Наказание

— Не рыпайся, теперь уже ни к чему. Гимельт проверил веревки на запястьях, уложил парня удобнее. Было абсолютно все равно. Может, только маленькие крохи оставшейся совести недовольно ворчали — все же омега не виноват. Но глава клана сказал: «Надо»; значит, надо. И Гимельт относился к этому как к обычной работе. Через пару часов он вытащил мальчишку в общий зал, где стая собиралась для решения важных вопросов, позвал главу — Дирка Иствуда. Нужно было отчитаться, что задача выполнена, и можно вести парня к своим, надеясь, что их вожак сообразит, что к чему. Дирк появился почти сразу, нетерпеливый и злой. Он всегда был злым, когда дела касались бизнеса и денег. Осмотрев голого, немного побитого и заляпанного спермой омегу, он нахмурился. Взглянул на Гимельта раздраженно и коротко выпалил: — Это не тот. Найди Натана, сделай все правильно. — И вышел, оставляя после себя запах гнева и неудовлетворенности. Его слова ухнули в башке какой-то обреченностью. Гимельт попортил не того мальчишку. Плохо будет, если выяснится, что омега принадлежит дружественному клану. Кланяться в ножки и нести наказание придется самому. А наказания у оборотней всегда жестоки, за такое могли и головы лишить. За свои ошибки он умел отвечать. А вот за ошибку подчиненных, которые доставили не того, так еще и клялись, что все точно: парень, молодой омега Натан Керк — сын главы северной стаи, Гимельт собирался оторваться на них по полной. Дирк приказал Натана обесчестить, обрюхатить и при необходимости покалечить, намереваясь показать Керкам, что с Иствудами шутки плохи. — Я сам его отвезу, — рыкнул Гимельт, закончив с наказанием нерасторопных помощников. Омегу уже одели, даже, кажется, отмыли, стирая ароматы альфы. Гимельт носил плотное кольцо на носу, чтобы запахи не испортили ему работу, но почему-то был уверен, что парень им больше не пахнет. Руки ему, правда, не развязали, но это уже мелочи. Гимельт забросил его в машину и потребовал адрес. Парень тихо ответил. Кажется, он сорвал голос. А ведь Гимельт был еще осторожен, понимал, что в разборках клана омега не виноват. И хотя Дирк велел поиздеваться, Гимельт просто жестко отымел. Квартира у него располагалась рядом с центром «Керк Индастри». Стало ясно, отчего возникла неразбериха. Малый был нехило похож на Натана, так еще и ошивался рядом. — Работаешь тут? — Он кивнул на здание. — Да. — Еще одно подтверждение. — Натана Керка знаешь? — Видел пару раз. Я убираю... — Ясно. — Гимельт не дал договорить, да и не важно было. — Если хоть словом обмолвишься о том, что было, я тебя убью. Уже когда парень выбрался из машины и, прихрамывая, скрылся в подъезде, мелькнула мысль, что он мог быть простым человеком — не оборотнем, без клана, без поддержки — и жаловаться ему просто некому. Если только человеческой полиции, которая хорошо прикормлена, поэтому заявление на оборотня затеряется, и никогда до суда не дойдет. Оборотни, сильные и живучие, чувствовали себя элитой среди обычных людей. Свою суть они не открывали, но границ не видели. Что может простой человек, когда ты быстрее и сильнее? Оборотни держались стаями, образовывали кланы, копили богатства и манипулировали человеческим правительством. И попавшийся им омега просто пыль на сапогах в разборках правящей верхушки. Натана доставили вечером. На первого омегу он действительно был сильно похож — такой же серый, только красился умело и одевался дорого. Гимельт не любил светлых, у таких и зверь блеклый, словно плешивый. Возиться с ним было не с руки, и Гимельт оставил его своим помощникам. Трое ребят, пусть пока молодые и неопытные, с одним омегой смогут разобраться. Дирк в итоге был удовлетворен. А утром Керки послали к его дому своих шавок, и Гимельт, готовый к подобному исходу, перебил большую часть. За пару недель произошли ещё три кровавые стычки, но Дирк отстоял право сильнейшего в округе. Керки собрали