Yesterday, Today

Джинён уставился на своего друга, с трудом веря, что тот действительно был там, стоял перед ним, глядя так, как будто в последний раз они виделись не через экран телефона четыре года назад. Прошло восемь лет с тех пор, как они действительно стояли друг перед другом — всего каких-то шестьдесят секунд за кулисами, после первого выступления Джебома, когда тот ещё был трейни. Они быстро сфотографировались, прежде чем Джебома утащил какой-то другой знакомый с просьбой о том же. Он помнил, как Джебом улыбался и смеялся с людьми, с которыми Джинён никогда бы не смог познакомиться. Впервые в своей жизни, Джебом чувствовал себя чужим. Он приглашал Джинёна и на другие выступления, но каждый раз тот отказывался, придумывая разные предлоги. Джинён не мог смириться с тем, что его друг медленно погружается в свою новую жизнь. Это было глупое и эгоистичное чувство. К тому времени, как он пожалел об этом, прошло уже слишком много лет. Джебом засунул руки в карманы джинс, которые определенно были слишком дорогими, чтобы стоять в них где-нибудь в амбаре. — Ты сменил номер. Джинён провёл свою лошадь дальше по проходу и занялся уздечкой, делая вид, что у него возникли сложности с её снятием. — Да. Он поднял голову и поймал взгляд Джебома на себе. Джинён не знал, что чувствовал в тот момент, но точно не был счастлив. Не совсем. Столько лет было потеряно между ними, Джебом был старым воспоминанием, внезапно появившимся перед ним. Солидный, настоящий, знакомый, но всё равно недостижимый. Это было в прошлом — они на самом деле не существовали в реальности. Джебом был тем, кого он должен был отпустить. И всё же чувство тоски проникает в его грудь. — Ты надолго приехал? — тихо спросил он, снимая уздечку. Джебом протянул ему повод, не спрашивая, как он делал это тысячу раз раньше. Боль пронзила его. — На несколько недель, — ответил он, — может быть, больше. Что-то в его голосе заставило Джинёна взглянуть на него. — Что-то случилось? Он не знал, было ли то, что он чувствовал, печалью или облегчением. Может быть, и то, и другое. Он всё ещё мог так легко прочитать улыбку, которая означала, что Джебом совсем не изменился. Также нарастающая боль в груди была из-за нехватки друга рядом, воспоминания о котором он пытался похоронить в течение четырёх лет. Мучения усилились, когда Джебом просто пожал плечами и ответил: — Просто перерыв. Если бы они всё ещё были подростками, Джинён бы по-дружески ударил его по плечу. Но он потерял это право в день, когда не ответил на последнее сообщение Джебома. У него даже не было для этого веской причины — тот просто был глуп и зол, что его лучший друг отправил милое поздравление только через три дня. Один безответный день превратился в два; два превратились в неделю, месяц, два месяца, а затем в один прекрасный момент он сменил свой номер и понял, что тот, который знал Джебом больше не работает. И однажды таких до боли родных цифр не оказалось в телефоне. Он стянул седло и повёл свою лошадь к умывальнику, чтобы смыть пот и охладить его. Джебом последовал за ним, видимо, не торопясь уходить. Джинён разрывался между желанием, чтобы тот ушёл, и радостью, что Джебом этого не сделал. Собрав крупицы надежды в своих мыслях, он подумал, возможно, они смогут исправить всё, что было между ними. Четыре года прошло, но что-то внутри него не переставало думать о Джебоме как о лучшем друге. — Как его зовут? — спросил Джебом, привязав поводок лошади. Джинён колебался, прежде чем медленно ответить. — Икар. Он чувствовал, что Джебом смотрит на него, но вместо этого занялся шлангом. «Икар» — дебютная песня Джебома, которую он сам спродюсировал. Вскоре после релиза у Джинёна появилась новая лошадь — примерно через шесть месяцев после того, как они перестали общаться. Он решился взглянуть на Джебома, который улыбался. Джебом погладил Икара, пока Джинён мыл его. — Красивое имя, — прокомментировал он. Конечно, подумал Джинён. Конечно, он понял, что лошадь была названа в честь его песни. Джебом всегда всё знал. Потому что никто не знал Джинёна лучше, чем он. Он не ответил, вместо этого быстро закончил мыть Икара, и кинул щётку Джебому. — Хотя бы сделай что-нибудь полезное, — сказал Джинён. Ухмыляясь, Джебом прошёлся по спине коня щёткой, не обращая внимания, что вода брызнула на его дорогие сапоги и джинсы. — Ты уже был дома? — Джинён спросил у Джебома, когда их работа была закончена. Они вышли на улицу, чтобы Икар мог высохнуть, прежде чем вернуться в своё стойло. — Не совсем, — Джебом пнул ногой пару камушков. Джинён повернулся к нему с вопрошающим выражением лица. — Я только что вернулся и… — он пожал плечами, — ещё не заезжал домой. Тепло распространилось по телу Джинёна, тоска вернулась снова. Он быстро подавил это чувство куда подальше. Хотя Джебом всегда