Наказание

Роды начались через пару дней. Все это время Сэм с ним не разговаривал и о том, что поплохело, тоже не сообщил. Сам позвонил врачу и попросил прислать машину. Гимельт узнал уже позже — от своего помощника. Тот кинул сообщение, что Сэм в больнице, а Гимельт приехать не мог — пас новую цель. Дирк велел припугнуть небольшую стаю, что пыталась проникнуть в их город, и Гимельт в тот момент оказался слишком далеко. Приехал он, когда Сэм уже родил и отдыхал в палате. Врач поздравил Гимельта, проводил посмотреть на волчат — все были альфами, и Гимельт, не удержавшись, взял каждого на руки, рассматривая, принюхиваясь, словно пытаясь понять, действительно ли они его. К Сэму в палату он не пошел. Сначала хотел, но постоял у двери, слушая, как он говорит с Дирком, и не решился. Дома подготовил все для детей — собрал кроватки, притащил тюки с памперсами и другой ерундой. На полу постелил коврики — мелкие могли и превратиться. Тогда впервые подумал, что папа Сэма наверняка знал правду. Знал и скрывал и от мужа, и от ребенка. Хотя маленькие омеги намного тише, Сэм мог и не превращаться до течки. А потом тоже не превращался, потому что не знал. И мог бы никогда не узнать, если бы... Сэм написал ему сообщение и попросил приехать. Гимельт ломанулся сломя голову, решив, у того что-то стряслось. Но Сэм просто хотел увидеться и улыбнулся, когда Гимельт вошел к нему в палату. — Видел малышей? — Его держали под капельницей и не давали вставать. Роды прошли тяжело, будь он человеком — не справился бы. — Да. — Доктор сказал, что все альфы. — Рад? — Да, их не отдадут в другой клан. — Сэм похлопал по одеялу, подзывая. Гимельт подошел и, только оказавшись рядом, понял, что сделал. — Не злись, — прочитал его эмоции Сэм, — мне хотелось, чтобы ты был со мной, но я обиделся. Извини дурака, иногда находит. Гимельт молчал, хотелось придушить его за эти слова. Или плюнуть и уйти. Но он сидел рядом и слушал его болтовню. — Я для отца квартиру присматриваю в том же доме. Дирк сказал, что купит ему, просто так — возьмет и купит. Я вроде должен быть ему благодарным, но в душе понимаю, что вся эта дрянь в моей жизни из-за него и его брата. Если бы тот не напал на папу, отца бы не посадили. Гимельт не прерывал, но старался отстраниться. Чужая история почему-то напомнила ему о собственном детстве. А он не любил о нем вспоминать. Сэм быстро перескочил на обсуждение детишек, губы при этом у него растягивались, и он выглядел таким счастливым и сияющим, что кололо в грудине. Дети насилия. Их общие дети. Сэм любил их априори. И это вымораживало и бесило, потому что омега был недалеким. Примитивным каким-то в своих желаниях и понятиях. Может, сказывалось человеческое воспитание? Омеги, что жили в стае, были совсем другими. — Дирк сказал, у нас будут помощники. За детьми всегда присматривают беты, но я бы хотел сам. Ты попросишь Дирка, чтобы я тоже с ними возился? А то мне он описал все так, словно я к ним в гости буду ходить и кормить по расписанию. Гимельт поднял на него тяжелый взгляд, посмотрел в сияющие, полные надежды глаза и на растянувшиеся в счастливой улыбке губы. Задавил в себе желание, не поддающееся логике желание встать, поцеловать его и тоже улыбнуться. Сэм заражал его своей наивностью, и это было совсем лишним. — Поговорю, — наконец ответил он. — Ты бы мог переехать в мою комнату? — тут же продолжил Сэм. — И метку поставить, а то Дирк говорит... — Ты забыл, что я теперь не альфа? — грубо прервал его Гимельт. — Даже не бета! И я чужой тебе, я тебя изнасиловал — это твои слова! — Мои... — Уголки его губ потянулись вниз. — Но жить как-то надо. И я хочу жить дальше. И с тобой. Пусть даже ты мне будешь только другом! — Не хочу быть твоим другом, — холодно ответил Гимельт и тут же прикусил язык. Больше ни на что он и не годен. А Сэм из счастливого, наивного мальчишки превратился в такого же несчастного. — Тогда будь любимым. — Он тихо расплакался, смахивая