манатки, покоцанного Натана, свой бизнес и свалили из города. О парне, попавшем под раздачу, Гимельт даже не вспомнил. Столкнулся с ним, когда проверял охранную систему в здании бывших конкурентов. Оно досталось Иствудам со всеми потрохами и работниками. С уборщиком, облаченным в фирменную робу, Гимельт встретился рядом с лифтами и невольно повел носом — пахло от парня чем-то знакомым, привычным. Уже позже он понял, что пахнет им самим, потому что омега понес. Тогда же, наткнувшись на испуганные серые глаза, недовольно поморщился, достал кольцо из кармана и пристроил на нос, плотно закрывая пазухи. Запахи только мешали работе. Напомнить Дирку о мальчишке было немного стремно. Гимельт в тот раз легко отделался, никакого наказания Дирк к своему личному убийце и начальнику охраны не применил. Теперь же, когда выяснилось, что омега беременный, замять дело не удастся. Омег у оборотней на порядок меньше, и почти всех забирал себе вожак. А обычные, человеческие, потомство приносили крайне редко. Собрав о парне все, что можно, Гимельт состряпал на него дело — тонкую папку всего на пару документов. К ней же прилагались медкарта и аттестат об окончании средней школы. Омегу звали Самуэль Андерс, в университет он не поступил, на колледж не хватило денег, с восемнадцати работал подсобным рабочим, в двадцать два попал к Керкам уборщиком. Одинокий, жил на съемной квартире. Без клана — обычный человек, которому не посчастливилось залететь от оборотня. Папа-омега умер лет десять назад, отец сидел за убийство. И что самое неприятное — за убийство брата Дирка. Это ж надо было так совпасть. Конечно, Дирк новостями был недоволен, омегу в клан взять отказался — да людей и не брали почти. — Родит — заберешь, — указал он и выгнал, показывая, что говорить дальше не намерен. В общем-то, Гимельт так все и планировал сделать. Омеге детёныш оборотней ни к чему, к тому же есть огромная вероятность, что малыш родится в волчьей форме. Так что рожать парню надо в клановой больнице. Осталось только всеми способами убедить мальчишку не делать аборт. Но тот, похоже, о своем положении не знал, потому что даже к врачу не записался, а время шло. Через четыре месяца, когда все сроки для аборта вышли, Гимельт немного успокоился. Но лишь немного. Все это время он следил за Сэмом и незаметно привязался. Не сильно, а как привязываются к щенку. Мальчишка был милым, рассеянным, но аккуратным и трудолюбивым, совсем как собачонка. Неудивительно, что Керки его подобрали. Сэм отлично справлялся с работой и ничем не брезговал. Должность уборщика, может, и не была престижной, но в большой корпорации платили прилично, и Сэм имел доступ к общей столовой и спортивному комплексу. После работы Сэм ходил в художественный класс или занимался с такими же бестолковыми йогой. А на выходных ездил в загородный приют и гулял с бесхозными псами. Юродивый. О том, что случилось, недалекий пацан, кажется, вообще забыл, и Гимельт решил, что настало время поговорить. Объяснить, что сына, который родится уже через пять месяцев, заберут в клан, и Сэм претендовать на него не сможет. От оборотней всегда рождались волчата, а раз омега — человек, его дети будут принадлежать Гимельту. Сэм возвращался домой чуть после шести, Гимельт не стал париться с приглашениями, просто вскрыл замок и ждал парня в квартире. Тот пришел в наушниках, гостя пропустил и, вздрогнув, вскрикнул, когда заметил сидящего в маленькой кухне альфу. — Замолчи. Я по делу. — Гимельт поднялся и помог подобрать с пола оброненные покупки. Сэм замер столбом и на гостя не смотрел. — Я ничего не делал, клянусь, и не говорил никому, — забормотал он. — Цыц, — Гимельт поставил собранный пакет на стол и жестом указал сесть. — Я не за этим. Он кашлянул, чувствуя некую неловкость. В конце концов, проще свернуть шею, чем объяснить омеге, что тот беременный, и ребенок с ним жить не будет. Сэм, конечно, новость