заставлял его живот наполняться бабочками, но он никогда не позволял себе долго думать об этом. Для Джебома дружба была слишком важна, чтобы допустить мысль о чём-то большем между ними, даже если каждая частичка души хотела этого. Джебом провёл пальцами по волосам. Джинён проигнорировал эту привычку из-за которой его сердце дрогнуло. — Теперь ты пишешь книги? — с усмешкой посмотрел он на Джинёна. — Бестселлеры и всякое такое. Его сердце трепетало в груди. Ему пришлось издать смешок, чтобы восстановить своё дыхание. — Д-да, — сказал Джинён. — Это не номер один на Melon или чём-то ещё… — улыбка Джебома расширилась так, что глаза стали похожи на два идеальных полумесяца, которые сильно любил Джинён. Вот так и растворилась неловкость. Это было похоже на то, что Джебом ждал, пока Джинён, наконец, расскажет обо всем, что они пропустили в жизни друг друга. Джинён поведал о своей военной службе. Удивлённый Джебом рассказал, что его срок, как служащего, закончился на месяц позже, на базе, находящейся всего несколько часов на восток, где был друг. Он рассказал ему о том, как подписывал книги по всему миру, и пожаловался на жесткие рамки, установленные издателем. Джебом говорил о художниках, с которыми работал, и взволнованно пообещал познакомить своего приятеля с Чхве Ёнджэ в следующий раз, когда они будут в Сеуле, после того, как Джинён признался, что является его поклонником. — Ёнджэ замечательный парень. Он очень талантливый, — заявил Джебом с нежной улыбкой. Джинён улыбнулся в ответ. Часть его ревновала, что причиной радости был Чхве Ёнджэ. Другая часть была умиротворённой, потому что он выглядел по-настоящему счастливым. Джинён всё ещё помнил тревожное и обеспокоенное выражение лица Джебома, когда забрался в фургон, который увёз его в Сеул и новую жизнь трейни. Он вспомнил, что за несколько месяцев до того, как они потеряли связь, Джебом сказал, что хочет писать музыку больше, чем быть на сцене и перед камерами, и беспокоится, делает ли правильный выбор. Джебом, стоявший перед ним, отличался от того, который был в памяти Джинёна. Он был уверенным, довольным и успешным, таким, каким никогда не был в их маленьком городе. Джинён хотел быть таким же счастливым вместе с Джебомом, парень чувстовал себя виноватым из-за этого желания. — О, боже, — мать Джинёна сияла, открывая ворота со стоянки. — Это ты, Джебом? — Здравствуйте, миссис Пак, — он усмехнулся. Джинён смотрел, как мать обнимала его друга. Даже после многих лет отсутствия Джебома, она по-прежнему обращалась с ним, как с собственным сыном. — Твоя мама сказала, что ты вернешься домой ненадолго, — сказала она и, всё ещё улыбаясь, держала его за руки. — Она знает, что ты здесь? — Нет ещё. Я сначала хотел увидеть Джинёна. Он не сводил глаз с Икара, но мог видеть, как его мать смотрит на него краем глаза. — Жаль, что вы двое перестали общаться, — сказала она. Джинёна задели её слова. Ему было жаль, что он позволил Джебому просто так уйти из своей жизни. Услышав, как его мать говорит это вслух, стало только хуже. — Да, — тихо сказал Джебом. Джинён почувствовал, что он смотрит на него, но всё равно не поднял взгляд на друга. — Это… Наступила короткая пауза, мама взглянула на них двоих. Наконец, она обняла Джебома, в последний раз, и сказал, Джинёну, что сама закончит с лошадьми. Когда он открыл рот, чтобы выразить протест, она осторожно взяла из его рук повод и улыбнулась. — Всё хорошо, — она бросила значительный взгляд на Джебома. — Просто успейте вернуться к занятиям. Первое начинается в пять. Он взглянул на Джебома, всё ещё не решаясь. Внезапно старая связь исчезла, как будто её никогда и не было. Казалось невозможным подобрать слова для разговора, и Джинён не мог придумать ничего, что он хотел бы сказать. — Мне нужно вернуться домой. Мама не обрадуется, что я заехал сюда до того, как увиделся с ней, — сказал Джебом. Он как будто прочитал мысли Джинёна.  — Как хочешь, — улыбаясь, Джебом обнял её снова, прежде чем вернуться к Джинёну. — Я оставил твой старый номер, — он вытащил телефон из кармана куртки и протянул его. Они уставились друг на друга. Необъяснимое чувство снова вернулось к нему, так много несказанного оставалось внутри, но было неимоверно сложно произнести хоть слово. Безмолвно, он взял телефон, ввел свой новый номер и отдал его обратно. — Спасибо, — улыбнулся друг. Они попрощались таким образом, как делают это многие, когда после долгой разлуки встречаются вновь. Вежливо и немного неуклюже, прощание наполненное обещаниями поддерживать связь на этот раз. И хотя Джинён надеялся, что это не пустые слова, часть его надеялась на очередное исчезновение Джебома, потому что вместе с тоской вернулась боль от притворства — Джебом всего лишь друг. Джинён не был уверен, что хочет вернуться к этому. Если бы он вообще мог.