слезы со щеки. — Или без члена ты любить не умеешь? — Я и с ним не умел. Гимельт все ждал, что Сэм его прогонит, но тот продолжал плакать и молчать. Терпеть его дурной характер, издевательства. Как верная собачонка. Сэм, с его омежьей сутью, был просто собачонкой: привязчивым и терпеливым. Верным. Гимельту не нужна была его верность. — Ладно, я пойду, — сказал он, поняв, что молчание затянулось. — Гимельт, — Сэм его не отпустил, — пожалуйста... Я устал от одиночества, мне так плохо быть одному. Одиночество — дурная вещь. Гимельт к нему привык. И хотел, чтобы все было как прежде. Без Сэма, без его слез. Без детей и тонны обязательств перед ними и кланом. Зачем Сэм взял его мужем? Любой альфа сделал бы все, чтобы Сэм был счастлив. И трахал бы каждый день, чтобы на других никогда не смотрел. Когда Сэма начнет трахать кто-то другой, Гимельт сможет избавиться от своей зависимости. — Я скажу Дирку, чтобы подобрал тебе нового мужа, — сказал он, высвобождаясь из цепких пальцев. Сэм крепко обиделся, когда Дирк велел выбрать другого альфу. Ему даже позволили присмотреться, пока не началась течка. Сэм тянул почти три месяца, все это время не разговаривая с Гимельтом и огрызаясь при любых попытках спросить что-то о детях. Дирк купил квартиру для отца Сэма рядом с центральным зданием Иствуд Инк, и теперь Сэм появлялся там непозволительно часто. Гимельт терпеливо держался в стороне. В конце концов, он уже принял решение. И менять что-то было глупо. Что он сможет дать Сэму, когда тот потечет? Кем будет, когда глупая, наивная детская любовь развеется и Сэму захочется чего-то большего. Он и сейчас сторонний наблюдатель — просто случайный альфа, что зачал Сэму детей и больше не имеет права даже прикасаться. Наблюдать он будет и дальше. Но без надежды. Без глупой, бессмысленной надежды, что для него еще что-то возможно. В конце осени, перед началом общего гона, Сэм выбрал в мужья финансового помощника Дирка — Тингела. Альфа был хорош собой, не грубый, много общался с людьми, и потому его звериная натура была слабой. Сэму с ним будет хорошо. Гимельт уверял себя в этом каждую минуту. Каждую секунду непродолжительной церемонии бракосочетания. Тингел поставил Сэму метку и торжественно пообещал подарить много сильных и крепких альф, чтобы их клан стал еще мощнее. Гимельт не дождался слов клятвы Сэма. Он вышел из зала и, задыхаясь от нахлынувших эмоций, чтобы обратиться в волка и сбежать. Через лес, через заснеженное поле. Через застывшую реку и выжженные черным асфальтовые полосы междугородных трасс. Он бы хотел сбежать из города и страны. Но Дирк счел бы это предательством и назначил бы награду за его глупую голову. Домой Гимельт вернулся с изрезанными лапами и вымотанный до изнеможения. На пороге их бывшей квартиры сидел Сэм в толстом сером, как и вся его внешность, пуховике. Заметив волка, улыбнулся грустно, доверчиво протянув руку к огромной морде. И Гимельт ткнулся ему в ладонь, позволил себя обнять, тяжело и тяжко вздыхая, позволил запустить пальцы в промокшую шкуру и рыдать у его груди. Хотелось вылизать ему эти пальцы, облизать заплаканное лицо и смочить своей слюной свежую метку другого альфы. Так много всего хотелось... но Гимельт отказался от своих желаний. Это был последний раз, когда они были рядом. Тингел запретил Сэму подходить к Гимельту, а Гимельту порвал плечо за то, что коснулся чужого мужа. Дирк тоже разозлился, вызвал к себе и зачем-то в который раз повторил, что чужое — это чужое. Гимельт слушал без возражений, только жалость в глазах вожака бесила до дрожи, так что он даже огрызнулся, где не нужно. В итоге Дирк запретил регенерировать, и Гимельт вышел из строя почти на месяц. А потом все вернулось на круги своя — охота, преследование. Убийства. Гимельт выполнял указы, держал городские стаи под контролем и подчищал границы. Дирк был доволен. Все были довольны. И Гимельт уверял себя, что тоже... будет когда-либо доволен. Не