Just Like Fire.

***

Питер резко проснулся, с жадностью глотая ртом воздух, чувствуя, как в горле встал ком, как его перехватило, словно бы от какого-то удушья, чувствуя, как губы трескаются от пересыхания... Сердце начало бешено стучать. Непонятно откуда взявшийся страх и этот внутренний крик паники, говорящий твоему мысленному "Я" : "А-а-а.... Спасите, я умираю, всё ужасно, всё плохо. Моё сознание вылетает из тела, как у доктора Стрэнджа, меня сейчас просто хватит кондрашка, ещё чуть-чуть и ты скончаешься от этого безумного всеобъемлющего страха". Какое-то необъяснимое чувство дискомфорта, как будто бы было тяжело проглотить слюну, как будто бы что-то непонятное и инородное застряло в горле и перекрыло пространство для потока воздуха, оставляя лишь небольшие щели для мучительного глотания. Настолько мучительного, что аж до тошноты. Питера скрючило и продолжило мелко трясти. Он лежал на кровати, то выгибаясь изогнутой дугой, то сильно сжимаясь и сворачиваясь в клубок, хватаясь пальцами за концы одеяла и пытаясь завернуть себя в него целиком, как маленького ребёнка, которому не хватало тепла и спокойствия. Будто бы это действие привело бы его нестабильное состояние в норму... Но от этого ему становилось только хуже и он, бессознательно отбрасывая одеяло в сторону, нагибаясь прямо к самому краю кровати и чувствуя, что ещё немного, ещё чуть-чуть и сейчас стошнит, едва на свалился на пол грудой мешка с постельным бельём. Вот только эта самая тошнота застряла где-то на выходе из горла и Паркер никак не мог понять, что с ним происходит и снова откинулся на кровать. Его руки начали дрожать ни с того, ни с сего, хотя, казалось бы, ничего плохого не происходило. Натянутые, как нерв, канат или струна до предела, словно бы ещё чуть-чуть и они треснут, начнут рваться и, не выдержав, порвутся. Сердце бешено колотилось. Тук-тук, тук-тук. Так яростно, что казалось, что на него несётся огромная, чёрная собака, сорвавшаяся с цепи, брюзжа своей слюной и угрожающе сверкая огненно-жёлтыми глазами. Или табун лошадей, несущийся на огромной скорости и пытающийся тебя растоптать. В какой-то момент его и вовсе сдавило, словно бы по нему проехался огромный бульдозер, оставляя голубокий след на помятой земле. Неприятные ощущения покалывания, рези в области сердца, тугая ноющая боль внизу живота, от которой сильно и хотелось выть побитым волком на луну. – Уууххх, – проскрипел Паркер, приложив руку к боку, бессознательно начиная поглаживать его, пытаясь успокоить и утихомирить колющие, почти невыносимые ощущения. Создавалось впечатление, что его уносит на каком-то чёртовом колесе или сносит огромным, мощным потоком, не давая и шанса твёрдо стоять на в миг ставших ватных ногах, которые оторвали от тела. На какое-то мгновение ему полегчало и даже казалось, что тошнота отступила. Неужели наступило то самое долгожданное облегчение? Неужели всё прошло? Неужели он пришёл в себя? Но уже буквально через секунду у него снова перехватило дыхание, стало тяжело дышать и также быстро застрясло. Тело вибрировало, как вибрирует стиральная машинка при стирке, как внутреннее землетрясение, а голова гудела, раскалывалась в верхней левой надбровной части, давила так сильно, будто бы все негативные эмоции сомкнулись вокруг одной этой точки и не давали спокойно вздохнуть, выплёвывая всё негативное. Представьте, что вы включили компьютер и долго на нём работали, или телефон, или планшет. И работаете на них без перерыва, днём и ночью, из стресса в стресс, вас бросает то в одну сторону, то в другую, вы ставите на зарядку то одно устройство, то другое, зарядник, как и монитор нагреваются, они тратят слишком много энергии на всё и, наконец, сгорают быстро вспыхнувшей спичкой. Так и тело Питера «сгорело» от невыносимой нагрузки, от тех загонов, которые он на себя «добровольно» взвалил, спасаясь от собственного горя, каждый чёртов день безуспешно пытаясь убежать от собственного прошлого, постоянно догонявшего его и дающего о себе знать. Тупая, ноющая боль, какое-то хлюпающее, жидкое чавкание, по силе сравнимое с тем ощущением, когда ногой наступаешь в грязь, резко проваливаясь на половину, совершенно