не оценил. Сначала стоял, хлопал ресницами, бледными, как у моли, потом сел на стул напротив Гимельта и, положив руку на живот, недоверчиво надавил. — Осторожнее! — рыкнул Гимельт. — Не могу поверить. Я ведь думал, что бесплодный, — выдал он. — И течки не было, и... — Сэм запнулся. — Такое бывает, — коротко ответил Гимельт. Бывает, но редко. Врач в клане чуть ли не формулу ему вывел, объясняя, как много обстоятельств должно было сложиться в правильной комбинации, чтобы обычный человек, да еще и не в течку, залетел. Не хотелось верить. Но нюх Гимельта не подводил. Нос у него был очень чувствительным, потому с кольцом он не расставался. — А отдавать обязательно? — Чуть осмелев, Сэм поднял на него взгляд. — Я ведь даже и мечтать перестал. Мне в клинике Святого Патрика полное обследование делали. Сказали, фолликулы неполноценные... — Что, прости? — Гимельт аж подавился. Он в биологии не слишком понимал, но знал, что основное отличие обычных омег от оборотней состоит в формировании тех самых клеток, потому что беременность у оборотней почти всегда многоплодная. Сэм же, напротив, в теме был отлично подкован, расписывал долго, как проходил дорогое лечение, тратя все свои средства. И как с альфой пытался зачать. У него был жених, они встречались почти два года и надеялись на детей, но альфа, не добившись результатов, как последний трус сбежал. Впрочем, Гимельт его понимал — сам бы не стал жить с омегой, если бы тот не мог ему родить. Временно потрахаться — без проблем. Оборотни с пустыми омегами семьи не строили. Встреча закончилась скомканно, Гимельт отдал Самуэлю купленные витамины, попросил номер счета и потребовал хорошо питаться. Сэм дергано кивал, жевал губы и лишь перед выходом с отчаянием спросил: — А видеться мне с ним дадут? Гимельт на это ничего не ответил. После он еще пару раз подходил к Дирку, но разговор так толком и не состоялся. Дирк слишком хорошо помнил, как погиб брат — чертов психопат Бен Андерс зарезал его во сне, так что оборотень даже сопротивляться не мог. А Сэм с нескрываемой гордостью называл этого человека отцом. Примерно раз в неделю Андерс присылал ему письма и скудные средства — в тюрьме Бен пахал, чтобы заработать сиротинушке гроши. Если бы у них была разрешена смертная казнь, Бена бы давно казнили. Дирк убийцу не прикончил лишь потому, что тот оказался в тюрьме раньше, чем оборотень до него добрался. К Самуэлю Гимельт забегал раз в неделю, чаще старался с ним лично не пересекаться. Привозил продукты и витамины. Следил, чтобы счета были оплачены, одежда новая и приличная, и чтобы омега не гулял и не попадал в неприятности. Молчаливая холодная слежка. Словно за новой целью, которые Дирк время от времени ему давал, избавляясь от конкурентов и подчищая границы от посторонних. Только за Сэмом Гимельт следил с удовольствием. С ростом живота Сэм немного расцвел — улыбаться стал чаще и уже не выглядел серым. Просто светлым, веселым и милым. Гимельт и за собой замечал, что невольно улыбается, рассматривая в бинокль дневные прогулки омеги. Это было неправильно, но он уверял себя, что держит все под контролем, и четко видел границы их общения. Гимельт следил за будущим сыном. И точка. На шестом месяце Сэм сильно поправился. Живот рос слишком быстро. Гимельт стал подумывать, что надо показать его клановому врачу. В тот день, когда подъехал к нему, заметил постороннего альфу рядом со входной дверью, но особого значения не придал. Ждал Сэма привычно — у него в доме, пробравшись в квартиру без спросу. И был очень удивлен, увидев того с тем самым незнакомцем. Сначала просто предупреждающе рыкнул — альфа оберегал свое потомство, но когда Сэм повис на незнакомце, что-то внутри сломалось, и Гимельт потерял контроль. Всего на мгновение, но шерсть прорвалась на загривке, он ринулся вперед, вытягивая когти и готовый драться. Самуэль закричал. Завопил истошно. А альфа