом. Он опустил свои руки между ног, случайно задевая своей ногой обшивку фургона, и взглянул на облака в небе, прислушиваясь к шороху листьев и шелесту травы от ветра, в ожидании, пока Джинён нарушит затянувшуюся тишину. — Знаешь, я был очень зол на тебя, — наконец пробормотал Пак. От возникшей неловкости Джебом опустил голову и взглянул на него. Джинён всё ещё смотрел на траву. — Вот почему я так и не ответил на твоё сообщение с поздравлением… Это было последним, чего он ожидал. Он никогда не сердился из-за того, что Джинён ему не ответил. Смятение и обида были его чувствами, когда проходило всё больше дней, а ответа не было, но никак не злость. Джебом даже винил себя в этом. Тогда его жизнь была поглощена танцами, уроками вокала и новыми друзьями. Сам того не сознавая, позволил Джинёну отойти на задний план, пока тот полностью не исчез. Он был слеп, эгоистичен и глуп. К тому времени, как в его голову пришла мысль снова связаться с ним, было уже слишком поздно — у обоих номера были давно сменены. — Извини, — ответил он. Тем не менее, Пак всё ещё не взглянул на него. Сердце болезненно сжалось. Желание схватить его за руку заставило вцепиться в край грузовика. — Это не… — Джинён вздохнул. — Это не то, что я имел ввиду. Снова поднялся ветер, Джебом заметил, как напряглось тело Джинёна и по его рукам побежали мурашки. Он придвинулся ближе, так что их руки и бедра прижались друг к другу. Джинён прикусил губу, как будто борясь с каким-то внутренним конфликтом. — В этот раз всё будет по-другому, да? — тихо спросил парень. — Когда ты вернёшься в Сеул… Джебом повернулся, чтобы посмотреть на него, но Пак до сих пор не отводил взгляд от невидимого места перед ним. Его челюсть сжалась, как будто он готовился к чему-то, к чему он не был полностью готов. Наконец он повернулся, чтобы посмотреть на Джебома. Их глаза встретились на короткое мгновение, прежде чем Джинён наклонился. Когда их губы соприкоснулись, Им чуть было не потерял равновесие. Но он так же быстро отстранился, его щёки пылали красными. — Я хочу, чтобы всё было по-другому, — сказал он так, словно мимолетный момент заставил его затаить дыхание. Джебом посмотрел на него широко раскрытыми глазами, всё ещё чувствуя губы Джинёна на своих и не хотел ничего больше, чем снова сократить это пространство между ними, чтобы стереть неуверенность в глазах напротив. Да, подумал он. На этот раз будет по-другому. Подняв руку и обхватив его шею, он притянул Пака к себе. Теперь поцелуй получился таким, какого он всегда хотел — мягкий и нежный, с чувством, наполненным теми словами «Я люблю тебя», которые ему так и не удалось произнести. Джинён отвечал ему на поцелуй с той же нежной тоской, что терзала его мысли все пропущенные между ними годы, чувствуя, что его сердце не выдержит, пока рука перебирала волосы Джебома. — И я хочу этого, — выдохнул Им, разрывая поцелуй. Он прислонился лбом ко лбу Джинёна и позволил этому мгновению заполнить всё внутри полностью, прежде чем открыть глаза. Отстраняясь ровно настолько, чтобы поймать настороженный взгляд напротив, Джебом провёл большим пальцем по мягкой коже шеи, успокаивая его. — В этот раз всё будет иначе. Джинён нервно сглотнул. — Что если это не так? Что если мы… — послышался глубокий вздох до того как фраза была закончена. — Что если в конечном итоге мы будем ненавидеть друг друга? Рука Джебома невольно сжалась, неуверенность в его словах сильно задевала. — Я никогда не возненавижу тебя. — Откуда тебе знать? — Потому что… — он колебался, прежде чем закончить, — я знаю, на что похожа моя жизнь без тебя. Это было глупостью, но являлось единственным способом, чтобы Джинён понял. Джебом выжил и смог продолжать свою жизнь без него, но всегда чего-то не хватало. Особенно это чувствовалось по ночам, находясь в одиночестве в тихой студии и работая над очередной песней, которая снова будет написана от избытка Джинёна во всех его мыслях. Это чувство охватывало и днём, когда взгляд натыкался на его