не ожидая никакого подвоха и обманчиво уверенным в том, что стоишь на твёрдой земле, медленно, но верно проваливаясь в мутное болото. На автомате пытаясь дотянуться до стоящей на тумбочке прозрачной чашки с водой, Паркер просто схватил руками воздух и в слепую пытался найти предмет своего поиска. По пути наткнувшись на что-то, нечто напоминающее тетрадь и какой-то пластиковый предмет, парень вздрогнул, когда что-то слетело на пол, со стуком ударившись об пол, тем самым заставив Паучка вздрогнуть и резко сесть, но боль лишь сильнее ударила в висок, так что ему пришлось резко упасть на прохладную подушку и закинуть голову назад, чтобы эта чёртова боль, да будь она неладна, хоть как-то отхлнынула назад. "Дыши, Питер, просто дыши", – мысленно говорил себе он, отсчитывая стук часов, который ощущался для него, как барабанная дробь, усилившаяся в сотни раз. Добавьте ко всему его паучье чутьё, из-за которого его чувствительность возрастала во много раз, и Питер гораздо ярче воспринимал этот мир, нежели другие, как и все эмоции внутри него, взрывающиеся вулканом или закипевшим и свистящим чайником с подпрыгивающей крышкой, готовой вот-вот выпрыгнуть от жара и "бомбёжки" внутри. "Раз, два, три, четыре, пять. Ни о чём не думай. Ни о чём не думай. Смотри на этот тёмный потолок, на эту липкую, такую притягательную тьму, в которую так сильно хочется погрузиться с головой, избавившись от этих странных и резких ярких вспышек, этих белых пятен перед глазами. Раз, два, три, четыре, пять. Ни о чём не думай. Ну же, давай, растворись в этом завораживающем мрачном потоке..." Но чем больше Питер пытался успокоиться, тем сильнее росла у него пульсирующая боль, которая просто взорвалась у него в голове. И он снова согнулся пополам, хватась рукой за тумбочку и судорожно начиная шарить, уже не зная, чего ищет сам. Неожиданно для себя самого, его рука схватилась за овальной формы ручку потерянной чашки. Судорожная попытка глотнуть хоть немного воды закончилась тотальный провалом, если не считать пары капелек, попавших на пересохший язык. Питер бессильно уронил чашку, и треск треснувшего стекла заставил его вздрогнуть. Паническая атака не прекратилась. Питер перевернулся и сжался в комок, вспотевшими руками хватаясь за одеяло. Его неимоверно продолжало трясти и выворачивать наизнанку, а внизу живота всё стянулось в тугой клубок, как будто тебя стягивает верёвками, а потом с жутким скрипом растягивают на пыточном инструменте. И, несмотря на весь жар и пот, его двуногие конечности оставались ледяными. "Ты разочаровал нас, Питер», «Как ты мог нас так оскорбить, бросить?" , "Я была для тебя целым миром»!", "Ты подвёл нас!" , "Если бы не ты, того выстрела бы никогда не было" , "Нам было бы лучше без тебя" .... "Ты не должен был сбегать, ты разбил это чёртово стекло вдребезги так же, как и разбил нас. Ты не смог никого спасти. А сколько людей погибло, ты помнишь?" " Как тебе хватило ума соврать, глядя прямо в лицо о том, что Мэй в твоём мире жива? Как ты мог играть на этом, обманывая всех и самого себя? Как ты мог так подло скрыть правду?" " Как ты смог подвергнуть этот мир опасности, врываясь со своим Гоблином, который разрушит и этот мир тоже?" «!" Как ты мог оставить наш город без защиты? Ты ничего не стоишь. Ты не заслуживаешь ни прощения, ни тем более нашей любви". – Нет, нет, нет, – заплетающимся языком прошептал Питер, не контролируя своих действий. Он не мог поверить в то, что слышит эти голоса снова и снова. Хотя нет, они и раньше уже были в его голове. Такие знакомые, такие привычные. Паркер уже давно мысленно вёл диалоги с теми, кого когда-то любил и кого потом потерял. По своей вине. И в тот момент, когда казалось, он был уже на грани, когда казалось, что ещё чуть-чуть, и он сорвётся, то неожиданно почувствовал на себе тёплые касания рук, которые бережно перевернули его и гладили по спине, зовя его имя снова и снова, пытаясь вырвать из этой пучины. Они что-то шептали, вылетая из одного уха в другое, становясь всё громче и громче. Этот голос, до боли знакомый голос, полный отчаяния и чуть ли ни беспомощности. – Эй, Питер, проснись. Пожалуйста, проснись! Ну