задвинул его за свою спину и на полном серьезе подставился под удар, даже не пытаясь закрыться. Гимельт остановился лишь по случайности. Полоснул неглубоко по груди, а когда поднял руку, чтобы порвать шею, увидел, как обнимает того Сэм. Защищает, словно свое. Запоздало пришло понимание, что это мог быть тот самый альфа, что не дождался от Сэма беременности, и вот теперь вернулся. Ревность была терпимой. Но неприемлемой. Гимельт коротко извинился и ушел из чужого дома. Сэм отыскал его на работе — приехал в главный офис «Иствуд Инк», хотя Гимельт там толком и не бывал, и пробился через кучу охранников и секретарей. Впрочем, их ошибки тут не было. Сэм с каждым днем пах Гимельтом все сильнее, так что оборотни точно определили, к кому омега явился. — Отцу четыре шва наложили, — сообщил он зло с порога. — Твой отец в тюрьме, — спокойно напомнил Гимельт. — Его раз в год мне на руки передают. За хорошее поведение. А теперь могут больше не выпустить! — Сэм это почти выкрикнул. Его эмоции и чувства били ключом, и ощущались кожей. Гимельту было некомфортно, и он открыл лэптоп, прячась от него. Хотелось, чтобы Сэм просто ушел. — Зачем ты на него напал? Что ты вообще у меня опять забыл? — не отставал омега. И Гимельт с грохотом захлопнул компьютер. — Мне нужно отвезти тебя к врачу, — сказал он. — И я не нападал. Просто показал другому альфе, что ты занят. — Я не занят! — потеряв над собой контроль, закричал Сэм. — Ты меня изнасиловал! По ошибке. И теперь даже не появляешься. Я не знаю, кто ты, даже не знаю, как тебя зовут. Сегодня вот только сказали, потому что от меня несет твоим запахом! — Гимельт Иствуд, — сообщил он. — Ты владелец? — уже спокойнее спросил Сэм, обводя взглядом комнату. — Я член клана. Мы носим общую фамилию, показывая свою преданность главе, — пояснил он, хотя тут же осознал, что это лишнее — Сэм ничего не понял. Впрочем, он и не мог, об оборотнях омега не знал. Вздохнув, Сэм присел на край стола и положил руку на огромный живот. Гимельту очень хотелось его прогнать, выставить из своего кабинета, в котором теперь наверняка все пропахнет беременным омегой, и вернуться к работе. Но гнать его вслух язык не поворачивался, а сам Сэм, похоже, уходить не собирался. — Ты можешь прийти в полицию и подтвердить, что отец дома порезался? — попросил он после продолжительно утомительного молчания. — Зачем? — Чтобы его через год снова отпустили. — Нет. — Гимельт не собирался влезать в семейные дела Дирка. Если глава засадил Бена Андерса, попытки вступиться за него закончатся смертью. Сэм насупился и обиженно отвернулся. Гимельт надеялся, что он наконец уйдет, но тот снова стал просить. Теперь еще и на жалость давил. — У меня, кроме него, никого и нет. А ты еще ребенка заберешь... отец для меня — единственная семья. — Сожалею. — Ни капли тебе не жаль! — Сэм поднялся на ноги и посмотрел зло. — Вся моя жизнь — это отголоски его ошибок и любви. Мне с детства пришлось носить клеймо сына убийцы. Но это лучше, чем... — он запнулся, глаза у него покраснели, и Гимельту стало не по себе. Он не мог представить, что делать, если Сэм расплачется. — Почти сразу после свадьбы моего папу изнасиловали. Какой-то наркоман схватил его на улице, и никто не помог. Папа написал заявление — он запомнил и запах, и лицо, но полиция ничего делать не стала. А отец, как узнал, нашел ублюдка и убил! Да, его посадили, но я горжусь им! Слышишь меня? — Он ударил по столу кулаком, и Гимельт вздрогнул, словно ребенок. Поднял на Сэма взгляд и снова отвернулся. — Если я скажу отцу, как ты со мной поступил, он и тебя убьет! Сэм все же расплакался. Закрыл лицо руками и сел на корточки, а потом и вовсе завалился под стол — неуклюжий, с огромным животом и очень расстроенный. Гимельт поднял его на руки — Сэм и вправду сильно потяжелел — спустился с ним к машине и отвез домой. Все это время его дергала ускользающая мысль, и он