сошелся же мир на одном глупом, наивном омеге, который по какой-то нелепой причине влюбился в него. После всего, что было. Гимельт за такое никогда бы не простил. А Сэм простил и полюбил. Идиот. О том, что кто-то посторонний лезет на их территорию, Гимельт узнал от Тингела. Дирк заебывал в офисе и появлялся в доме стаи злым как черт. Но Дирк в слабостях не признавался, а Тингел без задней мыслей ляпнул, что кто-то отбивает их бизнес. Гимельт обычно без указки в такие дела не лез, ему и без того было чем заняться, но увидел как-то Дирка в кабинете, взбешенного до безумия, бьющего посуду и бросающегося на стены. Вожак ненавидел, когда его подрезали, ненавидел ошибаться. Дирк всегда был непробиваемым, потому они так долго держались на вершине. Но, видимо, нашелся кто-то покруче. Гимельт в бизнесе мало чего понимал, но выследить новичков в городе был способен. Пришлось, правда, прочесывать улицы шаг за шагом в волчьем обличье и прятаться за помойками, чтобы не попасть на глаза обычным людям. В общем, новую стаю, которая засела в северо-западном центральном районе, заграбастав себе старое здание спортивного комплекса, он нашел всего на пару дней раньше, чем Дирк заявил о ней на общем собрании. Стая прибыла инкогнито, зашла на чужую территорию и не заявила о себе с определенными целями — их решили потеснить. А значит, требовалось собрать всех, кто еще был предан Иствудам, кого из-за долгой задержки не переманили конкуренты и кто поможет в начавшейся войне. Гимельту поручили прикончить с десяток шестерок, желательно из семьи вожака, чтобы того поджало, а еще найти и приволочь парочку его омег. Гимельту такое было не впервой. Омег он поручил помощникам, а сам выловил и прирезал восемь слабых альф. С одним только ошибся — парню было меньше шестнадцати, а по негласным законам детей трогать было запрещено. Но Дирка это не расстроило — видимо, противник переполнил чашу его терпения. Дирк при всех прикончил одного из своих, молодого бету, который никогда бы никуда и не пробился, и велел оттащить тело на место смерти — жизнь за жизнь. Вынужденная плата. И чужаки не начнут убивать их детей. На зиму почти вся стая перебралась в общий дом — его патрулировали, следили за периметром. Негласная война затронула и других — несколько стай покинуло город. Дирк злился все больше, но гнев делал его жестким и сильным. Настоящим вожаком. Гимельт уважал его и преданно вилял хвостом, когда Дирк раздавал новые поручения. Во всем этом безумии Гимельт пропустил Сэма. Этот дурачок делами стаи не интересовался — возился с детьми и ездил к отцу в центр. Там-то его и взяли. Гимельту о пропавшем омеге сообщил Тингел. Сделал это в обход вожака и попросил помочь. Знал, что Дирк запретит: тот наконец договорился с противником и война перешла на новый уровень. Побитых и затраханных омег чужой стае вернули, а вот пропажу Сэма они прозевали. Гимельт не стал без приказа дергаться — доложил тут же, надеясь на понимание. Но Дирк запретил вытаскивать Сэма. Ему не нужны были осложнения в начавшихся переговорах, он планировал союз, а Сэм, по его словам, перетерпит. Но Гимельт знал, что Сэм, глупый, наивный дурачок, повторное насилие не переживет, а его по-любому изнасилуют. В лучшем случае это сделает кто-то из приближенных вожака. В худшем — его пустят по кругу все свободные альфы стаи. Домой омегу в ближайшее время не вернут — чужаки взяли заложника, чтобы иметь преимущество на переговорах. Пока мир не установится, Сэм будет разменной монетой и вещью в чужом клане. Будь на месте Сэма кто другой, Гимельт бы и не шелохнулся. Но из-за Сэма он не мог спать, и Тингел подлил масла в огонь, сказав, что омега снова беременный. Это было решение на раз. Гимельт закатал рукав и при Тингеле срезал клеймо стаи. Теперь он свободный волк, свободный и никем не защищаемый. — Подготовь машину и подъезжай к их логову после десяти, — распорядился он, и Тингел с пониманием кивнул. Охрана