же, давай твоя паучья задница! Ты не можешь просто так оставить меня с этим! – резкий вздох, кашель, брызги слюны. – Эй, не-не-не, мы так не договаривались. Дыши, Питер, дыши. Вот так, спокойнее... Кто-то бережно похлопал его по спине, помог сесть и дал выпить стакан прохладной воды, чтобы промочить горло и, чуть ли не с особой заботой выплеснуть остатками прямо в лицо, заставив парня моргнуть от такой наглости и... Всё прекратилось также быстро, как и началось. Паркер в шоке распахнул глаза и в новом приступе паники начал отводить глаза, совершенно не ожидая увидеть перед собой встревоженное лицо брата, склонившееся прямо перед ним. – Э-э-э-э... Ну нет, Питер, так не пойдёт, не впадай в панику! Я тебя только-только вернул, и ты мне нужен тут. Даже не думай впадать обратно в это... Паркер, не смей отключаться! – лёгкие похлопывания по лицу, кажется, подействовали. – П-Питер? – заикаясь, хрипло спросил старший Паук, съеживаясь в клубок. Ему было очень неловко от того, что его засекли в таком положении. Боже, как стыдно. Никто не должен был видеть его таким сломленным, таким уязвимым. Таким жалким. Тем более если это он сам из другой вселенной. Ну, не совсем он сам. Как же паршиво! Его лицо раскраснелось, как помидор, он чихнул, качнув головой и почувствовал, как капли воды тонкими струйкам потекли по его шее. Ему хотелось обнять себя, спрятаться и никогда не существовать. Неосознанно подтянув колени, Паркер уткнулся в неё головой. Его тело снова начало мелко вибрировать, будто бы уже заранее готовясь к новой панической атаке. – Эй, нет, давай без этого, ладно? – брат успокаивающе положил руки на плечи. – Дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох, да, вот так, – сказал младший, пытаясь хоть как-то успокоить парня. Это было неловко, странно, неописуемо, но он просто не мог оставить Питера в стороне. Чёрт, как же это странно... Успокаивать кого-то с таким же именем, как у него. – Вот, давай. – младший Старк помог брату усесться, потеплее укутал его в одеяло. – С-спасибо, – едва слышно прошептал Паучок из другой вселенной, клацая зубами после озноба. – Пожалуйста, и... Это, прости меня, – немного смущаясь, пробормотал Питер Старк. – За что? – удивлённо подняв бровь, спросил Паркер. – Ну, я это... Облил тебя, – Старк извиняющимся взглядом посмотрел на брата. – Всё в порядке. Ты всё правильно сделал. И это... Спасибо, что вытащил меня. Хотя не то, чтобы я не справился, просто это э-э-э... Это длится немного дольше обычного. – Э-э-э... Да не за что. Мы же вроде как братья, – пожав плечами, ответил Паучок, однако нахмурившись после слов Паркера . – Мы ж семья, да ведь, Большой Пэ? И погоди, что это значит, больше обычного? С тобой это происходит не в первый раз? – Большой Пэ? – фыркнув, переспросил Паркер, целенаправленно игнорируя вторую часть вопроса. – Серьёзно? Когда это ты мне успел дать прозвище? – прищурившись, спросил он. – Ну, вообще-то сейчас, – честно признался Старк. – Хотя нет, не совсем. После нашего совместного просмотра "Звёздных войн". Пока мы не заснули. Ну, я думаю ты понял. Большой Пэ, – ухмыльнулся младший Старк, легонько ткнув брата в бок, от движения которого Питер ойкнул, но быстро пришёл в себя. – Не называй меня так! Я благодарен, что ты помог мне, но Большой Пэ – это уже чересчур. – А по-моему в самый раз, – Старк показал ему язык. – Ах так! Ну ладно, тогда ты будешь Пэ младшим! – возмутившись, ответил парень, вяло бросив подушку в сторону сына Старка, явно выбиваясь из общего контраста. – Пффф... Я уже Старк-младший, так что ты немного опоздал, – с горящей искрой в глазах и чуть ли не с гордостью в голосе ответил брат. Паркер лишь закатил глаза на такое заявление и плюхнулся обратно, теплее укутываясь в одеяло, чувствуя, как похолодели его ноги и пальцы рук, что не укрылось от чуткого и внимательно го взгляда Старка, коснувшегося пальцами ноги. – Да ты же весь ледяной! – воскликнул юноша, четырехнувшись. – Я сейчас. – он тут же быстро подошёл к своему шкафу и, открыв ящик, начал в нём рыться. Старший Паучок без особого интереса сдвинул взгляд в сторону брата, но ничего не сказал, прикрыв глаза, но