старательно пытался понять, что его гнетет, потому с Сэмом не говорил, хотя тот еще пару раз что-то спрашивал. На прощание остановил Сэма всего на мгновение и провел ладонью по голове и куртке, подбирая выпавший волос. Сэм на такую простую ласку опешил, а потом, покраснев, опустил глаза. — Почему ты так со мной обошелся? — подал он голос. — Это работа. Мне говорят — я убиваю. Тебе повезло. Ты жив. — Я — это просто работа? — зачем-то спросил Сэм. — Да. — А если бы тебе приказали убить пару? Ты ведь веришь в истинных? — У меня кольцо от запахов. Я бы выполнил работу и никогда не узнал. И не сожалел бы. — Гимельт на омегу старался не смотреть. От его вопросов разболелся желудок. — Понятно. — Сэм еще немного помялся, а потом извинился и вышел. Неприятно было слышать его извинения. Потому что сам Гимельт ни разу не попросил прощения. Волос он отвез Дирку. Рассказал о своих подозрениях и попросил сделать анализ. Глава ему не поверил, но согласился на экспертизу. Ожидая результаты, Гимельт плохо спал. Вспоминал какие-то мелкие детали непродолжительных встреч, чуть горьковатый запах его губ и теплой кожи. И как мальчишка ревел и кричал под ним со связанными руками. Мысли об этом были тошнотворными. Запивать их приходилось чем-то крепким, но даже так совесть не унималась. И ведь это не первый раз, когда Гимельту пришлось расправляться с омегой. Дирк на других альф всегда воздействовал через их пару, и Гимельт обычно сам делал всю грязную работу, не доверяя молодняку. Только другие омеги слились в общей массе грязи, слез и крови. А Сэм остался, расцвел улыбками, беременностью и жалостливыми историями. Дирк вызвал его через неделю. Уже тогда Гимельт знал, что не ошибся. И подозрения, что Самуэль в действительности не сын Бена Андерса, а случайно зачатый в насилии ребенок брата Дирка, подтвердятся. Все тогда станет проще и понятнее — Сэм был неспособен зачать от обычного человека и так легко залетел от Гимельта, потому что омега — оборотень. Его примут в клан, а Дирк, как родственник, обеспечит его жизнь, позаботится обо всех прихотях и, возможно, пойдет на уступки: вытащит Бена, посчитав заботу о племяннике и двадцать два года в тюрьме достаточной платой за убийство. Только что будет с ним самим?.. — Тебя высекут. А потом оскопят. Голос у Дирка был холодным и бесстрастным. Но взгляд глава долго не выдержал. Хоть Гимельт ему не перечил. Не посмел бы. Гимельт знал, какое в клане наказание за насилие, и был готов. Пусть Самуэль попал к нему по ошибке. Пусть не был тогда племянником главы, а просто случайным мальчишкой. Дирка это не волновало. Он ко всем был строг — иначе клан в руках не удержишь, и первый попавшийся альфа, посчитавший себя достаточно сильным, просто перегрызет ему горло во сне. Гимельт после наказания три дня провел в больнице. Организм оборотней быстро восстанавливается. Все это время он волновался, что Сэма привезут в клан, а его не будет на месте, и он не сможет поддержать. Но Дирк сделал ему одолжение и дождался выписки. Должность Гимельту оставили прежнюю, он не возражал. Теперь можно выкинуть кольцо из носа и использовать свой тонкий нюх по назначению. Дирку же импонировала мысль, что убийца у него теперь будет совершенно беспристрастный. Главы стай часто держали у себя кастрированных оборотней, как цепных бешеных псов. Сэма доставили без участия Гимельта. Он даже понял, почему. Омега, узнав место, был напуган до дрожи, так что, когда Гимельт пришел в зал, где Дирк собирался принять новичка в клан, Сэм сидел на полу, сжавшись в ком, и просил его отпустить. Появление группы альф и самого Дирка напугали Сэма еще сильнее. Так что Гимельту до безумия захотелось подойти, обнять и успокоить. Пришлось заламывать пальцы, чтобы сдержаться. — Встань. — Дирк подошел сам и протянул племяннику руку. — Я ничего не делал, — пробормотал Сэм, но, видимо, что-то поняв во взгляде Дирка, позволил