в чужом доме была качественная. Территория комплекса прилегала к обычному жилому району: с одной стороны квартирные многоэтажки, с другой — хозяйственные постройки. И там, и там оборотни расставили часовых. Гимельт два часа сторожил посты, выбирая момент и принюхиваясь к дому. Положение Сэма он определил почти сразу, чуткий нос легко улавливал его среди какофонии разнообразных ароматов — тот снова пах ярко, но теперь Тингелом. Сердце от этого болезненно сжималось. Зато на душе было легче — так ведь правильно. Омеге нельзя без альфы. А Сэм был хорошим омегой. Гимельт нашел двери, откуда ближе всего можно добраться до Сэма, снял патрули. Но цель резко сменилась, когда рядом припарковался лимузин и, окруженный своими шавками, ко входу направился вожак. Чужой был старше Дирка, седой, но крепкий, мощный, и лицо его, словно уродливая маска, было исполосовано глубокими шрамами. Гимельт, чертыхаясь, спрятался. План пошел псу под хвост. Ждать пришлось долго, и все это время сквозь толстые стены он слышал крики Сэма. Снег забился за шиворот. Гимельт хотел обернуться в волка и ворваться в помещение, чтобы прикончить всех. Но охраны у двери было слишком много, Гимельта скорее всего подрезали бы еще на подходе, а до Сэма он бы и не добрался. При себе Гимельт держал два крупнокалиберных пистолета и пару запасных обойм. Хватило бы на тех, что остались снаружи, но он понятия не имел, сколько их засело внутри. В ожидании планы рисовались злые и безбашенные. Гимельт знал, что собирается сделать и к чему это приведет. Но сегодня ему уже нечего было терять. Когда вожак и его собачонки вернулись в лимузин, Гимельта рядом со зданием не было. Он затаился чуть в стороне, на выезде с территории. Замер в тени, приготовив оружие, и просто ждал. Машина проехала мимо от него в расстоянии не больше метра и, набирая скорость, помчалась по дороге. Именно в тот момент Гимельт вышел из своего укрытия и с короткой дистанции выстрелил через заднее стекло в того, кто сидел по центру, — самого крупного и самого приметного. Гимельт не сомневался, что попал. Пули пробили дуплекс и забрызгали красным салон. Машина встала, а Гимельт метнулся по улицам. Быстро, сбивая след и переворачивая за собой мусорные бачки, он бежал вдоль дороги, намеренно возвращаясь к главному зданию. Его, несомненно, выследят, но не так быстро, как бы им хотелось. И выигранного времени хватит, чтобы вернуть Сэма домой. Отвлеченные на поиски охранники пропустили пропажу своих постовых. Пропустили появление Гимельта. И тот беспрепятственно добрался до нужной двери. Ворвавшись в небольшую залу рядом с каморкой, где держали похищенного омегу, Гимельт вскинул оружие и открыл стрельбу. Сторожили комнату трое. Два здоровых альфы и один длинный и жилистый омега. В первую же секунду Гимельт прострелил одному из альф голову и стал опустошать обойму во второго, но никак не получалось четко прицелиться. Омега словно с перепугу застыл, и Гимельт не обращал на него внимания. Сам он словил две пули — ему пробило живот и бедро, но вторая пуля не осталась в теле, и рана почти сразу затянулась. Наконец удалось уложить второго альфу, Гимельт резко повернулся к тормознутому омеге и тогда только понял, что не так. Омега смотрел на него расширенными от ужаса и удивления глазами. Гимельт коротко вдохнул его аромат. Руки задрожали, ослабли, готовые выпустить оружие, но за дверью, где все еще издевались над Сэмом, раздался вскрик, и все сомнения исчезли. Гимельт дважды нажал на курок, оставляя в голове омеги красные дырки, а потом рванул в подсобку. Еще двоих альф, насильников, что трахали его Сэма, он прикончил, еще пока те были в омеге. Вытащил дрожащего, рыдающего парня из-под тел и завернул в первую попавшуюся тряпицу. Тот трясся, ревел ему в ключицу и болезненно давил на рану в животе. — Прости, прости, — шептал Сэм, истерично заливаясь соплями и слезами. — За что? — хрипло спросил Гимельт, быстрыми перебежками