уже вздрогнул и открыл их, чувствуя, как что-то пушистое и тёплое надевают на его ноги. – Что ты делаешь? – изумлённо спросил он, немигаюше уставившись на Старка, который самодовольно вернул его в лежачее положение. – Забочусь о тебе, что же ещё? Как я и сказал, мы же братья. Вот, так-то лучше. – Я... Спасибо, – только и вымолвил Паркер, уставившись на огромные тёплые носки с оленями. – Это очень мило, – улыбнувшись, заметил он, довольно заурчав от разлившегося тепла. – Да не за что, – пожав плечами, ответил Старк и улёгся рядом, слегка подвинув брата. Какое-то время оба парня молчали в уютной тишине, чувствуя родное дыхание и братскую близость. Это была почти иддилия, нарушаемая лишь стуком часов и немного шипящим сопением. Такая спокойная, уютная тишина... На Питера нахлынули волны спокойствия и облегчения, которые он так долго ждал. – Так... Не хочешь со мной поделиться? – спросил младший Старк, и всё спокойствие тут же исчезло. Старший Паук тут же напрягся, как струна, готовая снова вот-вот лопнуть. Младший замер, не отводя смущённого взгляда на брата. – Нет, – резко сказал парень, нахмурившись. Почему это было так больно? Почему надо было нарушить всё обязательно сейчас, когда он только успокоился? Почему он... – Как хочешь, – неожиданно услышал он и удивлённо уставился на Старка, встретившего его мягкой и грустной улыбкой. – Я просто спросил. Мне, правда, важно узнать, что с тобой происходит, от чего ты так волнуешься и... – Я понимаю, извини, что так резко накинулся на тебя, – ответил старший внезапно охрипшим голосом. – Прости, я... Я понимаю, что вы многое для меня делаете. Ты и мистер Старк, но я просто ещё не готов, понимаешь? Это... Слишком сложно. Кажется, меня просто наконец-то настиг нервный срыв. Столько всего навалилось разом. Гоблин, путешествие в другой мир, встреча с дядей Беном и тётей Мэй, все эти элементалы и всякая прочая бурда... Я просто чертовски устал от всего этого, понимаешь? Этот груз ответственности, груз боли и... – так много всего наболевшего, – мысленно подсказал внутренний голос Паркера, который он тут же заптэнул обратно. – Я... Я ещё не готов, понимаешь? Может, позже. Питер младший понимающие кивнул, сжимая руку брата в знак поддержки. Он не так хорошо понимал, что именно пережил его брат, то, какую боль он испытал и через что ему пришлось пройти, но ему тоже ведь приходилось пройти через много... Он тоже чувствовал ответственность и боль. Переживания за тётю Мэй, когда она была в больнице, за... Да за многое. И он тоже не особо хотел об этом говорить. – Как скажешь, Большой Пэ, – кивнул Старк-младший, успокаивающе прижавшись к брату, с благодарностью ответившему слабой улыбкой. – Спасибо, – шепнул он на ухо Питеру. – Я обязательно расскажу тебе потом... Позже. Когда буду готов. Но обязательно. – Мне этого достаточно, – с мягкой улыбкой ответил младший Питер, спокойно прикрыв глаза. – Самое главное – знать, что ты в порядке. – Я не в порядке, но я буду, – пообещал Питер Паркер. Я обязательно буду в порядке ради тех, кто мне дорог. Ради тех, кто был со мной в тяжёлую минуту. Ради тех, кто поддержал. Ради своей новой семьи. И ради тебя, моя милая Гвен Стейси, любовь всей моей жизни. Слова и поддержка брата напомнили ему о том, что он всё ещё жив, что он не один, что ещё есть якоря, за которые ему стоит держаться. И вот теперь, в полудрёме, засыпая в обнимку с братом, Питеру приснились слова его самой любимой на свете девушки, Гвен Стейси. В такой прекрасный день легко думать о том, что всё хорошо, но впереди нас ждут и мрачные дни. Дни, когда мы будем одиноки. В такие дни надежда нужнее всего, даже если она живёт глубоко, глубоко. Даже если вам будет очень плохо, пообещайте мне, что надежду вы не потеряете. Не дайте ей умереть. Мы должны перебороть наши страдания. Я желаю вам, чтобы вы несли надежду друг другу, она нужна людям. Даже если не всё получится, ради чего же ещё жить на свете. Питер знает, что ему будет не легко, что ещё через многое ему предстоит пройти и держать множество ударов судьбы. Но он не будет сдаваться. Не будет переставать бороться. Или хотя бы, по крайней мере, просто попытается.