себя поднять. — Где Гимельт? — спросил он и обернулся, выискивая знакомого взглядом. Дирк коротко кивнул в сторону двери и усадил Сэма на подготовленный стул. В зале стояло огромное кресло, дань традициям и старым обычаям. Гимельт помнил, как впечатлил его этот трон, когда он сам стоял на месте Сэма и просил принять в клан. Давно это было, он был ребенком, а кланом правил отец Дирка. Сколько воды утекло, и так много изменилось... — Самуэль, долго объясняться я не буду, это сделают другие члены клана. Сейчас хочу принести тебе извинения за случившееся и пригласить в нашу стаю. — Дирк обошелся без официоза. Видимо, бледность беременного омеги разжалобила его каменное сердце. — Недавно я узнал, что по крови ты являешься моим родственником, потому примут тебя тут со всеми почестями, а твои дети будут претендовать на место главы после инициации. Сэм дергано кивнул. Очевидно, он ничего не понял и лишь сильнее напугался. Гимельту все же стоило рассказать ему об оборотнях — поделиться с ним своими мыслями о его происхождении, дать понять, к чему это приведет. Даже если бы он ошибся, и результаты теста не подтвердили бы родство, Сэм лишнего болтать бы не стал. И, может, сообразил бы, почему его отец оказался за решеткой, а Гимельт ничем помочь не способен. — Я могу отказаться? — осторожно спросил Сэм. — Нет! — Хорошо... и что мне надо делать в вашем клане? Я могу вернуться домой? Мне рожать скоро... — Родишь в клане под присмотром лучшего врача, — прервал его лепет Дирк, — все нюансы объяснят тебе позже. Сейчас более важная проблема: ты беременный, но без метки. Тебе обязательно нужен муж, или наши альфы перебьют друг друга за свободного омегу. Сэм завис. Раскрыл рот, обводя взглядом выстроившихся перед ним альф, а потом обернулся к дверям и посмотрел на неподвижно замершего Гимельта. Гимельт с трудом выдержал его взгляд, сохранять спокойствие становилось все сложнее. — Я могу хотя бы выбрать? — тихо спросил Сэм. — Конечно, вот, — Дирк указал на собравшихся альф, — наши свободные. Сэм зачем-то снова обернулся, посмотрел болезненно недовольно, и Гимельт отвел взгляд. Он в общий круг не пошел. Делать ему там было нечего. — Я могу выбрать его? — Палец омеги указал на Гимельта, и Дирк поморщился. — За то, что он с тобой сделал, его кастрировали, — пояснил он. — Выбирай любого другого. — Что? — Рука Сэма задрожала. — А меня спросить? Хочу ли я для него наказания? — Он побледнел, и смотреть на него такого стало совсем невмоготу. Гимельт с извинением кивнул Дирку и направился к выходу. Сэм, дурак, догнал и ударил ладонью по спине. Пришлось остановиться и, сжав зубы, повернуться. В глазах его были слезы, Гимельт не удержался и обнял. Погладил по голове, по светлым, пушистым как пух волосам. Волк у него, наверное, будет такой же пушистый и мягкий... — Я выбрал тебя. — Зря. — Гимельт не видел смысла отговаривать. Теперь-то что? — Других я даже не знаю. И не хочу, чтобы мне назначили кого-то без моего желания. Снова. — Сэм выбрался из объятий и поежился. Выглядел он испуганным, загнанным в угол кроликом. — Дирк сказал, я буду жить у тебя. — Да. У меня апартаменты в корпоративном здании. Но там холостяцкое гнездо. Я могу купить тебе дом... — Не надо. — Он вытер текущий нос. — Я просто хочу спокойно родить, чтобы меня больше не дергали. — Никто не подойдет, — пообещал Гимельт. Это он мог пообещать. Ни сила волка, ни его инстинкты не исчезли. Пусть он уже не совсем альфа, но все еще оборотень. Жить с ним было невмоготу. Хотя Сэм старался на глаза не попадаться, Гимельт чувствовал его присутствие каждой клеточкой — видел оставленные в общей комнате вещи, небрежно брошенную расческу и зубную пасту в ванной. Недомытую кружку от чая и приготовленный для него ужин на столе. Сэм ему готовил и убирал, взамен не просил ничего. Они даже толком не общались. Поговорили лишь один-единственный раз, когда Гимельт