направляясь к двери. Он успел вовремя, и там уже должна их ждать машина Тингела. Он надеялся, что альфе хватило ума прибыть в объезд и не наткнуться на разыскивающих убийцу патрульных. — Я тебя тогда возненавидел, думал, ты больной... но теперь я знаю, что это оборотни... все оборотни такие... и всех их ненавижу, всех. И Тингела особенно. Потому что он холодный, просто каменный... — Твой муж ждет тебя, — прервал его Гимельт, выбираясь на холодную улицу. Из здания сквозь двери вырывалось тепло, а от тающих сугробов тянуло последними весенними холодами. Скоро потеплеет. Станет солнечно, и Сэм отправится в лес, чтобы впервые почувствовать своего волка... — Гимельт... — Сэм до боли вцепился руками в его плечо и шею. Рядом остановилась машина Тингела, и тот выбежал к ним, собираясь забрать омегу. — Я люблю тебя, Гимельт, — шептал он, подбираясь к его губам. Гимельт не шевелился, смотрел в упор на Тингела, который замер в неуверенности, теряя драгоценное время. А потом позволил Сэму себя поцеловать. Назло другому альфе. И вопреки здравому смыслу. Вопреки своим убеждениям и страхам. Он хотел целовать Сэма и делал это, уже не жалея ни о чем. Губы у Сэма соленые и мягкие, порванные в уголках, с привкусом крови, пахли чем-то горьким и болезненным. Невосполнимой потерей и своей загубленной жизнью. Его жизнь пошла под откос именно из-за Сэма. — Я люблю тебя, Гимельт, — повторил Сэм громче и настойчивее, словно требуя у него ответа. — Ты глупый, наивный щенок, — произнес Гимельт с мягкой улыбкой. Сейчас ему действительно было приятно улыбаться и смотреть в эти яркие глаза, все еще наполненные любовью. Но все проходит. И любовь Сэма тоже пройдет. — Я встретил свою пару, — произнес он, передавая Сэма в руки Тингелу. Тот молчаливо принял мужа, поджимая губы и прожигая Гимельта взглядом. — Здесь, в этом здании, я встретил его, — произнес он снова, разбивая в Сэме все глупое и ненужное, — а еще убил их вожака. — Глаза Тингела изумленно вспыхнули, но он, к счастью, снова промолчал. — Ты... — Сэм снова стал всхлипывать, уже не так горько, но очень отчаянно. Он закутался в тонкую тряпицу и жалобно посмотрел сначала на мужа, а потом на Гимельта. — Ты правда его нашел? Своего истинного? И теперь займешь место вожака? Уйдешь в другую стаю? Так ведь? Сэм в дела оборотней не хотел вникать. Про законы послушал вполуха, а от правил отмахнулся. Но сейчас его непонимание было на руку. — Да, — сказал Гимельт, губы расплылись в еще более широкой улыбке. Тингел кивнул ему. Возможно, в этом жесте была толика благодарности. Гимельту теперь было не важно. Он смотрел, как другой альфа сажает его омегу в машину и увозит в безопасное место. Увозит, чтобы смыть бесполезную, глупую любовь и сделать окончательно своим. Гимельту не было смысла объяснять, что за неподчинение приказу Дирк снимет с него шкуру живьем. А за убийство вожака чужая стая разорвет его в клочья. Сэм узнает об этом позже, намного позже, когда все уже будет кончено. Потеряв своего лидера, клан ослабнет в борьбе за власть, и Дирк их легко подомнет. Война на этом закончится. В городе станет тихо, пока вновь не явится желающий отхватить себе жирный кусок. И Гимельт надеялся, что Тингел больше не упустит своего мужа. Он вернулся к теплу пропахшего кровью помещения. Рана на животе невыносимо ныла, скорее всего пуля застряла где-то у печени. Опустившись на пол рядом с мертвым омегой, Гимельт притянул его к себе на колени и стал рассматривать высокие скулы и темные, коротко стриженые волосы. Истинный у него был красивый, и даже после смерти его запах глушил все чувства. Смывал боль разочарования и страх перед близкой смертью. — Ты прости, что я так, без знакомства, — пробормотал он, стирая кровь с бледного лба, — не выходит у меня знакомиться по-нормальному. Гимельт откинул голову, опираясь на стену. С силой сжал веки. Все, что ему оставалось, — это дождаться своего наказания. 14.08.2018 - 11.09.2018