романы, хранящиеся на полке, или же на фотографию, висящую над стопками нового издания в книжном магазине… — Мы больше не подростки, — твёрдо сказал он. — Пропущенное текстовое сообщение на этот раз ничего не изменит. Джебом не знал, как долго они просто смотрели друг на друга. Ветер снова поднялся. Джинён повернулся, положив голову на его плечо и нерешительно протянул руку, медленно и тяжело выдыхая. — Я всё ещё не могу переехать в Сеул… — Знаю, — тихо ответил он, подавляя желание вздрогнуть, когда Пак повернул руку и лениво играл пальцами. — Мы что-нибудь придумаем… Два часа не совсем океан. Тело Джинёна дрогнуло от собственной усмешки. Он не ответил, но Джебом заметил, что они слегка сдвинулись, так что теперь их бедра и бока были плотно прижаты друг к другу. Ему хотелось обхватить его ладонь, сплетая пальцы, но просто продолжал наблюдать, как Джинён играет пальцами. Они сидели молча. Казалось, между ними так много осталось недосказанного и Джебом не хотел давить на него. По-видимому, он всё ещё боролся с тем, чего они оба хотели, и со страхами перед чем-то, чего Джебом был полон решимости никогда не допустить. — Могу я спросить… — после нескольких минут, Джинён, наконец, пробормотал, снова поворачивая чужую руку, проводя большим пальцем по костяшкам и чувствуя смущение от того, что он собирался спросить, — как давно? Джебом колебался, прежде чем ответить: — С того дня, как ты упал с пони. Глаза Джинёна расширились, он поднял голову, чтобы посмотреть на него. Эти действия заставили Джебома улыбнуться. — Это был день, когда мы познакомились. Кивая в знак подтверждения, он чувствовал, как его улыбка становится шире. В его голове снова всплыл момент, как семилетний Джинён, несущийся по небольшой дорожке, теряет равновесие и сползает со спины маленького каштанового пони из-за резкого поворота. Джебом стоял на другой стороне у ворот, наблюдая за всем этим, пока его мать болтает с миссис Пак позади него. Он вспомнил, как ужаснулся, когда мальчик упал на землю. К тому времени, как миссис Пак поспешила к воротам, Джинён уже отряхнулся и потянулся к пони, который остановился в нескольких футах от него, крикнув матери, что с ним всё в порядке, и снова вернулся к катанию. Он помнил, как был очарован, когда Пак выходил, всё ещё покрытый песком, и широко улыбался, проходя мимо него, чувствующего, будто его ударило по голове чем-то довольно тяжелым. Вернувшись вечером домой, Джебом сказал матери, что хочет начать уроки. Джинён издаёт лёгкий смешок, кладя голову обратно на чужое плечо. — Я тоже. Ухмыляясь, Джебом спрыгнул с края фургона, осторожно стягивая за собой и Джинёна, которого тут же прижал к кузову, наклоняясь вперёд и останавливаясь прямо перед тем, как их губы соприкоснулись. Выжидая, он желал, чтобы Пак потянулся к нему. Показать ему, что всё в порядке. Что всё будет не так, как раньше. Он заметил его колебания, чувствуя напряжение в теле. — Всё будет иначе, — сказал Пак, словно успокаивая себя. — Да, — Джебом мягко улыбнулся. — Будет. — Хорошо, — вздохнул он. На этот раз Джинён полностью растворился в их поцелуе, позволяя губам медленно и нежно двигаться вместе, что заставляло Джебома чувствовать, как будто время замедлилось только для них, чтобы компенсировать годы, которые они потеряли и те, что были у них впереди. Его рот приоткрылся, дав Джебому возможность углубить их поцелуй, с трудом веря, что ему это позволено после стольких лет уговаривания себя, что желание взаимной любви, значит просить слишком многого. С неохотой он отстранился, затаив дыхание и желая, чтобы они могли остаться здесь и целоваться вечность. — Парни могут послать поисковую группу, если мы не вернемся в ближайшее время, — пошутил Им. Джинён простонал и прислонился головой к фургону. Что-то внутри Джебома подпрыгнуло от осознания того, что является не единственным, кто не хочет уходить. Он наклонился вперёд, целуя ещё раз, прежде чем оттащить Пака от грузовика. — У Джексона будет праздник. Джинён снова застонал.