привез его домой: рассказал об оборотнях, обещал научить превращаться, как только Сэм родит, и дал телефон врача. — Омег у нас мало, — на этом он специально заострил внимание, давая Сэму понять, насколько он уникален, — У Дирка — четверо. У двух его помощников по одному. Больше ни у кого. И обычно, если новый омега приходит в клан, то остается в семье Дирка. Ты его родственник — потому выбирал. — А размножаться? — Сэм был удивлен. Даже поражен. — Детей у главы три десятка, и будет больше, беременность у оборотней всегда многоплодная. Альфы останутся в клане, омег обменяют на других омег из соседних стай. Так всегда было и будет. Очень редко оборотня рожает человек, такой ребенок может выбрать клан. Мой папа был человеком, но воспитывал отец. — А твой папа? Он так же, как и я?.. — Почти. — Гимельт ненавидел об этом вспоминать и рассказывать. Только Дирк знал. Других близких у Гимельта не было. — Он залетел от случайного перепихона, а потом ребенка забрали. — Ты с ним не общался? — Нет. — Если у меня родится омега, его тоже отдадут? — Сэм нахмурился и положил руку на живот. — Да. На этом разговоры закончились. Дирк запустил процесс об освобождении Бена Андерса, и Сэм собирался поселить его где-то рядом. Гимельт узнал об этом от одного из своих помощников. У него в окружении были беты, и тот, что возил Сэма к врачу, стал с омегой близко общаться. Гимельт не ревновал, даже не завидовал. Только временами по вечерам, напившись под завязку, стоял рядом с комнатой Сэма и слушал, как тот дышит во сне. На девятом месяце Сэму стало сложно передвигаться, но он упорно отказывался ложиться в больницу. Гимельт старался ухаживать, по крайней мере так, чтобы не навязываться. Но помогать ему — сродни наркотику. Омега улыбался с благодарностью и выглядел таким... домашним, что ли. Сближаться с ним Гимельт боялся, не хотел. Пока однажды Сэм не порезался при нем. Стал подносить стакан к столу, а малыш пнул его в бок, и, согнувшись, Сэм промахнулся, разбивая стекло на мелкие осколки. Один впился ему в ладонь, и Гимельт тут же перехватил ему руку у запястья, поднимая над головой. — Пинаются, черти. — Вместо слез Сэм внезапно рассмеялся и, освободив ладонь, слизнул кровь. Гимельту от этого поплохело, не физически. Где-то внутри. Он взял Сэма за руку и осторожно поцеловал рядом с быстро заживающей царапиной. Вместе с беременностью в Сэме проснулись способности оборотня. Сэм на это вздохнул и провел второй рукой по голове, запустил пальцы в волосы, притянул к себе ближе. Гимельт лишь в последнюю секунду сообразил, что тот пытается его поцеловать. — Не надо, — сухо произнес он, резко вырвавшись. Сэм и так убивал его. Медленно. Не нужно было давать опухоли нарывать. Сэм перестал улыбаться. Уголки губ низко опустились, и он, отвернувшись, ушел в свою комнату. Заперся. Гимельт не стал его утешать. Детей будет трое, и они займут все свободное время Сэма, не давая ему возможности думать, переживать или хотеть чего-то, чего Гимельт дать ему больше не мог. Пусть лучше Сэм дождется отца, переедет к нему и будет жить своей жизнью. Ночью Гимельт сидел на балконе и пытался давиться виски. Алкоголь почти не помогал, и Гимельт уже не понимал, зачем изо дня в день надеется напиться. Сэм вышел к нему в тонком халате, накинутом на голое тело. Его огромный живот, покачиваясь, шел впереди него, и Гимельту приходилось резко отворачиваться, чтобы не полезть обнимать его и умолять простить. Сэм долго стоял молча, смотря, как дождь заливает мрачный серый город. От него пахло домом и уютом. Отвратительный собачий запах. Сэм — глупая, наивная собачонка — искал у него тепла. — Я не наивный, не глупый, — словно прочитав его мысли, сказал он. — И от тебя ничего не жду. Просто хочу знать — существует ли любовь? — Нет. — Гимельт сплюнул остатки виски в стакан и, не оборачиваясь, ушел. Врать себе он умел. Врать Сэму уже не получалось.